Шепот небес

За прибрежной полосой бухты возвышались холмы, поросшие деревьями и кустарником, и тянулась гряда скал. Внизу под скалистым мысом Последней Надежды бушевали пенистые волны. Покусывая длинную травинку, Лукас размышлял о том, что в ненастье или в безлунную темную ночь очень опасно выходить здесь в море.

– Отсюда открывается прекрасный вид, правда? – спросила незаметно подошедшая к нему мисс Джесмонд Корбетт.

Она остановилась в нескольких шагах от Лукаса под раскидистым дубом, росшим рядом с сараем. Он не слышал ее приближения. Возможно, Джесси уже давно наблюдала за ним. Когда Лукас повернулся к ней, она быстро отвела глаза в сторону. Ему показалось, что она смутилась. Однако Лукас тут же мысленно посмеялся над собой. Разве может каторжник смутить леди?

– Если бы вы известили меня о том, что пора собираться в дорогу, я успел бы оседлать вашу лошадь, – отозвался он.

Пожав плечами, Джесси направилась к открытым дверям сарая.

– Я сама могу оседлать ее.

– Неужели? – Лукас двинулся за ней. Теперь он снова говорил с сильным ирландским акцентом. В полутемном сарае сладко пахло навозом. – Мир, наверное, сошел с ума, если молодые высокородные леди начали сами седлать своих лошадей.

Лукас вывел из стойла кобылу Джесси.

– Вы думаете, я не справлюсь? – спросила девушка, разглаживая чепрак на спине Симмерии.

Лукас протянул ей дамское седло, и она начала ловко пристегивать его. То, что она умеет седлать лошадей, не удивило его.

– Да, вы прекрасно справились с работой, – похвалил он ее и пошел готовить в путь своего мерина.

– Отсюда, с мыса Последней Надежды, есть прямая дорога на побережье, в Бухту кораблекрушений, – как бы между прочим сообщила ему Джесси. – Мы поедем по ней.

Лукас замер и, обернувшись, бросил на Джесси удивленный взгляд.

– Зачем?

Она вывела кобылу из сарая, и Лукас последовал за ней.

– Я сказала своим родным, что поеду в бухту. И я сдержу слово, потому что не люблю лгать.

Лукас помог ей сесть в седло.

– А что вы скажете, если кто-нибудь прямо спросит вас, заезжали ли вы на мыс Последней Надежды?

– Никто никогда не спросит меня! – отрезала она и пришпорила лошадь.

Глава 10

Усилившийся ветер бил им в лицо, рвал юбку Джесси, доносил до всадников запах морской воды и неумолчный грохот прибоя. Джесси рукой опытной наездницы направляла кобылу вниз по крутому спуску, ведущему на прибрежную полосу бухты. Ирландец следовал за ней. Тропа, по которой они спускались с мыса, усыпанная мелкими камешками, скатывавшимися вниз из-под лошадиных копыт, оказалась узкой и трудной. Дорога вела в южную часть бухты, где на песчаную береговую полосу с грохотом набегали бушующие волны. Джесси натянула поводья, попридержав лошадь, и обернулась, дожидаясь Лукаса.

– Когда я наблюдаю за береговой линией, мне в голову приходят странные мысли, – заметил он, поравнявшись с Джесси. – Морские волны обладают удивительной властью. Они слизывают с песка все следы, устраняют все изъяны. О, если бы можно было точно так же за одну минуту смыть с души все грехи и очиститься от пороков, избавившись наконец от чувства вины и угрызений совести!

Волны разбивались у самых ног лошадей, обдавая всадников ливнем брызг. Джесси чувствовала, как сильно колотится в груди сердце. Слова Лукаса почему-то взволновали ее.

– Вы презираете меня за то, что я тайно посещаю обитательницу уединенного коттеджа?

Он отрицательно покачал головой.

– Я никогда не сужу людей. У вас наверняка есть причины, чтобы ездить сюда.

Джесси снова тронулась в путь, не сводя глаз с пенистых бирюзово-синих волн. Над их головами с пронзительными криками кружили чайки. Сильный ветер растрепал волосы Джесси, и она время от времени убирала падавшие на глаза прядки.

Лукас ехал рядом с ней.

– Здесь погиб кто-то из близких вам людей? – неожиданно спросил он.

Джесси встрепенулась и изумленно посмотрела на него.

– Как вы догадались?

– По выражению вашего лица. Вы не сводите глаз с бухты.

Комок подступил к горлу Джесси.

– Здесь погиб мой брат Сесил.

– Когда? – спросил Лукас.

– Десять лет назад. Мы, дети, в ту пору много времени проводили здесь, в бухте. Но больше всего к морю тянуло Уоррика. – При воспоминаниях о детстве лицо Джесси озарила улыбка, но тут же исчезла. – У него на причале стоял маленький шлюп, у того места, где кончается дорога. Суденышка давно уже нет. Его, наверное, унесло в море лет пять назад во время шторма. Впрочем, его судьба никого не интересует.

Подняв голову, Джесси взглянула наверх, туда, где стоял маленький коттедж Женевьевы, скрытый за густой зеленью мыса.

– В то время увитый розами домик Женевьевы принадлежал моей бабушке, – продолжала Джесси. – Сначала она приезжала сюда только на лето, но после смерти дедушки продала свой дом в Хобарте и поселилась здесь.

Лукас тайком внимательно следил за выражением лица Джесси, поглядывая на нее из-под полей низко надвинутой на лоб шляпы.

– Сесил, если не ошибаюсь, ваш старший брат. Джесси бросила на Лукаса удивленный взгляд.

– Я видел памятник на его могиле с датами рождения и кончины.

– Ах вот оно что! Он стал бы наследником нашего рода, и отец очень гордился им. Сесил казался нам серьезным человеком, интересующимся лишь финансами и хозяйственными делами в имении. Но в душе он завидовал Уоррику. – Джесси помолчала. Ее удивляло, что она вдруг стала рассказывать о своей семье каторжнику. – И вот однажды он настоял, чтобы Уоррик дал ему свою лодку. Стоял ясный летний день, но дул сильный ветер и подводные течения представляли большую опасность. Уоррик не хотел, чтобы Сесил выходил в море.

– Но он все же вышел?

– Да, мама отругала Уоррика за эгоизм. Она заявила, что погода хорошая, а Уоррик ссылается на сильный ветер, потому что не хочет давать брату лодку. – Джесси помолчала, борясь со слезами, набежавшими на глаза. – Уоррику в ту пору исполнилось всего лишь двенадцать лет, а Сесилу почти восемнадцать. Но он не умел обращаться со шлюпом, и лодка разбилась о рифы.

Прищурившись, Лукас внимательно осмотрел бухту. Издали рифы походили на темных призраков, выступающих из воды посреди бушующих волн.

– Ваш старший брат не умел плавать?

– Умел, но море было слишком бурным. Его отбросило на рифы, и он разбился. А мама… – Голос Джесси задрожал. – Сесил считался ее любимцем. В тот день она вышла на берег, чтобы посмотреть, как он будет править лодкой. И несчастье произошло у нее на глазах.

– Поэтому теперь она не хочет выходить на берег моря? Она винит себя в смерти сына?

Джесси внимательно взглянула на своего спутника. Ветер надувал его рубашку из грубого полотна. Солнце на минуту выглянуло сквозь разрывы в облаках и озарило округу.

– Наша мать не умеет винить себя, – сухо констатировала Джесси.

– Значит, вы вините ее во всем случившемся.

– Но не в гибели Сесила.

– Тогда в чем же конкретно?

Над ними пролетел орел. Его тень промелькнула на песке. Подняв голову, Джесси следила за его полетом.

– Из-за нее Уоррик все годы мучается от чувства тяжкой вины, – наконец вздохнула она.

– Но он ни в чем не виновен.

Джесси пожала плечами:

– Уоррик убежден в обратном. Он ведь знал, что Сесил не умеет обращаться со шлюпом, но не остановил его.

Она печально улыбнулась.

Они добрались до широкого устья реки, впадавшей в море на краю бухты.

– Зачем же вы приезжаете сюда, на место трагедии? Ведь ваши визиты бередят душевные раны.

– Я приезжаю сюда, чтобы повидаться с Женевьевой.

Джесси бросила взгляд туда, где стоял остов старой усадьбы Граймзов. Тот факт, что она дружила с такой женщиной, как Женевьева, смущал ее, однако Джесси всегда старалась подавить свою натуру в угоду матери, требовавшей, чтобы дочь вела себя как истинная леди. Тайные посещения Женевьевы стали для нее своего рода протестом против навязываемых условностей. Джесси с наслаждением набрала полные легкие свежего, пахнувшего солью воздуха.