Страница 2 из 7
В нашей семье я не единственный человек, который отличается от большинства людей. Мой дед, судя по рассказам, был таким же – крайне холодным и черствым человеком. Все его лицо было покрыто шрамами, что лишний раз подтверждало импульсивный характер и склонность к жестокости и риску. Он был ученым, конструировал ракеты, но всю жизнь воображал себя ковбоем. Все свои деньги он вложил в ранчо, которым не умел управлять, и в итоге его пришлось продать, чтобы оплатить долги. Он никогда не хотел семью, но, когда бабушка забеременела, был вынужден жениться. Однако дедушка сбежал спустя всего несколько месяцев после того, как родился мой отец. От родительских прав он отказался и никогда не виделся с сыном. Я ничего не слышала о родителях деда, но не думаю, что они были примерными.
Воспитание подстегнуло развитие у меня патологических черт, но вовсе не в том ключе, который вы, возможно, могли ожидать после просмотра фильмов о социопатах. Со мной хорошо обращались. Я не стала уголовницей или убийцей и ни разу не сидела в тюрьме. Мне гораздо больше нравилось проводить время в увитых плющом беседках. Я получила диплом юриста, преподаю право, мои статьи регулярно выходят в научных журналах. Я отдаю на благотворительность десять процентов дохода и бесплатно преподаю в воскресной школе. У меня отличные отношения с родственниками и друзьями, мы любим друг друга.
Вам не кажется, что мое описание похоже на вас? А может быть, вы тоже социопат? Согласно последним исследованиям, в некоторых социальных группах число социопатов может составлять от 1 до 4 процентов. То есть где-то социопатом может оказаться каждый 25-й. Их число может даже превышать количество анорексиков или аутистов. Вы не серийный убийца? Не сидели в тюрьме? Не обольщайтесь – большинство людей такие же, как и вы. Однако то, что человек не преступник, не означает, что ему точно не поставят диагноз «диссоциальное расстройство личности». В тюрьмах сидит лишь двадцать процентов социопатов, но скорее всего именно мы виноваты в большинстве серьезных преступлений. Однако чаще всего социопаты не сидят в тюрьмах. Большинство из нас живет тихой и мирной жизнью: мы работаем, заводим семьи, рожаем детей и строим успешную карьеру в мире, где все считают нас чудовищами.
Так кто же такие социопаты? Примерам нет числа, это может быть кто угодно. Как минимум кто-то один похож на меня. А может, кто-то похож на вас? Вами все восхищаются, в вас влюбляются, а вашим друзьям нет числа? Это еще не значит, что вы не социопат. Мы неотразимы, пока нас не узнают получше. Но в мире, полном пустых посредственных ничтожеств, которые изо всех сил пытаются добиться успеха и готовы грызть друг другу глотки, мы стоим особняком, и люди летят к нам, как мотыльки на свет.
Если бы мы когда-нибудь встретились, я бы вам понравилась. Почему я так в этом уверена? Потому что практически все, с кем я знакома, попали под мои чары. Я улыбаюсь так, как улыбаются звезды телешоу, а не люди в обычной жизни: широко, сияя зубами, приглашая к общению. Я стала бы идеальной спутницей на свадьбе вашей бывшей жены. Если бы вы пришли со мной на корпоратив, то жена вашего босса была бы в восторге от моего очарования и чувства юмора. Ваши родители отдали бы многое, чтобы вы привели в дом такую успешную и умную девушку.
Вы высоко себя цените? Я себя – очень. Эго социопатов настолько объемное, что достойно быть запечатленным на полотнах Рубенса. Я просто излучаю уверенность в себе – хоть может показаться, что мне это и не по статусу. Я не очень высокая, но у меня широкие плечи и заостренный подбородок. Мои друзья говорят, что я всегда уверена в себе и тверда в решениях. Мне одинаково комфортно как в летнем платье, так и в ковбойских сапогах.
Чаще всего моя уверенность в себе выражается в том, что я могу выдержать чужой взгляд. Кто-то говорит, что у меня «взгляд хищника», – думаю, им обладают практически все социопаты. Мы привыкли к тому, что взгляд в глаза – признак враждебности. В зоопарке посетителей предупреждают не смотреть в глаза гориллам, потому что для них это сигнал к атаке. Видимо, многие люди думают точно так же, поэтому редко смотрят друг другу в глаза. Социопатов же совсем не смущают чужие взгляды, мы не отворачиваемся – и из-за этого нас считают самоуверенными, агрессивными хищниками, склонными к соблазнению. Это может вывести некоторых людей из равновесия, а некоторые воспримут это за признак страсти и влюбленности.
Замечали ли вы, что очарование и уверенность в себе могут открыть перед вами много дверей? При этом подобного бы не произошло с другим, менее уверенным в себе человеком. Кто-то скажет, что это манипуляция, а я скажу, что это умение пользоваться тем, что даровано мне природой. Мне кажется отвратительным само слово «манипуляция». Его употребляют, когда хотят переложить на кого-то ответственность за свой выбор. А если они никогда не пожалеют о своем решении, не означает ли это, что ими никто не манипулировал?
Манипуляции – это та сфера, в которой черты социопата проявляются наиболее ярко. Большинство людей находят это отталкивающим, однако я не понимаю почему. Для меня это равноценный обмен. Все люди чего-то хотят: быть нужными, доставить удовольствие, выглядеть хорошими. Манипуляция – самый быстрый, хоть и не самый честный способ дать им желаемое. Мой друг-социопат любит приводить такой пример. Представим, что кто-то продает машину за пять тысяч долларов. А я знаю человека, который хочет купить точно такую машину за десять тысяч долларов. Еще я уверена, что эти два человека не знакомы друг с другом. И тогда я покупаю машину у одного и продаю другому, зарабатывая на этом пять тысяч баксов. На Уолл-стрит и других фондовых биржах так устроена покупка-продажа ценных бумаг, это происходит каждый день, и никто не жалуется. Все получили то, что хотели, и если не узнают большего, то будут довольны исходом сделки. Я лишь воспользовалась тем, что продавец и покупатель не знают друг друга, к их удовольствию и своей выгоде.
По правде говоря, я считаю, что от общения с социопатами можно получить больше, чем от обычных людей. Мы – то, благодаря чему движется мир. Социопаты исполняют мечты. Или делают вид, что исполняют. Иногда мы единственные, кто обращает внимание на потребности и нужды других людей, не выдавая при этом истинный смысл своего интереса. Мы долго изучаем выбранную жертву и становимся тем, кто ему необходим, – идеальным работником, боссом или любовницей. И делаем это вовсе не из-за злобного умысла или желания провернуть тайные дела. Наши жертвы, как правило, получают удовлетворение от обмена и рады ему. Хотя, конечно, мы не будем ничего делать бесплатно – все имеет свою цену: деньги, власть, восхищение. Но и наш партнер не останется обделенным. Возможно, вам покажется, что цена слишком высока, но если вы заключаете сделку с дьяволом, значит, ни один ангел не предложил вам более выгодных условий.
Как вы относитесь к морали? Вам не кажется, что было бы гораздо проще оценивать всех людей, в том числе и себя, по принципу «выживут наиболее приспособленные»? Социопатов часто упрекают в том, что мы не умеем жалеть и раскаиваться, и почему-то ставят нам это в вину. Принято считать, что способность чувствовать себя виноватым – признак хорошего человека. Мне это кажется странным. В мире нет объективной морали, которая подошла бы всем. Даже богословы и философы за время своих тысячелетних споров так и не пришли к пониманию того, что такое высшая нравственность и каковы ее признаки. Мне сложно поверить в такую изменчивую субстанцию, которая спокойно оправдывает кровную месть, смертную казнь и «справедливые» войны. Хоть я и религиозна, как многие другие люди, и именно вера направляет мою жизнь по пути нравственности, помогает избегать тюрьмы и оставаться незаметной в толпе, суть морали остается для меня тайной за семью печатями.
Я прагматик. Если мне выгодно, я следую нормам морали, если нет – поступаю так, как мне нужно, не ища для себя оправданий. Однажды так вышло, что я помогала заполнить документы на получение компенсации от немецкого правительства пожилым супругам, пережившим холокост. Светловолосой женщине было около восьмидесяти, видно было, что она тратит большие деньги на косметику, одежду и пластические операции. Муж был еще старше, с седой гривой волос и таким выражением лица, словно он – престарелая звезда Голливуда. С его документами все было в порядке, он даже показывал мне лагерный номер, вытатуированный у него на предплечье. А вот бумаги женщины вызвали у меня сомнения. Согласно документам, она находилась в нескольких лагерях с перерывами, что выглядело крайне бесполезно для немцев и не совпадало с историей, которую она рассказывала. Я не знала, как лучше заполнить формы, и сказала, что мне надо проконсультироваться в организации, которая занимается компенсациями. Когда я встала со стула, женщина запаниковала, вцепилась в мою руку и усадила обратно. То, что я услышала дальше, было очень сложно понять, особенно принимая во внимание ее возраст, плохое знание английского и, возможно, маразм. Она указала пальцем на одну из форм и сказала: «Это не я».