Страница 59 из 70
Анфиса и тут же посетовала: - А у нас его нет почти. А тот, что выпадет, его и вывозить не надо, ветром выдувает.
- А ты откуда родом?
- Да местная я вообще-то. Родом отсюда. В Полынограде родилась, школу закончила. Потом в Поыноградский Нархоз поступила. Но… не доучилась - в восьмидесятом замуж вышла и на Дальний Восток к мужу перебралась. С тех пор там и живу. Только два раза за двадцать семь лет на родину приезжала. Этот третий…
- А на Дальнем Востоке где живешь?
- Да в самом Владивостоке. Сначала мы с мужем в Находке жили.
Недолго, меньше года. Потом в Спасске Дальнем два года. А потом во
Владивосток переехали. Мужа туда перевели, мы и переехали. - Анфиса замолчала, и глаза ее сделались грустными.
- Красиво ты сказала: в самом Владивостоке! - сказал Никита.
- Я люблю этот город. Он мне родным стал. Он красивый. Полыноград тоже красивый, конечно. Но Владивосток… Он другой, понимаешь?..
Латышев пожал плечами:
- Не очень. Я ни разу там не был. Я вообще восточней Иркутска нигде не был. Все больше на запад ориентировался.
- Тебе бы понравился Владик. Мы так его зовем - Владик. Ласково так. Только лучше к нам в конце лета приезжать. Или осенью. Осенью у нас всегда тепло. И солнышка много. А в океане чуть не до октября купаться можно.
- Ты работаешь?
- Ну конечно! Конечно, работаю. На что бы я жила?
- И где, если не секрет?
- Да какой секрет! В производственно-коммерческой фирме. Простым рядовым бухгалтером, бухгалтером материальной группы. Фирма наша называется "Кассандра".
- "Кассандра"? А почему Кассандра"?
- Я не знаю, - вздернула плечики Анфиса. - Мы у нашей директрисы спрашивали, почему она фирму так назвала. А она ответила, что так звали одну женщину, жившую давно и далеко отсюда.
- Значит, у вас директор женщина? - Какие-то неясные тревожные мысли забились в голове Никиты.
- Да, женщина. Ее зовут Светланой Андреевной. Она у нас замечательная. Лучше директоров не бывает.
Латышев вздрогнул, хотя уже знал, чувствовал, что сейчас прозвучит имя Касатки. Кассандра… Ему сразу стало понятным это название. Кассандра… Касаткина Светлана Андреевна…
- …Она правда замечательная, - с жаром продолжила Анфиса, словно Никита ей не верил, а она пыталась его убедить в достоинствах своей директрисы. - И не только, как начальница. Как женщина. Она красивая… Очень красивая.
- Красивее тебя? - отпустил Латышев дежурный комплимент и закашлялся, подавившись им.
- Коне-е-е-чно, - протянула Анфиса, и вдруг до нее дошел смысл
Никитиной реплики, она покраснела, засмущалась. Латышев подумал, что своими дурацкими комплиментами вселяет в душу женщины некие мифические совершенно напрасные надежды и что надо быть поосторожней с базаром. Он посмотрел на Анфису и отвел глаза, ему стало немного стыдно. Анфиса скоро оправилась и продолжила:
- И добрая. Нет, Светлана Андреевна, конечно, и строгой бывает, но в основном… с мужиками. У нас вообще-то женщин не много работает. Только в бухгалтерии, нас там трое. Но главбух - мужчина.
Да в ПТО одна женщина, да еще секретарша Светланы Андреевны.
Офис-менеджер, то есть… Ну и сама Светлана Андреевна. А все остальные - мужики.
- Странно…
- Ничего странного. Ведь много женщин вообще не работает нигде, сидят дома. А мужики работать должны, чтобы семью кормить.
- Да я не об этом. Странно, что передо мной сидит женщина и на все лады расхваливает другую женщину. Которая, к тому же, является ее начальницей. Странно.
- Ничего странного, - повторила Анфиса и потянулась за сигаретами. Латышев тоже достал сигареты, машинально щелкнул зажигалкой, прикурил, забыв о собеседнице. Потом опомнился, но
Анфиса уже обошлась без его помощи.
- Думаешь, все женщины друг дружку ненавидят? - спросила она. -
Это не так. Наверное, тебе встречались только такие. Тогда я тебе сочувствую. А мы и другими бываем. Кроме того…, Светлана
Андреевна…, она особенная. О ней плохое сказать - язык не повернется. Она… Нет, не смогу рассказать. Ее увидеть надо, с ней надо пообщаться. Тогда поймешь, какая она.
- В нее, раз она такая хорошая, наверное, все ваши мужчины влюблены?
- Да. То есть, не все, конечно, но…
- А она?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну…, у вашей директрисы романы случаются?
- Да ты что? Я же говорю: Светлана Андреевна особенная. - Анфиса затушила сигарету и подозрительно взглянула на Латышева, улыбнулась лукаво: - А что это ты так активно личной жизнью моей начальницы заинтересовался. Зацепила?
- Да нет, - растерялся Никита. - Я ж вашу Корчагину даже не видел никогда. - Он почувствовал, что краснеет. - И даже не представляю…
Просто…, разговор зашел…
- Разговор зашел туда, куда ты его завел своими вопросами. -
Анфиса опять подозрительно взглянула на Латышева: - А я, кажется, фамилию Светланы Андреевны не называла. Откуда ты…
- Называла. - Никита, нагло солгав, посмотрел Анфисе прямо в глаза. Ему хотелось отвести взгляд, но он не отвел, удержался. -
Начала о ней рассказывать и назвала. Ты вспомни. Забыла, наверное.
Анфиса наморщила лобик, пытаясь вспомнить, называла она или нет фамилию своей начальницы, а Латышев стал лихорадочно соображать, как бы половчее сменить тему разговора, но тут ему неожиданно помогли.
Сначала вернулся Женька, и глухо постукивая полными банками, стоящими в сумке, проследовал на кухню, а потом и Наталья впорхнула в комнату и сразу стала распоряжаться:
- Так, мужики. Ставьте стол, раздвигайте. Вот скатерть. Пора уж за стол садиться, и старый год провожать…
Никита поспешно подскочил и пошел за Женькой, чувствуя спиной недоверчивый Анфисин взгляд.
Стали провожать старый год. Он вот-вот должен был уйти, меньше, чем через час. Уйти, уступив место молодому, новому. Уйти и стать прошлым. Никиту усадили, конечно же, рядом с Анфисой, по правую его руку, как невесту с женихом. Он механически ухаживал за женщиной - накладывал в ее тарелку лещевские закуски и салаты, наливал вина в бокал (шампанское на стол еще не поставили, оно стояло в холодильнике и, дожидаясь своего часа, охлаждалось). Изредка Никита ловил на себе Анфисин взгляд. Анфиса как-то странно, загадочно, что ли - нет, таинственно, вот правильное слово - улыбалась. Но эта таинственность была понятна Никите - Анфиса его расколола. Знаю, все я про тебя знаю, словно бы говорили и эта улыбка и эти взгляды. А