Уничтоженный Кремль

В начале XX века храм именовали иногда «Нечаянной радости», по другой чтимой иконе Богоматери, пожертвованной из царского дворца. Перед нею, по преданию, однажды помолился идущий «на дело» разбойник — и у младенца на иконе открылись кровоточащие раны; разбойник раскаялся и ушел в монастырь.

Церковь Благовещения, «домашней», не парадной архитектуры, оказалась в Кремле как бы на отшибе: в 1910 году московские жители даже жаловались, что зимой не могут добраться до нее по не расчищенным от снега дорожкам нижнего кремлевского сада.

Церковь Благовещения на Житном дворе. Иконостас придела Иоанна Милостивого, находившегося в Благовещенской башне. Рисунок XIX века.

Описания Кремля конца XIX — начала XX века говорят о храме кратко: «покосившаяся на сторону небольшая церковка Благовещения на Житном дворе, колокольней для которой и жильем причта служит самая башня», «архитектурного интереса не представляет».

Сделаем, однако, поправку на время: храмы 1730-х годов в Москве и были редки, а теперь, после тотальных сносов, и вовсе единичны. Да и представления о ценности архитектурных памятников сто лет назад были совсем иными: например, здания классической и ампирной эпохи только-только начали осознаваться как памятники, которые нужно изучать и сохранять.

В 1926 году Благовещенская церковь числилась еще памятником архитектуры, но в 1932-м ее приговорили к сносу. Снесена она в 1932–1933 годах. Уничтожен и придел с беломраморным иконостасом в Благовещенской башне. Икона «Нечаянная радость» находится ныне в храме Ильи Обыденного близ Остоженки.

Естественно, жизнедеятельности коммунистических правителей храм в пустом углу Кремля помешать не мог. Историки советского времени изобрели благообразную причину: церковь разобрали, чтобы восстановить первоначальный вид Благовещенской башни. Но почему тогда не снять с нее «поздний», по сравнению с древним основанием, шатровый верх?

С утратой храма Благовещения, естественно, обеднела окрестная часть Кремля. Но и весь Кремль лишился в 1928–1933 годах одной своей архитектурной особенности. Прежде огромные кремлевские соборы соседствовали с миниатюрными церквами. Это была своеобразная игра объемами, архитектурный контраст. Соборы занимали вершину Боровицкого холма, а церковки рассыпались ожерельем вокруг его подножия. До советского времени дожили две из них — Константино-Еленинская и Благовещенская. И не пережили.

«В чем прелесть кремлевского пейзажа?.. — спрашивал в статье „Пейзаж Москвы“ (1923) искусствовед Н. Гейнике. — Этот пейзаж живописен, красочно живописен. И основным камертоном его краски является маленький, ярче огня, золотой купол ц. Благовещения, что на Житном дворе. Закройте рукой этот огонек золота, и вы увидите, как потускнеют все краски».

Красное крыльцо

Красное крыльцо и Грановитая палата.

В 1993–1994 годах на Соборной площади Московского Кремля было воссоздано уничтоженное в 1930-е годы Красное крыльцо, примыкавшее к южной стене Грановитой палаты. Для Кремля это был первый и пока единственный опыт восстановления погибшего после 1917 года памятника русской истории, если не считать интерьеров двух залов Большого Кремлевского дворца. Конечно, не стоит обольщаться — подлинный памятник старины вернуть невозможно. Новое Красное крыльцо стало как бы памятником «незаконно репрессированному» памятнику.

Стоит ли отдельного очерка небольшое крыльцо, если взлетали на воздух дворцы и монастыри, если целые города скрывались на дне рукотворных морей? Стоит, если оно в Кремле на Соборной площади, где о каждом камне при желании можно написать книгу. Тем более что через это крыльцо в буквальном смысле проходили магистральные пути русской истории. И, видимо, не смогла она обойтись без Красного крыльца, коль скоро решили его восстанавливать.

Красное крыльцо — парадный вход с Соборной площади в Святые Сени великокняжеского дворца и Грановитую палату, заложенное в 1487 году одновременно с палатой. Строителями палаты и крыльца были итальянские зодчие Марко Фрязин и Пьетро Антонио Солари. Происхождение названия крыльца вроде бы не вызывает сомнений: чуть не со школьной скамьи мы помним, что древнерусское «красный» означает «красивый». Новейшие ученые изыскания, однако, установили, что «красными» в древнерусских городах звались главные площади, на которых высились важнейшие церковные и гражданские постройки. В XV–XVI веках, когда нынешняя Красная площадь слыла то Пожаром, то Торгом, то безымянным пустопорожним местом, Соборная площадь в Кремле именовалась уже Красной. Посему и название выходившего на нее парадного крыльца великокняжеского дворца заставляет вспомнить о другом значении эпитета «красный»: «важнейший, почетный» (ср. «красный угол» в избе или даже «красный уголок» в советском учреждении). Иногда крыльцо именовали еще Красной или Золотой лестницей.

Грановитая палата и Красное крыльцо на плане «Кремленаград» начала 1600-х годов.

Когда-то с площади вели наверх три лестницы: одна, сохранявшаяся до советского времени, — в Грановитую палату, а две соседние — на открытую террасу, откуда можно было пройти и в палату, и в Благовещенский собор. Три эти лестницы знаменовали сложную этикетную тонкость приема иностранных послов: по средней лестнице поднимались во дворец послы нехристианских государств, по левой, Благовещенской, — только посланники из стран христианских, а по правой, Красной, — те из последних, кого хотели принять при дворе с особым почетом. Но первое и главное назначение Красной лестницы — это великокняжеские и царские «выходы» из дворца во время наиболее торжественных государственных церемоний.

Интересно, что с веками кремлевские дворцы сменяли один другой, перестраивались, исчезали и возводились заново, а Красное крыльцо неизменно оставалось их парадным входом. Отметим, что оно было архитектурным центром Соборной площади по оси «запад — восток»: крыльцо располагалось на равных расстояниях от главных входов в Архангельский и Успенский соборы и визуально ориентировалось на портал колокольни Ивана Великого.

Кого только не повидало Красное крыльцо за свою историю! С него выходили русские великие князья и княгини, цари и царицы, императоры и императрицы — направляясь в Успенский собор сочетаться браком или венчаться на царство. Традиционный крестный ход после венчания на царство — от Благовещенского собора в Грановитую палату также проходил через Красное крыльцо.

Цари раздавали на крыльце милостыню, беседовали с митрополитами и боярами. Начиная с Ивана III, русские государи спускались с него в Успенский собор и для богослужений. Забытый историк М. П. Фабрициус описывает, как «низшие и небогатые чиновники, не имевшие золотых кафтанов, ожидали царского выхода на Постельном и на Красном крыльцах». А во время посольских церемоний «все крыльцо наполнялось дворовыми и служилыми людьми младших разрядов, которые стояли здесь, по обе стороны пути, в богатейших костюмах. В другое же время эта лестница, на которой постоянно стоял стрелецкий караул, кажется, была всегда заперта». На ночь все лестницы Красного крыльца запирались решетками.

Сквозь арку Красного крыльца видны постройки Чудова монастыря. Фотография начала XX века.

По преданию, на Красном крыльце Иван Грозный вонзил свой посох в ногу посланца князя Андрея Курбского Василия Шибанова, что описал в известной балладе А. К. Толстой. «Кровь лилася из язвы, — повествует Карамзин, — слуга, стоя неподвижно, безмолвствовал. Иоанн оперся на жезл и велел читать вслух письмо Курбского». Отсюда же грозный самодержец наблюдал зимою 1584 года, на закате своего царствования, за внушавшей москвичам мистический ужас кометой и сам предсказал свою близкую смерть: «Сие знамение ко смерти моей». Лжедмитрий I, не чуждый популизма, принимал каждую среду и субботу на Красном крыльце челобитные. В XVII столетии стрелецкому караулу Красного крыльца вменено было в обязанность вести ежедневно особые записи о состоянии погоды и дворцовом карауле, регистрировать все посольские приемы, царские выходы и «загородные походы». Численность караула у Красного крыльца составляла в разное время от 200 до 300 стрельцов, это был главный караул Кремля, при котором всегда находился дежурный стрелецкий голова.