Страница 44 из 51
— Согласись, что не так уж он и страдал, пока вокруг тебя крутился, — хмыкает Ангелина и на некоторое время отвлекается, чтобы ответить кому-то из коллег.
— Да, я что-то не заметила его страданий за десять дней, что мы провели вместе, — соглашается Катюшка. — Так что расслабься, Яна. Предоставь им самим разбираться.
— Да-да. Не отбирай у любимой бабушки повод развлечься, — вернувшись к нам, хихикает Геля. Её смех подхватываем и мы. — А если серьёзно, то я бы посмотрела на это действие.
— И я, — поддакивает подруга.
— Я бы тоже на это с удовольствием посмотрела бы, если бы участниками были не мои близкие, — вздыхаю я и, наконец, заканчиваю с вечерним макияжем.
Но всё же без споров и науськиваний от подруг не обходится. Всё дело в одежде, в которой я собираюсь пойти в школу. Слишком разные у нас мнения. Геля считает, что надо сразить всех на повал роковым дерзким образом. Катя — что надо одеться как бизнес-леди. А мне просто хочется надеть что-нибудь практичное, повседневное. С ещё большим удовольствием я бы осталась дома. Да кто мне позволит-то?
Мы бы ещё долго спорили, если бы ко мне не заглянула бабуля, привлечённая шумом. Она слушает наши препирательства, хмыкает и выходит из спальни, чтобы через несколько минут вернуться с чехлом для одежды серого цвета. Мы одновременно замолкаем и наблюдаем за появлением на свет красивого кружевного платья, слегка облегающего фигуру.
— Как знала, что ещё пригодится, — произносит бабуля, передавая мне его. — Я в нём на выпускной из института ходила. Тогда же познакомилась с твоим дедом, Яна.
Ба придаётся воспоминаниям, пока я облачаюсь в платье. Выхожу из комнаты, чтобы посмотреть на себя в зеркале. Оно у нас единственное, висит в коридоре на большом платяном шкафу. То, что я вижу, мне жутко нравится. Вроде нарядная, а вроде и нет. В нём можно ходить как на праздники, так и в повседневной жизни.
Красота.
Ни разу не видела его у бабули, хотя в своё время перемерила у неё чуть-ли всю одежду, когда маленькой модницей была.
Мои любимые женщины приходят в восторг, когда показываюсь перед их взглядами. Кружусь вокруг себя, чтобы они смогли рассмотреть меня со всех сторон. У бабули на глазах даже слёзы выступают.
— Сюда бы чёрный клатч, — задумчиво тянет Ангелина, и Катя с ней соглашается.
Приходится мне идти на поиски этого клатча — помню, что где-то у меня имелся подходящий. Нахожу его в верхнем ящике рабочего стола. Выглядит как новенький. Это и не мудрено, ведь его мне подарил Тимофей незадолго до нашего расставания. Он остался у бабули, как и другие подарки от парня. Кстати про них…
Достаю шкатулку с украшениями и надеваю комплект из серёжек и колье. Птички отлично подходят к бабулиному платью, а к его разрезу как раз не хватало украшения, которое сейчас подчёркивает открытые ключицы.
— Всё, Тимофей обречён, — заявляет Катюшка, восхищённо на меня глядя.
— Сдохнет от такой красоты, — на свой лад соглашается с ней наша журналистка.
— Геля! — хором кричим на девушку, принявшую после этого самый оскорблённый вид из всех возможных.
Вечером Тимофей заходит к нам точно ко времени, как и обещал. Он застывает на пороге, наткнувшись на суровый взгляд. Бабуля упирает руки в бока и молчит. Ей не хватает ружья на плече и бронежилета на груди, а также боевой раскраски на лице. Пока они меряются взглядами, я разглядываю парня. Деловой костюм ему очень идёт, придаёт сильной притягательности, мужской такой. Появляется желание запереть его дома, чтобы никто кроме меня не мог видеть моего красавца. Поймав озадаченный взгляд серых глаз, понимаю, что кровожадно улыбаюсь.
— Ты помнишь, что я тебе в прошлый раз сказала? — вкрадчивым тоном интересуется бабуля.
— Помню, — спокойно отвечает Тимофей. Я бы сказала — подчёркнуто расслабленно.
— Значит, понимаешь, что сейчас будет? — продолжает на него наседать женщина.
— Понимаю, — спокойно-невозмутимо говорит тот.
— Ба, может, не надо?
— Не встревай во взрослые разговоры, ребёнок, — не глядя на меня, отзывается бабуля и зовёт парня на кухню, а меня не пускает с ними.
Обидно.
Возникшая за спиной Тимофея Алёна смеётся. Подслушать у нас с ней не получается из-за шума, который судя по всему специально создают, поэтому мы закрываемся в моей комнате, где гадаем, что же происходит за стенкой. Говорят эти двое долго — я уже почти поседела от потраченных нервных клеток. Хотя в глубине души понимаю, что ничего страшного-то по сути не происходит. Просто бабуля проводит воспитательную беседу с человеком, который уже однажды сильно меня обидел.
Наконец, они выходят из кухни. Мы с Алёнкой тут же бросаемся в коридор, спешно осматривая их и оценивая эмоции.
— Как видишь, не съела я твоего касатика, — смеётся бабуля. — Жив-здоров.
— Очень смешно, — язвлю я, тем не менее успокаиваясь.
Тимофей помогает мне надеть пуховик, и мы выходим из квартиры. Вдыхаю морозный воздух. А подруга меня удивляет — недалёко сверкает фарами машина, в которую та садится. Оранжевый внедорожник, принадлежащий её отцу, который никому не доверяет своё сокровище.
— Только не говори мне, что ты угнала у собственного отца машину? — недоверчиво спрашиваю у неё, устраиваясь рядом с водительским сиденьем.
— Не буду, — хихикает Алёнка и ловко выруливает на проезжую часть.
— А если серьёзно?
— Не поверишь, — заговорщически подмигивает мне она, на миг повернувшись в мою сторону. — Сам вручил ключи со словами, что я уже взрослая, поэтому он может рискнуть дать мне своё сокровище. В шоке были все. Мне кажется, папа сам себе удивился.
Приезжаем одни из последних. Пока идём по внутреннему дворику, слышим громко играющую музыку, доносящуюся из актового зала. На входе нас встречают ученики и вручают небольшие сувениры, рассказывают, где мы можем оставить верхнюю одежду и куда нам следует пройти. А школа почти не изменилась, стены только покрасили в другой цвет. Я бы этого не заметила, если бы один раз не измазала в синей краске свою любимую блузку белого цвета. Её тогда не удалось отстирать — краска оказалась очень въедливой. Как же я тогда плакала — вспоминать страшно.
Останавливаемся перед открытыми дверями актового зала.
— Давайте сделаем фоточки, пока тут свободно, — предлагает Алёнка, уже доставая из миниатюрной сумочки свой телефон.
Позируем с ней перед зеркалом, подключаем Тимофея. Потом мы уже с ним вдвоём фотографируемся в обнимку. Местная школьная достопримечательность. Наверное, нет ни одного ученика, который не сделал бы хотя бы одну фотографию с зеркалом, на стекле которого написано: «Ты — наш лучший ученик!» У меня уж точно есть несколько за разные года обучения.
Наконец, проходим в зал и садимся на задние ряды подальше от наших одноклассников, которые не замечают наше появление, потому что в этот же момент гаснет основной свет и на сцену выходят ведущие во главе с директором школы. Женщина произносит приветственную речь и передаёт слово одиннадцатиклассникам. Те начинают вести мероприятие. Нам по очереди показывают видеоролики про каждый класс отдельно, на которых собрали все фото и видео с нашим участием с пятого, а некоторые даже с первого класса.
Так интересно наблюдать за маленькими нами. В зале то и дело слышатся смешки, когда на экране происходит что-нибудь смешное, вызывая светлые воспоминания.
— Я что-то не пойму, — вдруг озадаченно бормочет сидящая по правую руку от меня подруга. — Тебе вон тот пацан никого не напоминает? — указывает на стоящего за кулисами высокого парня, я даже отсюда вижу какая развитая у него мускулатура. Светлые волосы растрёпаны, за что его отчитывает завуч — она стоит рядом с ним, с моего места, конечно, не слышно, что именно говорит женщина, но по её эмоциям на лице можно понять и без этого. — Не могу понять, почему его лицо кажется мне знакомым, — прищурившись, закусывает губу.
Приглядываюсь повнимательнее, но в этот момент вновь гаснет свет и становится ничего не видно. Мне парень не кажется знакомым, но я его начала рассматривать только после слов Алёнки, обратившей моё внимание на него.