Страница 9 из 13
– Все правильно, – кивнула мисс Лилиан. – И сейчас часто хоронят прямо из похоронных домов…
– Итак, платье есть. Всем остальным займется мистер ван Доффер, вы познакомитесь с ним завтра.
– Кто это? – я впервые слышал это имя. Сколько еще сюрпризов Валентайн подготовил для меня?
– Он вам понравится, Дориан, – промурлыкал Валентайн в своей раздражающей манере. – Танатопрактик с огромным опытом! Превращает любое тело в совершенное произведение искусства.
– Я буду рада познакомиться с ним, – воспитанно ответила мисс Лилиан, но Валентайн только вздохнул:
– Боюсь, моя дорогая, зрением он не наделен и не увидит вас. Но – вы услышите его. Он всегда разговаривает с клиентами.
Я вернулся к своим записям.
– Платье, танатопрактик, гроб… Что еще осталось?
– Цветы! – воскликнул Валентайн. – Конечно, цветы!
– Матушка попросила белые розы, – уголки губ мисс Лилиан угрюмо опустились. – Я ненавижу розы. Особенно белые. Но она считает, что других цветов я недостойна.
– Вернее, она недостойна, – усмехнулся Валентайн. – Какие цветы по сердцу вам?
– Лилии, – просто ответила мисс Лилиан, поднимая глаза. – Алые.
– Значит, будут алые лилии, – я захлопнул блокнот. – И самый лучший день в вашей жизни.
Каждая новая подробность о миссис Уайт вгоняла меня в ярость. Валентайн, кажется, считал мое состояние, потому что его рука оказалась на моем плече, и он промурлыкал мне на ухо:
– Все так, мой верный рыцарь, но наше дело – не драться за честь дамы, а упокоить ее наиболее прекрасным путем. Офелия, о радость [3], – обратился он к мисс Лилиан. – Желаете еще что-нибудь?
– Пожалуй, нет. Только избавиться от этого, – она указала на якорь, который так и волочился за ней. – Но это уже не в вашей власти.
– Отчего же? – Валентайн потер руки. – Вполне в нашей. Мы освободим вас от оков, и вы, моя дорогая, станете свободной белой птицей. Я обожаю отпускать на волю птиц.
Танатопрактик явился на следующее утро.
Выглядел он живописно. Ч. М. Блэк во время завтрака успел предупредить меня, что эту профессию выбирают люди особенного склада ума. Но мой друг был, видимо, слишком тактичен, чтобы облечь правду в те эпитеты, в которые следовало бы.
Я же попросту не могу подобрать нужных слов.
Элис ван Доффер был высоким, сухопарым голландцем, чье лицо напоминало высушенный временем пожелтевший череп, на котором тем не менее блестели умные голубые глаза. Рот его постоянно норовил расплыться в улыбке, как бы ни пытался мистер ван Доффер выдерживать сообразный своей профессии мрачный вид.
Видавший виды коричневый сюртук был весь перемазан белилами, помадой, и я даже не хотел представлять чем. Однако перчатки были изысканно-белые, без единого пятнышка, и, пожимая ему руку, я обратил внимание, что она хоть и худая, но с сильными пальцами и поразительно теплая для того, кто настолько похож на покойника.
– Это и есть мистер Хэйзел? – он пристально осмотрел меня с головы до ног, а потом, сжав мою ладонь, резко потянул на себя.
Я потерял равновесие и оказался с ним лицом к лицу.
– Какие приятные черты! – воскликнул он, свободной рукой трогая меня за подбородок. Я оторопел и мог только смотреть на него, широко раскрыв глаза. – Если смерть не изуродует вам лицо, мне почти не придется ничего делать! Черты Россетти! Нет! Караваджо! Вас вылепил выдающийся мастер. Как обворожительно вы будете смотреться на поминальном ложе!
Пока я собирался с силами, Валентайн одним движением оказался между нами и вежливо, но твердо убрал от меня обе руки ван Доффера.
– Доффер, я бесконечно ценю твой энтузиазм и преданность делу, но Дориан пока умирать не планирует, – усмехнулся он. – По крайней мере, меня он об этом не уведомлял. Зато у нас есть настоящий клиент, привезли пару часов назад, тебе понравится!
Я благодарно выдохнул.
Валентайн, проходя мимо, похлопал меня по спине и подмигнул. Я вздохнул. То, что среди работников похоронной индустрии собрались исключительно люди слегка не в своем уме, становилось мне ясно. Оставалось лишь понять, что среди них делаю я?
Мисс Лилиан рассмеялась, прикрыв рот ладонью. За ночь, что она провела в похоронном бюро, она явно повеселела – стала такой плотной, что через нее нельзя было рассмотреть даже самые крупные предметы обстановки. Ей явно дышалось здесь свободнее… Если вообще можно употребить в отношении призрака этот глагол. Я надеялся, что ее канат с якорем исчезнут сами собой, но, видимо, требовалось что-то большее.
Ее тело привезли на рассвете – миссис Уайт все же не хотела лишних пересудов. Бедная мисс Лилиан выглядела вовсе не так привлекательно, как ее призрак. К сожалению, хоть готические романы и романтизируют повешение как способ уйти от мирской суеты, но на цвете кожи оно отражается весьма сильно.
Лицо мисс Лилиан застыло в навеки перекошенной жажде последнего вздоха, посиневшая кожа пошла багровым вокруг яркого следа от впившейся в шею петли. К тому же от ее одежды – простой ночной рубашки – отвратительно пахло человеческими выделениями. Это естественный процесс при повешении, но почему-то миссис Уайт даже не удосужилась ее обмыть.
Я учился в Итоне, а потом видел много повешенных, особенно во время экзаменов. Но с ними обращались куда почтительнее, чем миссис Уайт с собственной дочерью.
– Предоставьте все мне, – ван Доффер снял перчатки и похрустел пальцами. Звук вышел такой, словно паре мышей переломили хребты. – Мне нужна чистая вода, полотно и та одежда, в которую покойницу переоденут.
– Платье еще у портного, – ответил Валентайн. – Пока выдам простыню.
– Как хотите, – пожал плечами ван Доффер. – Принесите чашку крепкого чая, обязательно с молоком и кусочком сахара. Нет, двумя! И не мешайте мне! Уходите, уходите, только отвлекаете своими прекрасными лицами от настоящего труда!
– Ты мое лицо назвал прекрасным? – расхохотался Валентайн.
– Не бросай мне вызов! – горделиво распрямился ван Доффер. – Глаза у мертвецов все равно закрыты, а шрам твой несчастный я уберу за четверть часа! Не хочешь лечь ко мне на стол вместо юной леди?
– Пожалуй, воздержусь, – Валентайн приобнял меня за плечи и повел прочь из помещения, которое служило у нас могильником. – Дориан, вы сделаете чаю нашему дорогому другу?
Может показаться, что Валентайн использовал меня в качестве мальчика на побегушках. Но на самом деле вы просто представить себе не можете, насколько он был плох в попытке приготовить хоть что-нибудь. Вершина его мастерства была налить виски в стакан. Чай у него неизбежно выходил горьким, а молоко скисало, как в сказках про Добрых Соседей, и я искренне недоумевал, как он ухитряется выживать один, без экономки и хоть какой-либо помощи.
Я отнес поднос с чаем и молочником в могильник. Мистер ван Доффер уже начал производить манипуляции с телом, и я невольно отвел глаза. Было неловко смотреть на обнаженное тело мисс Лилиан, пока сама мисс Лилиан тихонько общалась о чем-то с Валентайном в приемном зале.
– Скоро, скоро, милая, станешь ты красивая, – напевал ван Доффер себе под нос на мотив детской песенки.
У меня мурашки по спине побежали.
Танатопрактик орудовал кистями у лица покойной. На его руки приятно было смотреть, и я даже отвлекся от жутковатого сопровождения. Его движения были точны и уверенны, как у художника или музыканта. Обезображенное удушением лицо мисс Лилиан возвращало первоначальную красоту прямо у меня на глазах.
Заметив мой интерес, ван Доффер поднял голову и широко улыбнулся. Его руки при этом ни на мгновение не прекращали работу.
– Реставрация лиц покойников ничем не отличается от реставрации какой-нибудь церкви, – сообщил он мне. – Только вот церковь какого-нибудь четырнадцатого века нужна в основном муниципальным властям да сумасшедшим историкам. А красивые лица – всем. Красивые лица у красивых ангелов, вы не находите, мой друг?
3
У. Шекспир «Гамлет» (Акт III, сцена 1).