Ледяная западня

Но не будем забегать вперед. Тем более, что к тому времени, когда машинное отделение рапортовало о готовности корабля к плаванию, другие заботы занимали участников экспедиции. Полным ходом шла подготовка к переходу значительной части личного состава ледоколов на «Эклипс» и далее на Большую землю. В трюмах и на свежем воздухе строили санки. Поскольку капитан «Эклипса» Отто Свердруп мог помочь только тремя нартами с собачьими упряжками, основную часть грузов надо было тащить на санках самим матросам.

Одновременно для участников предстоящего похода развешивали ежедневное пищевое довольствие, подбирали палатки, теплую одежду и обувь, заплечные сумки, топоры, защитные очки и многое другое. Уточнялись (в который раз!) списки самих моряков, покидающих «Таймыр» и «Вайгач». Экипажи кораблей разделили примерно на две группы: уходили явно больные или с ослабленным здоровьем. Кроме того, с кораблей решили списать тех офицеров и матросов, которые не имели нужных для повторной зимовки профессий. Таким образом в списках «береговой партии», начальником которой Вилькицкий назначил летчика Д. Н. Александрова, оказалось 39 человек. Среди них были старший офицер «Таймыра» Н. А. Транзе, который только что перенес повторный приступ аппендицита, и старший офицер «Вайгача» Н. А. Гельшерт, поскольку гидрографов в экспедиции было много.

Ефим Студенов проводил в дорогу своего земляка Михаила Акулинина, Федор Ильин и Аркадий Киреев простились с фельдшером Василием Мизиным, кочегаром Василием Мячиным, который очень ослаб. Последний Большую землю так и не увидел, а скончался через два дня после того, как береговая группа достигла «Эклипса».

19 мая 1915 года стояло тихое, безветренное утро. Погода в этот день выдалась отличная, как по заказу. Небо без единого облачка, воздух легкий и прозрачный. Безбрежная ледяная равнина в лучах низкого солнца сияла весенним блеском. Отъезжающие и провожающие скучились на ледяном поле возле «Таймыра». Прощальное рукопожатие, напутственные слова.

— Миша, матери от меня низкий поклон передай! — говорил Акулинину Студенов. — Может, свидеться больше не придется! 

— Ну, что ты, все обойдется благополучно.

— Завидую я вам, к родной земле идете, — вздохнул Федор Ильин.

— Дождетесь, Федя, и вы своего часа. Вон теплынь какая, скоро, верно, разойдутся льды возле кораблей... — отозвался Мизин.

Матросы разошлись по своим санкам, взялись за постромки, и отряд двинулся в путь. Через две недели радисты Аркадий Киреев и Иосиф Никольский одновременно приняли радиограмму начальника береговой партии, в которой тот сообщил, что моряки, сравнительно благополучно прошли около 300 миль и прибыли на «Эклипс».

А в конце июля в кочегарке «Вайгача» раздалась команда:

— Старшина Ильин, разводите пары!

Федор так и застыл на месте. Наконец-то появилась возможность вырваться из плена.

— Старшина! Какого дьявола вы стоите?! Немедля за дело!

— Слушаюсь! — гаркнул Федор. — Есть разводить пары!

За полчаса до этого разговора командир корабля вызвал мичмана Ильинского. Новопашенный стоял на мостике, наблюдая в бинокль за тем, как таял и обламывался лед по краям ледяного поля, почти в центр которого был впаян «Вайгач». И хоть температура еще не превышала одного градуса тепла, все-таки чувствовалось, что недалек уже час, когда корабль сумеет пробить себе дорогу к чистой воде. Высказав эту мысль, командир поинтересовался состоянием ходовой части ледокола.

— Машины собраны. В любую минуту можно разводить пары, чтобы проверить действие механизмов, — догадавшись в чем дело, бодро отчеканил инженер-механик. — Разрешите начать?

— Разрешаю.

Мичман заспешил в машинное отделение.

Федор Ильин и его матросы не ринулись, а на крыльях полетели выполнять команду инженера-механика. Вскоре мичман доложил командиру, что корабль может двигаться.

— Дайте малый ход!

В небольшой полынье, которая образовалась вокруг «Вайгача» из-за того, что подтаявшие льдины разошлись, ледоколу нельзя было с разбега совершить таранный удар. Однако, прибавив вращение гребного винта, корабль сокрушил перемычку, которая отделяла его от чистой воды.

8 августа закончился многомесячный дрейф «Вайгача» вместе с ледяным полем. Свободный от вахты наличный состав команды ледокола, исключая, конечно, кочегаров и машинистов, поднялся на верхнюю палубу. Все были необычайно возбуждены.

Корабли продвигались очень медленно, со скоростью не более двух узлов. Чистая вода кончилась быстро. Далее ледоколы шли по сплошному месиву годовалого льда.

В два часа ночи 11 августа флагман попал в беду. В это время он проходил чистой водой мимо архипелага Норденшельда. Зазевался, видно, вахтенный офицер, проглядел рулевой, и «Таймыр» вошел в мелководье, где сел на камни в одной миле от земли, повредив днище. Началась течь. Пока аварийные команды откачивали воду и пытались залатать пробоины, испортилась погода, пронесся шквал снега, дождя и града. Ледокол кренило то в одну, то в другую сторону. Корпус содрогался и гудел. Днище корабля со скрежетом елозило по камням, как громадный рашпиль по куску металла. Положение усугублялось тем, что шквал мог привести в движение гигантские ледяные острова, которые отчетливо виднелись севернее архипелага.

На выручку «Таймыру» пришел «Вайгач». Удачно приняв буксирный трос, «Вайгач» стал медленно отходить на глубину. Улучив момент, когда большая волна слегка приподняла флагман, «Вайгач» сделал плавный рывок, легко сняв «Таймыр» с каменного ложа. Какое-то время ушло на залечивание «ран» флагмана. Только после этого ледоколы двинулись в путь. Теперь впереди шел «Вайгач».

Утром 30 августа «Таймыр» и «Вайгач» бросили якорь у острова Диксона. Здесь корабли быстро облетела новость: пешая группа летчика Александрова находится в местечке Гольчиха, что стоит на берегу Енисейского залива. Шел пятый месяц, как пеший и санный обоз отправился в путь. За это время моряки прошли более девятисот километров. Шли сквозь пургу, туманы, переправлялись через реки, обходя стороной чистую воду между ледяными полями. И все только для того, чтобы через пять месяцев, пятого сентября, Вайгач» опять принял их на свою палубу в Гольчихе, где они тщетно ждали парохода до Красноярска.

16 сентября 1915 года «Таймыр» и «Вайгач» прибыли в Архангельск. Толпы горожан заполнили городскую пристань. Они пришли приветствовать полярников, которые, впервые в истории проплыв северными морями от Владивостока до Архангельска, начали практическое освоение Северного морского пути.

Как сложилась в дальнейшем жизнь участников экспедиции? По-разному. Федор Ильин после Великого Октября примкнул к революционным морякам. И до середины 1918 года служил на флоте. Потом вернулся в Тамбов. Работал на вагоноремонтном заводе. В 1957 году был награжден значком «Почетный полярник».

Аркадий Иванович Киреев поселился в Москве. Стал строителем. Семен Пименович Катасонов после революции жил и работал в родном селе. Умер рано.

В 1918 году вернулся на родину Ефим Студенов. Но прожил здесь недолго. Выехал с семьей в Благовещенск. Вернулись Студеновы на Тамбовщину только осенью 1928 года. Пожили немного в Рассказове, в Тамбове, а затем переехал Ефим Степанович в Ленинград. Умер в блокаду.

Октябрь 1917 года застал Михаила Ивановича Акулинина в Петрограде. Он принимал участие в боях за революцию. Потом возвратился в родное село. Он создавал первую в районе МТС, в которой работал механиком до выхода на пенсию.

Из офицеров Северной экспедиции на сторону революции перешли друг Жохова лейтенант Константин Константинович Неупокоев, лейтенант Николай Иванович Евгенов, лейтенант Алексей Модестович Лавров и судовой врач «Таймыра» Леонид Михайлович Старокадомский. Неупокоев с севером не расстался. Он был начальником отдельного Обь-Енисейского гидрографического отряда. Умер в расцвете сил и таланта, не дожив до осуществления своей мечты, когда по Северному морскому пути начали совершать регулярные рейсы суда, а над Арктикой пролегли трассы самолетов. В честь храброго моряка юго-западный мыс острова Большевик назван именем Неупокоева.