Неутомимые следопыты

Если бы не те ракеты, если бы Лиза в окошко не посмотрела, может быть, так и не приметила бы она партизана. А тут увидела. Напротив, у соседского дома. Стоит человек, в тени схоронился. Шапка на нем, ушанка, автомат на груди — на изготовку… Лица Лиза не разглядела. О людях, что прячутся в лесу, в недоступных для фашистов болотах за Волчьим логом, все в городе знали. Кто же хоть раз не прочитал украдкой партизанскую листовку? Сразу разобралась девочка, что это за человек прячется в тени. Сердце у нее зашлось. Ведь рядом застава, часовые. Заметят — конец…

А человек тот постоял немного, дождался, пока гитлеровцы отвернутся, и перебежал к соседнему дому, опять в тени схоронился и замер. Потом за угол свернул. Не стало его Лизе видно. А часовых у шлагбаума она видела хорошо. Только тот партизан, видно, не раз мимо охраны проскальзывал. Вот мелькнул совсем рядом с фашистами и исчез, словно растворился в ночной темноте.

У девочки отлегло от сердца…

Всю ночь ей тогда снилось страшное. Чудилось, будто гремит железо, чавкает грязь под тяжелыми сапогами, раздаются отрывистые слова команды на чужом, лающем языке… А утром стало известно в Зареченске, что той ночью в лесу, в Волчьем логе, фашисты-каратели уничтожили партизанский отряд.

Настя умолкла, а мы стояли и ждали, не скажет ли она чего-нибудь еще. Но она, вдруг спохватившись, всплеснула руками.

— Ой, что же я! Меня мама за хлебом послала, а я стою. Вот безголовая!

И она упорхнула, даже забыв проститься с нами.

Подхватив ведра, мы двинулись к дому.

— Женька, — высказал я предположение. — А ведь тот партизан в ушанке, наверно, был Афанасий Гаврилович.

— Почему это?

— Потому! Ясно — он. Помнишь, он сам говорил, что той ночью в разведке был.

— Верно, Серега! — вспомнив, воскликнул Женька.

Неожиданное открытие

С утра на следующий день мы засели с Женькой за письма. Не так-то легко, оказалось, их писать. В Киев еще куда ни шло: только просьба сообщить адрес Сергея Пономаренко, проживавшего раньше в Зареченске. А вот над письмом в Архангельск, Денису Фомичу Петрову, нам пришлось изрядно помучиться. Ведь нужно было все описать подробно. Мы провозились с этим письмом добрых три часа. У меня даже голова разболелась от дикого напряжения. А неугомонный Женька объявил, что еще нужно написать Левашову.

— Жень, — взмолился я, — давай лучше завтра…

Вострецов сделал страшные глаза. В это мгновение за стеной послышался какой-то шум, голос тети Даши, распахнулась дверь, и в комнатушку влетел запыхавшийся Федя. Он долго не мог вымолвить ни словечка и только раскрывал судорожно рот, как рыба, вытащенная из воды. За его спиной виднелись Митя, Игорь и Тарас.

— Вот… п-привел! — выдохнул Федя. — Игорь, п-показывай!..

Митя посторонился, пропуская вперед радиотехника, и я увидел у него под мышкой объемистый сверток в черной потертой клеенке. Развернув ее, Игорь поставил на стол фанерный ящик. Я заглянул в него с недоумением.

— Что это? Бутылка какая-то…

Все тоже склонились, заглядывая в ящик. Женька тоже ничего не мог понять. Бутылка была обмотана желтой проволокой. Рядом с нею я заметил закрепленный на проволочках сероватый камешек с искрящимся изломом. Два конца проволоки торчали из ящика наружу.

— Это… — Митя нарочно медлил, чтобы посильнее нас удивить. — Это партизанский радиоприемник!

Я ровно ничего не понимал. Какой приемник, если в ящике какая-то бутылка!..

— Рассказывай, Игорь.

— Лучше ты расскажи, — отозвался изобретатель.

— Да ведь не я же догадался, а ты, — возразил ему Митя и обернулся к нам. — Ребята, помните, дядя Егор говорил, что партизанский командир просил принести ему свинца, серы и проволоку?

— Ну, помним, — кивнув, сказал Женька.

— Так вот. Игорь догадался, для чего это партизанам понадобилось. Приемник! Они сделали радиоприемник. И слушали сводки Советского информбюро!..

— А откуда же у партизан электричество было? — с недоверием спросил Женька.

— Для этого приемника электричества не нужно, — пояснил Игорь. — Это детекторный приемник. Мы в радиокружке в школе еще два года назад такие делали. Ну, не такие, конечно, не вылитые. Это я нарочно ящик взял, вместо изолятора — бутылку… Что попроще. Что у партизан под рукой могло бы найтись.

На блестящую мысль о том, для чего могли понадобиться партизанам сера, свинец и проволока, Игорь натолкнулся, вспомнив, как они в школьном кружке сделали первый свой приемник. Руководитель кружка Виталий Максимович прямо при ребятах на газовой горелке в обыкновенной ложке расплавил серу и свинец, которые превратились в твердый комок. Этот комок руководитель кружка разбил молотком. Получились два зеленоватого цвета кусочка с блестящими кристалликами в изломе. Это и был детектор, который превращает сигналы высокой частоты в более низкие сигналы.

Не знаю, верно ли я его понял. В общем бутылка, обмотанная проволокой, — это катушка. От нее идут два конца — две проволочки: одна к антенне, другая к заземлению.

Нужны еще наушники. Самые простые. Игорь их вытащил из кармана и присоединил к каким-то проводкам, торчащим из ящика. Потом он увидел в углу на столике приемник «Рекорд». Он живо отсоединил от него антенну и скрутил с одной проволочкой. И заземление устроил — от батареи центрального отопления. Затем он надел наушники и, заглядывая в ящик, стал что-то там внутри вертеть…

— Есть! — произнес он наконец. — Вот, слушайте…

Нам всем очень хотелось послушать. Но каждому пришлось ждать своей очереди. Первым слушал Вострецов.

— Играет… — сказал он. — Музыка…

— Д-дай я послушаю!.. — запрыгал в нетерпении Федя.

Наконец наушники попали и ко мне. Надев их, я услышал едва различимую, как комариный писк, мелодию. Мне очень хотелось послушать еще, но наушники уже срывал с моей головы Тарас. Пришлось уступить.

— Так вот, без тока, и работает? — все еще не веря, спросил Женька.

— Почему же без тока? — возразил Игорь. — Ток есть. В катушке. Только очень слабый. Потому и ловить на такой приемник можно одни ближние станции. Очень мощные. Это зависит от длины антенны.

— А наушники? — воскликнул я. — Откуда же у партизан наушники были?

Игорь пожал плечами. Митя сказал:

— А мы, думаешь, знаем?

— Наверно, были, — задумчиво произнес Женька. — Ведь никто из заготовщиков не получал задание раздобыть наушники…

«Мертвая голова»

Когда я проснулся на следующее утро, то прежде всего увидел, как по окну снова текут унылые серые струйки дождя. У меня сразу же тоскливо заныло сердце. Чуть повернув голову, я увидел Женьку. Сидя за столом в трусиках и майке, он над чем-то старательно трудился, вытянув от усердия губы. Прежде всего мне показалось, что Женька что-то пишет. Но, приподнявшись на подушке, я увидел в пальцах моего товарища пинцет.

— Женька! — с возмущением воскликнул я. — Зачем ты вытащил наши коллекции? При чем тут бабочки, если мы занимаемся историей партизанского отряда?

— Одно другому не мешает, — преспокойно отозвался Вострецов. — Ты разве забыл, что у нас задание на лето? И кстати, о партизанах. Вставай поскорее. Нужно писать письмо Левашову.

Однако в этот день мы успели не только написать и отослать письмо Василию Степановичу. Женька заставил меня переписать все, что было в письме, в общую тетрадь, за которой мы специально сбегали в универмаг. Потом вместе с Женькой побежали на рынок, захватив с собой кассету с фотопленкой. Там в фотографии принимали пленку в проявку и даже могли напечатать с негативов карточки.

Когда мы возвращались с Вострецовым домой, я заметил, что хотя льет дождь и что по небу все еще мчатся лохматые сизые тучи, однако на лужах уже начинают вздуваться веселые пузырики — предвестники того, что дождь будет долго идти.

— Завтра, наверно, пойдем в Печурово, — произнес Женька. — Надо, Серега, собираться.