Игры олигархов

И каждого, кого задевает мир Лешего, становится опаленным, а то и сожженным. В нем умирает человеческое.

Выходило, что гадалка была права, правда совсем иначе, чем представляла себе Ярослава - она действительно умерла для своего мирка, для той жизни, что строила себе. Теперь Ярославы не было и ничего практически от той девчонки не осталось - здесь и сейчас жила

Таня Иванова. У нее был другой мир, другие планы, другой круг общения и все это сводилось к одному - выносить и родить здорового ребенка, и чтобы он вырос человеком и был счастлив.

И вырастит и будет человеком, потому что будет расти далеко от мира богатых и скучающих.

И нужно радоваться, что она вырвалась и осталась человеком.

Что попала в поле зрения Алекса, а не того же Расмуса, его дружка. Так что в этом, она даже поблагодарить его может.

- Мы ее нашли, Александр Адамович, - сообщил Штольц и положил перед Лешинским кольцо и браслет. - Сданы в ломбард.

- Три недели, - уставился на него Леший. - Вы потратили на решение простейшей задачи три недели!

- Это было нелегко Александр Адамович. Девушке помогли дальнобойщики. Сейчас она под именем Татьяны Ивановой работает на стройке штукатуром - маляром.

Лешего перекосило:

- Кем?

- Штукатуром - маляром, - терпеливо повторил Штольц.

- С ума спрыгнуть, - буркнул Алекс, закрывая папку с документами и отправляя ее в стол.

- Взять ее?

- Нет, я полечу сам, - вытащил две другие папки. - Машину к аэропорту.

- Хорошо, я сейчас же свяжусь с Горюновым.

Алекс кивнул и пошел из кабинета.

Он понимал, что ничего кроме обмана не может дать Ярославе, но на кону стоял его ребенок, собственное спокойствие и сама девушка, неизвестным способом занявшая место в его сердце. Ради этого он готов был шельмовать и цена вопроса не имела значения.

Она получит все что хочет, и пусть это будет номинально, только для нее, но смирит и оставит рядом с ним - этого довольно.

Глава 25

Слава пила кефир, ела булочку и смотрела в окно, как тает снег, идет капель. В комнате никого не было - Вера убежала на свидание.

Хорошо когда тихо, хорошо, когда спокойно, только сердце что-то ест и ест, душу гложет и гложет. Наверное, страх. Ребенок уже шевелился, мягко, томно, рождая именно истому, сладкую, восторженную. Он дарил ей потерянное в прошлой осени тепло, наполнял смыслом существование, но она ничего не могла дать в ответ, кроме своей любви. А ведь ребенка нужно будет одевать, обувать, кормить, где-то с ним жить. Здесь ей не грозила жилплощадь, съемная квартира была не по карману. Она надеялась лишь на одно - в родам Алекс забудет ее и она сможет после вернуться с ребенком к матери. Конечно не вариант - накормит та блудную дочь досыта - нотациями и упреками.

Но ведь мать, бабушка. Значит должна смириться с явлением внука - не чужая же.

Легко говорить, можно представлять и радоваться буйности своего воображения, тому, что хоть в нем все идеально и замечательно, но иллюзии увлекали Ярославу, а Татьяна уже смотрела на мир другими глазами и понимала, что ни черта! Ее Алекс вычеркнет легко - ребенка нет. К матери ехать нельзя, а здесь, одной, на гроши декретных и пособий ей с малышом не протянуть. Вернее протянуть - ноги. Конечно, есть сертификат, но куда она его? Куда с ребенком? Из общаги попрут точно. Уже косятся, уже комендант предупредила - не детский сад здесь.

А роды? У Веры подруга недавно родила, страстей нарассказывала таких, что и на учет вставать не хочется, а рожать жгучее желание где угодно, только не в роддоме.

Слава вздохнула и вздрогнула от звука открывшихся дверей. И застыла, почувствовав знакомый запах дорогого мужского парфюма, что проник в комнату вместе с посетителем.

"Нашел", - екнуло сердце и, даже повернуться было страшно.

Леший смотрел на фигурку у окна и невольно улыбался, ощущая, как

Ярослава сжалась от неожиданности его явления. "Неожиданность" - уже смешно. Глупенькая. Она так и осталась глупенькой идеалисткой.

Только она могла подумать, что Леший ее не найдет, отпустит, только ей в голову могло прийти так "хорошо" замести следы.

Постоял, давая ей возможность прийти в себя и подошел, прислонился к стене у окна, поглядывая на убогий пейзаж за стеклом.

А что в комнате, что за ней - прелесть серости и помпезной убогости.

Слава повернулась к нему, чуть отступив, уставилась настороженно, так, что движение сделай в ее сторону - сбежит, заистерит. Алекс не пошевелился - смотрел внимательно и спокойно:

- Здравствуй, - бросил, разглядывая уже видный, выступающий вперед животик. - Шевелится?

- Что?

- Не "что" - кто. Ребенок.

- Даа… - немного растерялась девушка.

- Мальчик?

- Мальчик.

Леший кивнул: ну и что хотела? Чтобы мой ребенок жил в этом антураже серости? Чтоб видел плебейство и вырос плебеем?

- Зачем ты приехал?

Типичный вопрос для Ярославы: глупый и риторический в своей глупости. Но мужчина даже бровью не повел, настроился изначально быть мягким. Тупым и тем понятным девушке.

- Мне кажется, наши отношения с самого начала не правильно складывались.

- Только сейчас понял?

Леший подвигал челюстью, соображая где взять терпения на развитие сюжета беседы, что как и предполагал, скатывается в "разбор полетов" без доли рационального зерна, но зато по всем канонам семейных сцен быдла.

И решил пресечь их в корне - понял, что не выдержит.

- Выслушай меня для начала, - расстегнул плащ и скинув его на спинку стула, сел, кивнув девушке на диван. - Сядь, пожалуйста.

Слава села, поглядывая на невозмутимого Лешего, как на свой окончательный вердикт. Папки в его руке говорили о многом. Очередной контракт, очередное вынуждение и принуждение. Очередная ловушка для глупой крольчихи. И ведь не выпустит!

Ну, почему он такой?

- Если б ты пришел иначе, если б…

- А я и пришел "иначе", - улыбнулся ей мягко и успокаивающе. - Не нужно нервничать, Ярослава. Мне известно больше недели, где ты.

Внизу, как ты понимаешь, Штольц, охрана. Я в любой момент мог вернуть тебя обратно, и согласись, имею право, как отец ребенка, как человек, которому не ты безразлична. Да, так случилось, что ты мне нужна, - признался и тем еще больше насторожил девушку. Она сидела, смотрела на него веря и не веря, и понимала одно, то что вопреки всему она скучала по нему, она хотела его видеть, ждала.

- Я не настаивал, не проявлялся. Потому что виноват, и признаю это, как признаю твою свободу выбора, - посмотрел на нее прямо и настолько честно, что Ярослава поверила. Практика Лешего не подвела

- и по взгляду девушки можно было понять - ход сделан верный. Дальше проще - нажать сильно и постепенно отпускать, уменьшая давление, желательно резко. На этом контрасте человек легко идет наповоду собеседника. И тот получает, что желает.

- Ты ведь понимаешь, Ярослава, что я не мог тебя не найти. Ты не просто сбежала, ты прихватила мою собственность: колечко и браслет.

Была бы ты мне безразлична, я бы объявил о пропаже, тебя бы взяли. Я бы естественно, сделал все, чтобы тебя закрыли года на два. Камеру понятно, тебе бы предоставили самую комфортабельную, и передачки бы получала. А как родился ребенок, я бы его забрал и наша с тобой история на этом бы закончилась. Сына, понятно, ты бы никогда не увидела, а настаивала бы, сделала бы хуже себе. И это лишь один из вариантов развития событий.

Слава заледенела, понимая, что Леший спокойно может устроить ей и не такое.

- Но я говорю тебе это не для того чтобы испугать, и не для того, чтобы ты оценила степень моего благородства. Все проще: я буду откровенен - я привязался к тебе, я хочу видеть, как растет наш сын.

/Наш/. Поэтому предлагаю компромисс. Ты возвращаешься добровольно и становишься официальной гувернанткой ребенка, - подал ей папку и, как и думал, девушка ее откинула не глядя. - Второй вариант: мы заключаем договор о взаимовыгодном сотрудничестве. И начинаем все сначала. Пытаемся наладить наши отношения ради сына.