Страница 4 из 11
Поза ничком и разворошенная постель Гладилина говорили о том, что, нанеся Степану Гавриловичу несколько смертельных ран, предположительно, топором, грабители попросту столкнули его с кровати, когда искали под матрасом и в постельном белье припрятанные сбережения. Более внимательный осмотр трупа хозяина дома показал, что смертельным был первый же удар топором, а два других были нанесены уже по мертвому телу. Поэтому выражение лица доктора было безмятежным: он никак не ожидал нападения и, скорее всего, спал глубоким сном. А вот его дочь, чья комната находилась по соседству, очевидно, пробудилась, когда услышала, что в спальне отца творится что-то неладное. Она поднялась со своей постели, и тут в ее спальню ворвались грабители, после чего нанесли ей по лицу и голове несколько рубленых ран топором. Когда же эксперт Вероника Солодухина стала осматривать ее, оказалось, что дочь хозяина дома еще жива, что выглядело настоящим чудом. Более того, женщина могла говорить…
Немедленно отправили машину за скорой помощью, и, пока дожидались врачей, оперуполномоченный Ситдиков задал Марии несколько важных вопросов. Решился капитан на такой шаг не сразу, поскольку повреждения головы и лица были столь очевидны и выглядели настолько ужасно, что расспрашивать потерпевшую поначалу не поворачивался язык. Но продолжить работу было крайне необходимо, ведь она могла сообщить весьма важные сведения для ведения дальнейших оперативно-разыскных мероприятий. А когда необходимо для дела, то всякая деликатность должна отступать в сторону.
Наклонившись к умирающей женщине, Ситдиков задал вопрос:
– Вы видели нападавших?
– Да, – прошелестела губами пострадавшая.
– Сколько было нападавших, можете сказать? – снова спросил капитан Ситдиков, стараясь не смотреть на изуродованное лицо и голову потерпевшей.
Женщина неуверенно ответила:
– Кажется, их было трое.
– Кажется или все-таки точно видели? – заметно волнуясь, переспросил оперуполномоченный Ситдиков.
– Все так быстро произошло… Может, их было и больше, но я видела троих, – ответила женщина.
– Вам знакомы преступники? – поспешил задать следующий вопрос капитан милиции, отмечая, что потерпевшая слабеет и вот-вот потеряет сознание или, не ровен час, умрет. – Может, вы где-то с ними встречались? Или случайно видели их на улице?
Пострадавшая с трудом ответила:
– Двоих нападавших я не знаю… а вот третьего, самого молодого… я видела на нашей улице.
– Может, знаете, как его зовут? Можете сказать, сколько ему было лет? – заметно волнуясь, переспросил оперуполномоченный Ситдиков.
Пострадавшая не ответила, кажется, она его не слышала. Просто безразлично смотрела прямо перед собой.
Скорая помощь приехала, врачи, похлопотав над Марией, погрузили ее на носилки, и там, в машине, не доехав до больницы что-то около трехсот метров, она умерла.
Поскольку преступление было резонансным – доктор Гладилин был в городе лицом известным и со связями, – дело передали в городское Управление МВД. Попало оно, как этого и следовало ожидать, в отдел по борьбе с бандитизмом. То есть в руки майора Щелкунова. Виталий Викторович начал с того, что вновь допросил племянницу доктора Гладилина. Звали ее Эльвирой Поликарповной Полищук. Та показала, что в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое апреля дома она не ночевала, а когда вернулась домой около часу дня, то обнаружила дядю и двоюродную сестру с ранами на теле, а в доме царил полнейший разгром. И она тотчас побежала в милицию.
– А где вы были все это время, позвольте спросить? – вежливо поинтересовался у допрашиваемой майор Щелкунов.
– У подруги, – охотно ответила Полищук. – Мы давно не виделись, разговорились и не заметили, как наступила ночь. Она предложила заночевать у нее, я и согласилась…
– И правильно сделали, что согласились переночевать. Ночью ходить по городу небезопасно, – одобрительно произнес Виталий Викторович, не понимая еще, почему к Эльвире Полищук у него возникает чувство недоверия и ему кажется, что она либо лукавит, либо чего-то недоговаривает. Вроде бы и мимика у нее правильная, и говорит спокойно, не жестикулирует. И все-таки что-то не вяжется… Так бывает: встречаешь незнакомого человека, и почти сразу к нему возникает либо симпатия, либо антипатия. Хотя еще ни о чем не поговорили и друг друга совсем не узнали. И откуда таковое предубеждение берется – поди пойми. – А как зовут подругу? – в том же одобрительно-доброжелательном тоне спросил майор Щелкунов.
– Катя, – ответила Полищук и в свою очередь задала вопрос: – Вы мне не верите?
– Ну что вы… – даже как-то слегка обиделся (для вида) Виталий Викторович. – Как вы можете так говорить… – И тотчас задал новый вопрос: – А где живет эта Катя?
– На улице Батурина, под самым Кремлем, – ответила допрашиваемая, покосившись на майора милиции. Однако по его бесстрастному лицу определить что-либо было никак нельзя.
– И правда, далековато от вашего дома, – заметил Виталий Викторович, отметив для себя, что надо будет непременно проверить, действительно ли была племянница убитого доктора Гладилина у подруги Екатерины в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое апреля. И хотя особого недоверия к словам Эльвиры Полищук у майора Щелкунова не имелось, но она ему все больше и больше не нравилась…
В доме доктора Гладилина после нападения преступников, со слов его племянницы Полищук, пропало много вещей, о чем была сделана довольно подробная опись. Помимо денег в сумме трех с половиной тысяч рублей, что лежали в правом ящике стола в кабинете доктора в мезонине, пропали золотые сережки, золотой перстенек с рубиновым камушком и брошь, принадлежавшие его покойной супруге. Грабители также унесли все украшения ее двоюродной сестры – какие точно, кроме золотой цепочки с кулоном в виде сердечка, Эльвира Полищук не помнит, а также столовое серебро на шесть персон: ложки, вилки, ножи и два посеребренных подстаканника.
Собственно, ничего больше племянница не знала. Про нее же было известно (тут весьма постаралась младший лейтенант Зинаида Кац из следственной группы), что проживает Эльвира Полищук у своего дяди с 1939 года. В этом году скоропостижно скончалась в возрасте пятидесяти шести лет жена доктора Гладилина, и позже в этом же году сгорел дом Эльвиры Полищук вместе с ее родителями. Дело это было громким – в ходе следствия было выяснено, что это был поджог, однако преступников не нашли, и дело так и осталось нераскрытым.
Дочь доктора Маша в тридцать восьмом году успешно окончила институт, вышла замуж и уехала с супругом в Ленинград. Оставшись вдовцом, доктор Гладилин проживал один, и когда племянница Эльвира в возрасте семнадцати лет, потеряв родителей, осталась одна, Степан Гаврилович взял ее к себе.
Когда началась Великая Отечественная война, мужа Марии призвали в армию, и она вместе с другими жителями перед самым началом блокады была эвакуирована из Ленинграда и приехала обратно к отцу. Была она всего-то на несколько лет старше Эльвиры, однако общего языка молодые женщины не нашли, да и не стремились к этому: уж очень они были разными и по характеру, и по жизненным убеждениям. Открыто они не ругались, но восторга от совместного проживания отнюдь не испытывали. Хорошо, что в доме доктора Гладилина было четыре комнаты – тесноты не испытывали, было где разместиться каждому, – а еще имелся кабинет Степана Гавриловича в мезонине, где он предпочитал работать вечерами или просто отдыхать, покачиваясь в кресле-качалке. Если бы Маше и Эльвире пришлось проживать в одной комнате, то разногласий между молодыми женщинами избежать было бы невозможно.
Маша с возрастом стала очень похожа на мать, и Степан Гаврилович души не чаял в дочери. Ничего для нее не жалел. А племянница Эльвира с приездом Маши сделалась кем-то вроде приживалки. Оно и понятно: племянница, как ни крути, отнюдь не родная дочь. К примеру, дочери от Гладилина сережки золотые в подарок, а племяннице – кулечек с конфетами. Дочери – обновку, племяннице – обноски.