Страница 47 из 51
— Ну ты нашла кого спрашивать, — фыркает Алёна. — Он и сейчас ходок ещё тот.
— А ты-то откуда знаешь? Ты же от своего мужа не отлипаешь. Где он, кстати?
Подруга еле заметно вздрагивает, как от удара.
— Да бросил он её! — со знанием дела важно произносит Лера, допивая уже третий стакан, после которого её хорошенько ведёт. Отвратительно зрелище. — Кто её вынесет?
— А вас, уважаемая, как выносят? — вкрадчивым тоном спрашивает Ефим, про которого мы все успеваем позабыть. — С такими выдающимися способностями поливать человека грязью. Это же какую любовь надо иметь, чтобы терпеть такое? Моё почтение вашему супругу… Или нет, — усмехается, а вид у него очень впечатляющий — мощное телосложение играет немаловажную роль, а уж как гневно сверкают его глаза, я молчу. Не мальчик, а мужчина, который даст фору и сорокалетним. Поразительно. Никогда не думала, что такое возможно. — Наверное, он у вас очень любвеобильный. Я прав? — судя как женщина багровеет — да. — Поэтому вы так разбираетесь в жизни, а особенно в природе мужчин?
— Ты вообще кто? — гаркает оскорблённая в самых лучших чувствах та. — Сопляк. Выскочка. Ещё ничего в жизни не добился, а уж смеешь к старшим лезть со своими глупыми мыслями.
— А ты много добилась, Валерия? — змеёй шипит Алёнка, подаваясь вперёд. — Умудрённая жизнью женщина ты наша. Как же мы можешь тебе перечить? Тебя же так помотало, именно поэтому ты умнее тут нас всех собравшихся. Похвальное самомнение, но, увы, ошибочное. Если тебе даже школьник может дать дельный совет, то, что ещё можно говорить? И да, если тебе так надо потешить свою душеньку, то я в разводе. Злорадствуй, ты можешь только радоваться неудачам, а не поддерживать в трудную минуту. Только знай, от этого ты не станешь счастливее, потому что сама не желаешь себе этого. Тебе нравится вариться в тех помоях, что ты сама себя добровольно в них посадила.
— Гадина!
— От лица школы преподношу подарок для юбилейного выпуска, — громко объявляет Ефим, заглушая ругань Леры, которая совсем не стесняется в выражениях, и отвлекая всех на себя. Начинает развлекать взрослых, казалось бы, людей. Хотя не так уж далеко мы ушли от того же одиннадцатиклассника, который достойно защищает Алёнку. Мило.
Народ уже успокаивается, как в кабинет, наконец, входит хмурый Тимофей. Похоже разговор с отцом прошёл неудачно.
Я очень удивилась, когда он зачем-то сообщил мне имя звонившего. Будто мне могло прийти в голову контролировать его, выспрашивая каждый шаг, выясняя каждого и, особенно, каждую прошедшую рядом с ним мимолётно женщину. Я не хочу превращаться в ревнивую к каждому столбу истеричку. В отношениях должно быть доверие. Мне очень хочется верить, что у нас с ним действительно так, особенно после нашей не совсем удачной попытки.
Может кто-то скажет, что я слишком быстро простила того, кто в прошлом ставил меня не на первое место. Но у меня такое желание. Хочу верить в нас, в него, в то, что он действительно изменился, повзрослел. Во мне всё же живёт, как оказалась, та наивная девочка, что верит в любовь, способную пройти все преграды. В конце концов, совсем уж ужасного я не вижу в поступках в парня. Сейчас. Да, местами — неприятно, местами — очень обидно, местами — даже отвратительно. Но не ужасно. Мы живы, мы желаем исправить совершённые в прошлом ошибки, у нас есть шанс. Так почему же не попробовать сделать это?
То, что я позволяю Тимофею нагло себя вести, а себе плавиться от его действий, не означает того, что при новой попытке задвинуть меня на дальний план, забыть на время, я останусь с ним.
Сейчас, послушав одноклассников, понимаю, что со стороны выгляжу слабой дурой, которая вновь повелась на сладкие слова и умелые действия умного соблазнителя. Ну и пусть. Главное — что чувствую и знаю я… и мои близкие люди. У всех своё мнение, свои мысли, своё видение жизни. Я же не могу каждого насильно переубеждать, верно? Что хотят — то видят, что хотят — то слышат, что хотят — то думают.
Оправдания оправданиями, но я просто хочу любить и быть любимой. У меня не получилось за пять лет забыть Тимофей, как и у него забыть меня. Стоит ли и дальше терять время, борясь друг с другом и со своим шансом на счастье? Я думаю, что — нет, не стоит. Я молода, хочу прожить жизнь ярко, не отвлекаясь на грустные размышления, почему у меня не получается быть с мужчиной. Мне такое не надо. Если кому-то такое нравится — на здоровье, а мне — нет.
К тому же, даже если и допустить мысли о возможном поступке Тимофея, который серьёзно меня ранит, то неужели я не смогу ему ответить той же монетой? Не смогу за себя постоять? Пф! Да конечно. Ага.
Но я уверена, что всё у нас будет замечательно. Мы пройдём порог недоверия, который лёгкой волной иногда накрывает, что пройдём его вместе рука об руку, друг друга любя и поддерживая.
Да будет так!
— Что тут происходит? — Тим с лёгкостью перекрывает вновь поднявшийся при его появлении гвалт.
Глава 31
Довольно увлекательно наблюдать, как мужчина отчитывает взрослых людей, как нашкодивших котят, а ему помогает одиннадцатиклассник. У них случается такое единение, что кажется, будто они всю жизнь работали в таком тандеме. Мы с Алёнкой сидим в уголке за учительским столом и наблюдаем за разворачивающимся спектаклем, втихаря поедая салат и мясную нарезку, которые умыкнули под шумок. А всё же, как приятно, когда за тебя разбирается твой мужчина и отстаивает твою честь, яростно защищая. А ведь такого не было в школе, хотя тогда на меня не особо и нападали — веских поводов не было. Вот они сегодня и уцепились за возможность меня растоптать.
Кошусь на подругу, которая откровенно любуется «мальцом». Мда-а, кажется кто-то попал. Улыбаюсь, предвкушая, как буду за всеми дальнейшими действиями наблюдать. Я отчего-то уверена, что Ефим сумеет сдержать данное много лет назад обещание.
— Тим, чего ты так разозлился? — недоумённо спрашивает Марк. Он, наверное, чуть-ли не единственный человек, которого не тронула взбучка. Толстокожий.
— Правда глаза колет? — Лера же воспринимает слова одноклассника, как возможность переубедить Тимофея и перетянуть на свою сторону.
Дура.
— Какая правда? — елейно уточняет Ефим. Меня от его голоса аж передёргивает. Впечатляюще, однако.
И ведь она повторяет то, что сказала нам раннее её подружка Алина!
Вот не пойму — у неё всегда отсутствовало чувство самосохранение или у неё оно отказало из-за количества выпитого алкоголя?
— То ли я — дура, то ли лыжи не едут, — бормочет Алёнка, слушая этот бред по второму кругу. Мы явно с ней об одном думаем.
— Может, пора заканчивать? — вздохнув, спрашиваю у неё.
— Почему?
— Они всё равно не в состоянии что-либо понять, — махнув в сторону «любимых» одноклассников, поясняю. — Да и зачем понапрасну сотрясать воздух? Меня абсолютно не трогают их слова. У них просто в жизни ничего хорошего не происходит, вот они и цепляются за любую возможность позлорадствовать.
— Ты права, — задумчиво тянет Алёнка, отщипнув от батона мякиш.
Я подхожу к не на шутку разошедшемуся Тимофею, обнимаю со спины за талию и шепчу в ухо, что хочу отсюда уйти. Он соглашается не сразу, желая переубедить глупцов, но всё же соглашается с моими доводами, и мы покидаем кабинет. Но сразу уйти из школы у нас не получается — на пути встречаем классного руководителя, которая как раз спешила в кабинет к нашему классу.
— Батюшки! — ахает она, резко остановившись рядом с нами. — Мне всё же не показалось, и вы двое действительно приехали. Идите я вас обниму.
Вот тут я с радостью обнимаю женщину, давшую мне за школьные годы очень многое. И я это не только про её предмет, но и вообще.
— Ирина Анатольевна, так это я их сюда притащила, — с гордостью произносит Алёнка. — Сами они бы ещё нескоро до сюда добрались бы. Я так их уговаривала, так уговаривала.
Глядя на театральное представление Васнецовой, мы смеёмся. Вон даже Тимофей больше не хмурится, отпустив негатив, который на нас обрушился среди одноклассников.