Уничтоженный Кремль

Памятник императору Александру II

Памятник императору Александру II. Почтовая открытка начала XX века.

Несколько лет назад в Москве обсуждали идею нового памятника императору, павшему от руки террориста. Странно, что в разговорах о нем почти не вспоминали старый монумент Александра II, простоявший в Московском Кремле с 1898-го по 1928 год. И напрасно: история его создания и исчезновения, как и представления тогдашнего общества о смысле и ценности подобных монументов, и сегодня весьма поучительны.

«Громоздкий памятник, неуклюжий и некрасивый, не подходит к древнему величию Кремля» — так отзывается о монументе царю-реформатору московский путеводитель 1914 года. «Памятник не производит художественного впечатления. В нем хороша только фигура императора… Сень над нею и галерея… из очень дорогого материала, с массой позолоты, уже потускневшей, и венецианской мозаикой — безвкусны и лишены какого бы то ни было идейного содержания», — вторит хрестоматийный путеводитель по Москве издания братьев Сабашниковых (1917 г.). В народе, бывало, памятник звали еще менее уважительно — «Кегельбаном»… Впрочем, суровые приговоры современников о монументе не мешали гражданам постоянно возле него толпиться. «Вид из этой галереи очень хорош, и там приятно посидеть и отдохнуть», — замечают те же путеводители. «Мы стоим у памятника Александру Второму и, облокотясь о перила, не отрываем взора от картины, которая раскинулась перед нами» — это из книги популярного когда-то норвежского писателя Кнута Гамсуна. Как же ставили в старину памятники царям?

7 марта 1881 года, сразу же после убийства царя народовольцами, предложение поставить ему памятник в Первопрестольной обсуждало Московское губернское земство. 8 марта тем же занялась Городская дума. Городской голова С. М. Третьяков, брат основателя знаменитой галереи, предложил место для монумента — в Кремле, напротив Малого Николаевского дворца, где родился Александр II. После одобрения идеи новым государем Александром III (17 марта он сказал: «Конечно, согласен») начинается сбор средств на памятник, создается специальный комитет во главе с московским генерал-губернатором князем В. Долгоруковым и объявляется конкурс проектов.

Если в пожертвованиях недостатка не было — их общая сумма, включая народную подписку, вклады сыновей Александра II, купеческих, дворянских и прочих организаций, казенные деньги, составила к лету 1898 года, по разным оценкам, от 1,6 до 1,9 миллиона рублей, — то провести конкурс проектов оказалось непросто. Ни первый конкурс, итоги которого были подведены 30 августа 1882 года, ни второй (сентябрь 1884-го), ни третий (1885–1887) не выявили победителя — ни один из 104 представленных на них проектов высокий комитет не счел возможным одобрить. Речь шла не о камерном усадебном памятнике, но о первом московском императорском монументе, который, очевидно, должен был быть понятным и внушающим почтение каждому, да еще и отобразить в камне все основные события Александрова царствования. Комитет, похоже, буквально изнемогал от массы то заумно-аллегорических, то банально-торжественных проектов, так что вынужден был специально предупреждать авторов: «нежелательно изображение государя на коне, изображений аллегорических, мифологических…» Авторы предлагали аллегорически увековечить в монументе все основные заслуги Александра: и отмену крепостного права, и освобождение балканских христиан от турецкого ига, и учреждение всеобщей воинской повинности, и даже введение гласного суда. Некоторые проекты предвосхищали советский фонтан «Дружбы народов» на ВДНХ: подножие памятника должны были окружить статуи представителей народов, населяющих Россию, «причем самые статуи пусть в левой руке держат свечи с приспособлениями для газового освещения, а в правой руке пусть все они поддерживают дубовую гирлянду, на которой расположены гербы губерний и областей нашего отечества».

Фантазия авторов не знала пределов: «Из глубины пропасти, окруженной приличной оградой и цветником, возвышается скала… От подошвы скалы… идет спиралью трудная и опасная тропа… по той же тропе вьется змий». На вершине скалы у креста стоит император: он «помогает прекрасной женщине в национальном одеянии, на руках которой висят разбитые цени рабства, подняться на верх скалы… Женщина, одна рука которой находится в руке императора, другою рукою сжимает горло свирепого змия» и т. д.

В похожей ситуации Москва оказалась на рубеже 1990-х годов, когда конкурс на памятник Победы на Поклонной горе был похоронен изобилием безумных и беспомощных идей. В результате, как известно, автор и проект были выбраны волевым порядком. На рубеже 1890-х механизм принятия художественно-политического решения был почти таким же.

Отчаявшись выявить победителя обычным конкурсным порядком, князь Долгоруков попросил президента Академии Художеств (великого князя Владимира Александровича) назначить нескольких художников для продолжения работы и гарантированно заплатить каждому 5 тыс. руб. Несмотря на протесты членов комитета, Академия выдвинула пять кандидатур, в том числе будущего автора монумента А. М. Опекушина, который предложил изобразить императора в сюртуке, держащего в руках фуражку (отчего-то вспоминается Владимир Ильич с зажатой в кулак кепкой) и свиток Манифеста 19 февраля, а внизу — старика, мальчика и разорванные цепи. На это предложение Александр III обратил благосклонное внимание.

Проект архитектурной части монумента, принадлежавший художнику П. В. Жуковскому и архитектору Н. В. Султанову, был представлен царю помимо всякого конкурса. Согласно воспоминаниям жены Султанова, Жуковский (сын знаменитого поэта, в свое время воспитателя будущего императора Александра II) гостил в 1889 году у Александра III в Гатчине, поинтересовался, почему до сих пор нет в Москве памятника, и… предложил свой эскиз. Царь, желавший иметь монумент «в русском духе», посоветовал Жуковскому обратиться к Султанову. В мае 1890 года князь Долгоруков представил императору их совместный проект, который тут же был утвержден, причем соавторам заплатили по 10 тысяч рублей. По негласному указанию Александра III была сделана модель монумента, причем царь велел поднять шатровую сень на основания-столбы и указал ее высоту. Царю принадлежала и идея объединить в проекте монумента два стиля — «русский» и «итальянский». После этого комитет заказал Опекушину, получавшему премии на проведенных уже конкурсах, статую императора. Скульптор также не избежал августейших указаний: Александр III в 1892 г. выбрал окончательный вариант статуи и посоветовал Опекушину поднять выше голову бронзового царя.

14 мая 1893 года монумент был торжественно, под колокольный перезвон и орудийный салют в 133 выстрела, заложен в Московском Кремле, на бровке холма над Москвой-рекой, примерно на месте советского памятника Ленину. Члены императорской фамилии положили в котлован таблички со своими именами. Историки усматривают в этом некий символизм: великие князья Николай Александрович (будущий император Николай II), Сергей Александрович (он 7 лет возглавлял комитет по постройке монумента) и его супруга Елизавета Федоровна, будущие жертвы большевистского террора, — положили свои имена в основание памятника царю, который сам пал от руки террориста. Первый камень фундамента установил царь Александр III. Фундамент заложили на материковой скале — «только это может придать ему вековую прочность», как тогда писали.

Торжественная закладка памятника Александру II в Кремле 14 мая 1893 года. Старинная фотография.

Памятник, занимавший 323 квадратные сажени кремлевской земли, стоял в прямом смысле слова на костях. В котловане его обнаружились не только каменные фундаменты и подвалы кремлевских Приказов XVII столетия с неким подземным ходом, не только бронзовые чернильницы с гусиными перьями, изразцы, средневековые детские игрушки и даже кремневый наконечник неолитического копья, но и фрагменты обгорелых деревянных построек с человеческими останками внутри (по мнению историка И. Забелина — следы нашествия хана Тохтамыша в 1382 году, по мнению М. Н. Тихомирова — погребения жертв его набега).