Реквием по зверю

– Что я могу рассказать об этом молодом человеке? Хм… вы сказали, что его убили. Так? – спросил Новосельский.

– Да, верно, Константин Александрович был убит, и я ищу его убийцу. Если коротко, без подробностей, то дела обстоят таким вот образом, – ответила я.

– То есть каким образом был убит этот наш жилец, где был убит – все это так называемая тайна следствия? Так ведь, кажется, это называется? – продолжал допытываться Новосельский.

– Да, так, вы это совершенно верно заметили, – кивнула я.

– Даже детективный сериал есть под таким названием «Тайны следствия», – продолжал пенсионер. – Но я, признаться, не люблю сериалы. Ни читать, ни смотреть. А все почему? Да потому что и в книжках, и в кино все неестественное, так в жизни не бывает. Впрочем, вам ведь, Татьяна Александровна, я так понимаю, совсем неинтересны мои соображения по этому поводу.

Пенсионер сокрушенно покачал головой, я уже почувствовала нешуточное раздражение. Вот же угораздило меня нарваться на этого Василия Владимировича!

Я посмотрела на мужчину: на вид ему можно было дать и семьдесят лет, и гораздо больше. Но тем не менее рассуждает он здраво.

– Вы вот ведь, Татьяна Александровна, совсем не из нежелания разглашать следственные тайны не говорите мне всех деталей убийства жильца нашего дома, этого Скорострельникова, – продолжал между тем пенсионер. – Тут, насколько я понимаю, дело ведь совсем в другом…

– И в чем же здесь дело, Василий Владимирович? – как можно более спокойным тоном спросила я.

– Как в чем? Да вы ведь просто стараетесь уберечь меня от психологической травмы! – воскликнул Новосельский.

Я с удивлением посмотрела на пенсионера.

– Но меня не нужно жалеть, Татьяна Александровна, не нужно. Это совершенно излишне, – продолжал словоохотливый мужчина. – Я – тертый калач, жизнь меня изрядно потрепала. Поэтому всякие шокирующие подробности убийства Константина Александровича меня не удивят. Так что вы можете совершенно не беспокоиться на этот счет, Татьяна Александровна.

Я уже хотела сказать пенсионеру, что я совсем не беспокоюсь, встать и уйти, потому что, насколько я поняла, каких-то путных и нужных сведений я вряд ли здесь получу, но вдруг Новосельский начал говорить по делу:

– Собственно, с самим Константином Александровичем мы были знакомы шапочно. То есть раскланивались при встрече, вот и все. А вот с его домработницей общение было более тесным. Наденька – добрая душа, всегда помогала нам с покойной супругой. Мы ведь с ней люди уже в возрасте были. А Наденька всегда приносила нам продукты, помогала с уборкой. И, заметьте, никогда не брала с нас за это деньги. Нам приходилось чуть ли не насильно ей класть деньги в сумку. А как же? Любой труд должен вознаграждаться, то есть оплачиваться. К тому же у Наденьки есть внуки, а на них, знаете, сколько средств нужно? Нет, не знаете, у вас-то ведь внуков нет, вряд ли в таком молодом возрасте, как ваш, можно похвалиться их наличием.

«У меня, вообще-то, и детей нет, и не предвидится, – подумала я. – Кажется, Новосельского опять понесло не туда».

– Вы уж, Татьяна Александровна, извините меня, старика, – продолжал между тем пенсионер. – Что-то я разболтался сверх меры. А все почему? Да потому что остался я после смерти своей супруги совсем один, неприкаянный. Даже и словом иной раз переброситься не с кем. Сын с семьей за границей живет, а я, значит, тут обретаюсь, в их квартире. Все для меня непривычно, все внове. Вот попросил сына, чтобы они хотя бы мебель привезли, которая стояла в нашей с супругой квартире. Да… Времени свободного навалом, а ведь как в молодости его, времени этого, не хватало. Вот, сижу у окна, в бинокль смотрю. Но, по большей части, это уже вечером, когда звезды на небе видны.

– О, так вы любитель наблюдать за звездами, Василий Владимирович? – спросила я.

– Да, вот из этого вот окна, – подтвердил Новосельский.

– Но из окна ведь видно не только небо и звезды, но и то, что находится близко к нам. Например, люди, которые приходят в дом и выходят из него. Как с этим обстоят дела, Василий Владимирович? – я постепенно выводила Новосельского на интересующую меня тему.

– Ну так что же. Можно и на людей посмотреть, коли нельзя себя показать, – последовал своеобразный ответ.

– Так, может быть, вы припомните, видели ли вы Константина Скорострельникова три дня назад вечером около вашего дома? Точнее сказать, во дворе дома, – задала я главный вопрос.

– Нужно вспомнить, – сказал мужчина и потер лоб. – Да, видел я три дня назад Константина во дворе. Точно! А потом вроде бы на второй день среди жильцов слух прошел, что убили Костю где-то в лесополосе.

– Расскажите, Василий Владимирович, все подробно, – попросила я.

– Да, пожалуйста! Что видел, то и расскажу. Мне что, жалко, что ли? – снова в своеобразной манере начал Новосельский. – Значит, так, приехал он на своей машине ближе к вечеру, но было еще светло.

– А сколько было времени, вы не заметили? – спросила я.

– Время, время… Так восемь часов было! – воскликнул пенсионер.

– Вы уверены? – решила уточнить я.

– А то! В восемь вечера начинается моя любимая передача «Следствие вели…», – объяснил пенсионер. – Там про преступления рассказывают, которые совершались еще в советское время. Детективы, одним словом.

«Ему же не нравятся детективы, – подумала я, – а тут – здрасьте вам – любимая передача! Вот и пойми этого Василия Владимировича».

– Машина какая у него? – спросила я.

– А-а, белая, иностранная какая-то, – последовал ответ Новосельского.

– Может быть, «Тойота»? – высказала я предположение насчет марки автомобиля.

– Может, и она. Я в заграничных машинах не разбираюсь, мне больше наш «Москвич» по душе. Но что по форме она, машина эта, заграничная, это точно, вся такая обтекаемая, как… вот как рыба, – ответил пенсионер.

– А в машине Скорострельников был один? Или с ним еще кто-то приехал? – продолжала я уточнять.

– Один, один, – уверенно закивал Новосельский. – Вышел он, значит, из машины своей и поставил ее почти у ворот. Стало быть, собирался еще уезжать.

«Ну да, собирался. Ведь Константин должен был поехать к матери в загородный дом», – подумала я.

– А поставил он машину свою так, – продолжал Новосельский, – потому что у нас есть такие хитрюги, что стараются захватить чужое место, хотя все места уже давным-давно поделены. И ведь, главное, все знают, где чье место, а вот поди ж ты. Ох, что-то я отвлекся.

«Да уж, отвлекся уже в сто пятидесятый раз», – мелькнуло у меня в голове.

– Так вот, Константин припарковал машину, вошел в подъезд. Дома он пробыл, наверное, минут тридцать, может быть, поболее, – продолжил Новосельский. – А потом снова вышел из подъезда и пошел к машине.

– А как вы это увидели, если началась ваша любимая передача? – удивилась я.

– Так я эту серию уже много раз видел. Вот и сидел у окошка, слушал, что там на экране творится, а сам за двором наблюдал, – бесхитростно признался пенсионер.

– И что же? Константин Скорострельников подошел к своей машине, сел в нее, завел мотор и поехал по своим делам? Так все было, Василий Владимирович? – продолжала я допытываться.

Новосельский покачал головой:

– Нет, Татьяна Александровна, вы не угадали. А дело было вот как. Когда Константин уже собрался сесть в машину, к нему очень быстро подошел какой-то мужчина.

– А что это был за мужчина? Вы раньше его видели? Он раньше приходил сюда? – я буквально забросала пенсионера вопросами.

– Нет, раньше я его здесь не видел, – пенсионер отрицательно мотнул головой. – Хотя он, может быть, и приходил. Но не в то время, когда я смотрел в окно.

– Понятно. А что они делали? Скорострельников и этот мужчина? Может быть, они начали ссориться, ругаться, кричать, драться? – перечисляла я все возможные действия развития событий.

– Нет, нет. Ничего из того, что вы перечислили. Просто этот мужчина – вообще-то, он был довольно молодой, ну, может, чуть постарше Константина – подошел к Косте очень близко и начал что-то ему говорить, – продолжил свой рассказ Новосельский.