Падший

Беспокойство могли доставить лишь несколько западных «шкутов», но, вероятней всего, вступать в чужие разборки заморские гости не станут. Город они всё равно отстоять не сумеют, а помирать непонятно за что — таких идиотов, как мне объяснили, даже среди мольфаров сейчас хрен найдёшь…

Вопросы по чудо-оружию, к моему удивлению, на «Совете пяти» не рассматривали. Хотя, казалось бы, в чём проблема? Ведь за спрос, как известно, денег не просят.

Тем не менее, ни Бунтао, ни Гарсиа, ни Таретти, ни Шандор про наши секреты не спрашивали. Может, надеялись, что я сам о них расскажу, а, возможно, хотели обсудить их попозже, только не скопом, а тет-а-тет, втайне от остальных. Нормальная, если подумать, практика. Полезные ништяки надо всегда выторговывать для себя, а не для толпы, пусть даже эта толпа целиком состоит из союзников и соратников…

Я, впрочем, ни с кем торговаться не собирался. Хоть поодиночке, хоть с целой толпой.

И за секретность нисколько не беспокоился. Всё равно без меня и Алины никто в этом мире наши «ударные ядра» не повторит. Это на сто процентов.

А что касается «греческого огня», его военное применение (одиночное, а не комплексное, со срывом чужой защиты) перспектив не имело. На Земле его, помнится, вытеснило пороховое оружие, более разрушительное и дальнобойное. Здесь, при наличии магии, защититься от огнесмеси можно так же, как и от файерболов. Последние, к слову, если их правильно применять, гораздо опаснее. Поэтому если кто-нибудь украдёт или купит у нас рецепт приготовления смеси и схему «сифонов», никаких преимуществ в военном деле он не получит…

Вернувшись после Совета в наш ПВД (по праву занявших город первыми, мы разместились в лучшем из зданий — дворце императорского наместника), я созвал капитанов баталии, чтобы сообщить им о принятых на Совете решениях. А когда все разошлись готовиться к завтрашнему походу, заново пригласил к себе в кабинет Алину и Дайруса.

— Капитан, — обратился я к заму. — Я слышал, у тебя есть в Заморье друзья. Это правда?

— Да, командор, — не стал запираться тот. — В Драаране они есть у многих. Без своей агентуры у западников ни одна баталия не обходится. Это довольно выгодно для торговли. Я вам докладывал.

— Да-да, я помню. Докладывал, — чуть наклонил я голову. — Но я говорю сейчас не об агентах или партнёрах. Я говорю о друзьях. О тех, кому доверяют, независимо от того, война у нас или мир.

— Монсьор, я… не совсем понимаю, о чём вы, — неожиданно покраснел Дайрус.

Я усмехнулся:

— Я говорю о твоём приятеле по имени Ши́мис.

Собеседник непроизвольно сглотнул:

— Откуда вы… о нём знаете?

— Трита рассказывала, — пожал я плечами. — Когда ты сбежал из Лисав, он сперва привозил ей весточки от тебя, а потом перестал.

— Ах, Трита… — облегчённо выдохнул Дайрус. — Ну, тогда ладно. Тогда не страшно.

— Не страшно? — поднял я бровь. — Ты кого-то боишься?

— Нет-нет, командор. Дело отнюдь не во мне, — замотал головой заместитель. — Просто… когда-то он спас мне жизнь. А потом я ему… Здесь его знали под другим именем. Он был на хорошем счету у прежнего командора, у Дегриньи. Но затем тот подставил его, и моему другу пришлось бежать. Его обвинили в предательстве Драарана, и эти обвинения всё ещё в силе.

— Он скрылся на западе?

— Да… То есть, не совсем, — поправился капитан.

— Что значит не совсем?

— Он часто бывает в Марке. Привозит туда… хм… достаточно ценные грузы.

— Контрабанду?

— Ну, в общем, да, — кивнул Дайрус. — Хотя после императора само понятие контрабанды уже как-то размылось. Списки того, что нельзя вывозить и ввозить, постоянно меняются, пошлины тоже, поэтому Шимису и приходится нынче мотаться туда и сюда по-быстрому, пока снова чего-то не поменялось…

— А сейчас? — перебил я его. — Сейчас твой приятель где? На западе или в Марке?

— В Марке, — вздохнул капитан. — И его шкут арестован.

— За что?

— Его объявили драаранским шпионом.

Я засмеялся.

— Да уж. Не повезло, так не повезло.

— Да не то слово, монсьор, — подтвердил с унынием Дайрус. — У нас он предатель, в Марке шпион… Я надеялся, в Марку мы снова пойдём в авангарде, и тогда мне удастся помочь ему, но теперь… — мой заместитель развёл руками и снова вздохнул.

Я посмотрел на Алину, затем на Дайруса…

— Кажется, я тебе уже говорил. Ты слишком быстро сдаёшься.

— Мы не подчинимся Совету? — вскинулся капитан.

— Где его держат в Марке?

— На его корабле. Ему просто запрещают сходить на берег.

— А шкуту запрещают покидать порт, верно?

— Верно.

— Ну, что же? — пробарабанил я по столешнице. — Я думаю, что мы сможем помочь твоему приятелю. Но только и он, — взглянул я в упор на Дайруса, — поможет, когда всё уляжется, мне и Алине. Согласен?

— Он поможет, монсьор. Я обещаю…

Марку мы взяли без боя. Драаранцы всё рассчитали правильно.

Увидев приближающийся к городу флот и оценив его численность, хозяева Марки решили не сопротивляться. Точь-в-точь как ещё год назад я предсказывал командорам, когда предлагал вложиться им в идущую на Арладар мятежную армию.

Корабли баталии Краум вошли в порт последними, поэтому места возле причалов им не досталось. Кроме, конечно, «Гордости». Для члена «Совета пяти» и его флагманского корабля свободное место нашлось по определению. Пришлось, правда, потеснить дракалеру одной из мелких команд, но тут, к удивлению многих, я сделал широкий жест. Заявил, что не буду причаливать, а лучше пойду со своими к дальнему пирсу, чтобы присмотреть за четырьмя мольфарскими шкутами — «а вдруг начнут безобразничать?».

Другие члены Совета против такого решения не возражали. За западными трёхмачтовиками всё равно надо было приглядывать, хотя бы в первые сутки, пока с остальными не разобрались — так почему бы не передать это дело командору Крауму? Тем более что, во-первых, он вызвался сам, а во-вторых, против его дракалер у мольфарских посудин нет ни единого шанса — спаля́т всех на раз из своих ужасных «сифонов» и не почешутся.

В тот же вечер с моего галеата спустили шлюпку, и я вместе Дайрусом и Алиной посетил с визитом «Рокайю» — корабль мастера Ши́миса…

Мой зам и владелец шкута оказались и вправду друзьями. Они даже обнялись при встрече.

А затем Дайрус представил приятелю меня и Алину.

После пары дежурных фраз хозяин «Рокайи» пригласил нас в свою каюту.

— Я надеюсь, господин командор, вы здесь не для того, чтобы сдать меня вашему «Совету пяти»? — позволил себе нервный смешок уроженец Заморья, когда мы расселись.

— Хотел бы сдать, уже давно сдал бы, — вернул я усмешку. — И вообще, вы по-моему путаете меня с Дегриньи. Друзей своих капитанов я не никому не сдаю. Как и самих капитанов.

— Рад слышать, господин Краум. Рад слышать, — кивнул собеседник. — Но если я правильно понимаю… любое доброе дело должно быть оплачено?

— Вы правильно понимаете, господин Шимис, — чуть наклонил я голову. — Правда, в том месте, где родился, привыкли шутить, что всякое доброе дело не останется безнаказанным, но ваш вариант, призна́юсь, мне нравится больше.

— И что вы хотите взамен? — подался вперёд заморец.

— Взамен, простите, чего?

— Что вы меня не сдадите.

— Сдавать или не сдавать, так вопрос не стоит, — качнул я плечом. — Вопрос заключается в том, чтобы снять незаслуженные обвинения и позволить вам не только спокойно уйти, но и вернуться. Вернуться как другу, а не предателю. Чтобы мы знали: на той стороне есть тот, кому можно поверить на слово, кто не продаст и не подведёт, и, если пообещает, то сделает. Вот как-то так, господин Шимис. Вот как-то так…

Все обвинения с владельца «Рокайи» сняли спустя два дня. Сначала я объявил на «Совете пяти», что как командор баталии Краум полностью дезавуирую то, что позволил себе в отношении Шимиса мой предшественник командор Дегриньи. Затем, когда члены Совета привычно принялись торговаться, коротко сообщил, что баталия Краум передаёт свою долю добычи в Марке в счёт четырёх «задержанных до выяснения» шкутов с заморцами.