Совок 10

Глаза Эльвиры, и без того немаленькие, с каждым моим словом становились больше и больше.

— Дурак, ты куда опять залез? — выдохнула она, даже не пытаясь скрыть своих чувств, — Тебя же в порошок сотрут и никто про тебя не вспомнит! Корнеев, тебе тех двух комитетчиков мало? На какой черт тебе сдалась эта водочная мафия⁈ Тебе, что, больше всех надо?

— Мне, душа моя, кроме тебя, в общем-то, не нужно никого и ничего! — с удовольствием поглаживая грудь Эльвиры, проникновенно заверил я её, — Уж ты поверь, я этого дела себе не просил! Мне его отписали, я им и занимаюсь! Что выросло, то выросло и никуда теперь от этого не деться. Но сегодня я его передам и снова стану счастливым, и почти свободным человеком! Давай поцелуемся?

На этот раз мадам Клюйко кобениться не стала и позволила не только поцеловать себя по-взрослому, но и увлечь себя в спальную комнату. Посещения ЖЭКа и паспортного стола Ленинского РОВД как-то сами собой отложились на полтора часа.

Красную машину я оставил во дворе эльвириного дома. Далее по городу мы с ней передвигались на частниках и на такси. Перед тем, как выйти из дома, Клюйко заказала разговор с Москвой. Когда пронзительно затренькал межгород, она настоятельно попросила меня удалиться на кухню. Подслушивать переговоры Эльвиры со стольным градом я не стал. Наоборот, чтобы избавиться от соблазна вострить уши и успокоить беременную женщину, я плотно прикрыл кухонную дверь, и даже поставил на плиту шумный чайник.

— Куда, ты говоришь, мы сегодня поедем чистым воздухом дышать? — минут через пятнадцать вошла заметно повеселевшая Клюйко.

— На мою дачу, любимая, мы поедем! — беспечное веселье подруги передалось и мне, — Тебе там понравится! Хорошая дача со всеми удобствами и даже телефон есть! И про неë никто не знает! Хочешь, я её тебе подарю?

— Нет, Серёжа, не хочу! — покачала головой Эльвира, легкомысленно отказываясь от моего царского подарка, — Ни к чему мне она, я сейчас в ЖЭК собираюсь, чтобы вот эту самую квартиру сдавать. Потому что иначе мне в Москве жилья не дадут. Генпрокуратура в районе Университета дом достраивает и говорят, что скоро его сдадут. Мне в нём двухкомнатную квартиру пообещали и, я думаю, что не обманут. Так что не пригодится мне твоя дача! Привет тебе от Григория Трофимовича!

Глава 4

Поймав пожилого частника на двадцать первой «Волге», я дотошно заинструктировал его относительно бережного извоза мадам Клюйко по интересующим её инстанциям. Выданный «бомбиле» в качестве предоплаты четвертак, действенно поспособствовал пониманию всех моих требований. Довольный пенсионер на каждый пункт моих инструкций ни разу не посмел чем-либо возразить или как-то покапризничать.

Сначала мы решили подвезти меня. С Клюйко мы расстались неподалёку от здания Октябрьского РОВД, где мне в ближайший час-полтора предстояло скрасить время исполнением своих служебных обязанностей. Перед тем, как свалить на двое-трое суток в туман, надо было завершить некоторые небольшие, но строго обязательные формальности относительно проблемного спиртового дела. Попросту говоря, его надо было спихнуть в прокуратуру. И сделать это надо было максимально безупречно с точки зрения действующего УПК РСФСР.

Оставив даму в нанятом экипаже за углом, я бодрым шагом двинулся к зданию райотдела. Я намеревался завершить свои следственные заботы еще до того, как Эльвира освободится от своих в ЖЭКе и в паспортном столе. Все необходимые бумажки на этот счет у меня были заготовлены и подшиты в корки дела еще вчера. Оставалось только проставить даты, подписать документы самому и согласовать принятое мной процессуальное решение с первым руководителем следственного органа. То есть, заручиться высочайшей визой майора Данилина. Поспешая в РОВД, я желал лишь одного. Чтобы Алексей Константинович был сейчас на месте, а не где-нибудь на совещании в УВД или в прокуратуре.

— Данилин у себя? — приблизившись к стеклянной амбразуре ОДЧ, спросил я у дежурного.

Получив утвердительный ответ, я через две ступеньки запрыгал по лестнице на второй этаж. Заскочив в кабинет и достав из сейфа испускающий ядовитые флюиды том уголовного дела, я принялся приводить его в соответствие с нормами закона.

Я уже практически закончил, когда дверь кабинета отворилась. На пороге появилась Лидия Андреевна Зуева. Начальница решительно прошла в кабинет и с каменным лицом встала напротив моего стола.

— Ты где всё это время пропадал? Опять себе новую бабу завёл? Или ты у своей толстожопой кобылы теперь время проводишь? — сурово обратилась ко мне начальница, — Между прочим, у тебя сроки по четырём делам на следующей неделе заканчиваются! И я точно знаю, что никто тебе продления по ним не подпишет! — резко перейдя от личного к делам служебным, в общем-то, по делу продолжила она свои попрёки. Всё так же неодобрительно поглядывая на меня.

— Вы, Лидия Андреевна, совершенно напрасно беспокоитесь! И я со всей ответственностью вам заявляю, что ваша жопа среди прочих, всех мне знакомых, самая выразительная! — невозмутимо ставя последнюю закорючку на сопроводиловке дела в прокуратуру, вежливо огрызнулся я, — А что касается сроков, то сегодня я спихну с баланса вот это дело по «ликёрке» и сразу займусь остальными долгами! Да, кстати, что у нас нового в отделении? — решил я той же ржавой монетой отплатить Зуевой за её беспочвенные наветы, — Говорят, что у вас, товарищ капитан, бурная личная жизнь началась? — отобразив на лице лёгкое осуждение, укоризненно покачал я головой, — Не ожидал, честно говоря, от вас такого подлого коварства! Вот, оказывается, какое оно, женское непостоянство! — почти страдальчески вздохнул я, прицепляя скрепкой копии постановления и первый экземпляр сопроводиловки к корке дела, — О, женщины! Вам имя — вероломство! — не жалея патетики, воскликнул я, изображая грусть и жгущее страдание коварно обманутого воздыхателя, — То всю ночь напролёт они сердце рвут и в любви клянутся, а стоит отлучиться по делам служебным на пару дней, так уже всё внимание своё на сторону обращают! Нехорошо это, товарищ Лида! А ведь вы почти уже член партии! — я снова скорбно покачал головой, показывая, как мне горько. — Вот попомните мои слова, не доведут вас распутство и блуд до хорошего!

Закрыв сейф и сунув дело под мышку, я начал аккуратно подталкивать оторопевшую Лидию Андреевну к выходу. Беспричинно оболганная и обвинённая во всех смертных грехах и в непостоянстве своих душевных привязанностей, капитан Зуева трагически молчала. Она, как загнанная лошадь, трепетала ноздрями и хватала ртом воздух. Но, находясь в замешательстве, не упиралась. Не встречая сопротивления, я выдворил её в коридор.

Провернув ключ в дверном замке, я еще раз неодобрительно вздохнул, с удовольствием и без спешки оглядывая симпатичное лицо, и ядрёную задницу Лиды. Показывая при этом непосредственному руководству своим расстроенным лицом, насколько сильно я удручен его, то есть, руководства, распутством.

А потом, выразив уже все свои чувства и обойдя застывшую фигуру Зуевой, направился к начальнику следственного отделения Октябрьского РОВД.

— Здравствуйте, девушки! — поприветствовал я группу учета и по совместительству первый рубеж обороны майора Данилина, — К шефу пустите? У меня для него подарок! — помахал я перед собой томом уголовного дела.

Поднявшая глаза от стопки учетных карточек Антонина, не проронив ни слова, нехорошо сощурилась в мою сторону. А капитальная женщина с именем Валентина, напротив, встретила меня приветливой улыбкой.

— Серёжа, вы бы поаккуратнее со своими подарками! — мягко предостерегла она меня, — Боюсь, что от ваших подарков у Алексея Константиновича скоро инфаркт может случиться! Подождите, я ему о вас доложу!

Заботливая женщина подняла со стула свои выдающиеся стати и грациозно пронесла их мимо меня в кабинет шефа.

— А ты чего здесь делаешь, Корнеев? — не отрывая от меня подозрительного взгляда, сурово вопросила бдительная Тонечка, — Говорят, тебя вчера кагэбэшники арестовали? Что, неужели отпустили?