Страница 5 из 12
В детстве меня все время кто-то хотел удочерить – мамины поклонники и недолговременные мужья, посторонние сердобольные женщины, которые за мной присматривали, пока мама ездила в командировки, их мужья, готовые считать меня родной дочерью. Когда очередной мамин поклонник, желающий стать законным супругом, в качестве решающего аргумента предлагал удочерение, даже мне становилось смешно. На маму это не действовало. А я могла бы посоветовать желающим встать в очередь.
Однажды за меня просили всем семейством, включая детей. Мы жили летом в сдававшемся в аренду сарайчике, и я подружилась с Оксанкой, Женькой и Вадиком – детьми хозяев. Лето шло к концу, мама уехала в очередную срочную командировку, забыв, что мне пора в школу. Тетя Рая договорилась с местной школой, что они меня возьмут вместе с Оксанкой. На время, конечно. Неофициально. Чтобы я не болталась без дела. Мама вспомнила обо мне в ноябре, свалившись как снег на голову. И вот тогда тетя Рая, дядя Володя, Оксанка, Женька и Вадик выстроились в шеренгу и сказали, что меня не отдадут. Мне было приятно, не скрою. Да и уезжать я, откровенно говоря, не хотела. Учитывая, что опять надо было ехать не пойми куда. Тетя Рая меня любила, я это чувствовала и старалась помогать чем могла. С Оксанкой мы уже считали себя сестрами. Женька с Вадиком тоже были отличными ребятами.
– Вы что, совсем уже? – удивилась мама. Потом она произнесла фразу, не предназначенную для детских ушей. Но мягкая и компромиссная тетя Рая сказала, что так лучше для меня – хожу в школу, пою в хоре.
– Зачем выдергивать ребенка? Куда едете? Пока не понятно? А где Маша будет учиться? Тоже пока не понятно?
– Да что она забыла в этой школе? Догонит, – отмахнулась мама.
– Школа – это не только образование, но и социализация, – мягко ответила тетя Рая. – Нельзя Машу сейчас от подружек отлучать. Ей хорошо здесь. Она только-только перестала по ночам вздрагивать.
Про мои ночные судороги мама, конечно же, ничего не знала. Но ни за что бы в этом не призналась. Кажется, в тот момент у нее действительно не было на меня определенных планов, точнее на себя и свою жизнь. Так что, пожив неделю, она уехала, пообещав вернуться через пару недель, когда все наладится на работе. Налаживалось не так быстро, так что я прожила счастливый год в семье тети Раи и дяди Володи. Тетя Рая учила меня готовить, но так, ненавязчиво. Вроде как она Оксанку учила и меня заодно. Но я знала, чувствовала – тетя Рая обо мне беспокоится, хочет передать навыки выживания, чтобы я хотя бы с голоду не умерла, сумев приготовить суп, сделать пюре и налепить котлеты. Дядя Володя точно так же учил заколачивать гвозди, справляться с вылетевшими пробками и даже дрелью. Опять же ненавязчиво. Вроде как учил Женьку с Вадиком, ну и меня заодно. Он же, когда мы прощались, подарил мне отвертку и шуруповерт.
Сейчас я могу похвастаться наличием отличной дрели – подарила себе на день рождения, – а еще гвоздями всех видов, включая декоративные. На Восьмое марта купила отличный молоток небольшого размера с удобной ручкой. Еще у меня есть топор и пила, как когда-то и советовал дядя Володя. Мол, всегда держи в доме пилу и топор – не знаешь, когда пригодятся, а пригодятся точно. Топор понадобился, когда на рынке мне продали половину туши барана – продавец умолял забрать, иначе пропадет. Заказчик в последний момент отказался, а баранина на рынке в период православного поста была не в ходу. Половину тушки я разделывала в коридоре. Почему не попросила продавца разрубить? Забыла от счастья. Ухватила за бесценок, кое-как упихала в багажник, боясь: вдруг продавец передумает. Консьержка помогла дотащить тушу до квартиры и там, в коридоре, я махала топором. Муж, вернувшись с работы и увидев это зрелище, кажется, еще полгода разговаривал со мной ласково и нежно. А пила пригодилась, когда сосед-генерал искал инструмент по всем квартирам. Нашлась у меня – консьержка знала, то есть видела. Так вот генерал – не знаю, отчего ему так срочно понадобилась пила – строго сказал: «По любым вопросам ко мне». Любые вопросы не появились, но по дому слух о женщине с пилой разнесся. Все соседи уважительно здоровались. Я чувствовала себя почти звездой.
Так вот, во второй раз мама появилась, как всегда, без предупреждения и объявила, что мы уезжаем. Прямо сейчас. Тетя Рая заламывала руки, я плакала. Оксанка была в ужасе – мы вместе готовились к итоговым контрольным, собираясь друг у друга списывать. Но мама сказала, что ехать надо сегодня – билеты уже купила. Куда? Сначала в Москву, а потом… вероятно, на Север, где ей предложили хорошую работу и зарплату, на которую в столице она не могла рассчитывать. Тетя Рая тогда сделала невозможное – сбегала в школу и вернулась с аттестатом за пятый класс. Что уж она сказала директору школы, не знаю, но благодаря этой бумажке я могла спокойно учиться в следующем классе, а не как всегда – сдавать, пересдавать, учиться в седьмом классе вместо четвертого, потому что мама просто забыла, где я учусь.
– Пожалуйста, держи документ при себе, не отдавай маме, она его потеряет, – шептала мне тетя Рая. – И все документы храни. Это важно.
До сих пор у меня все документы сложены в специальную папку. Я все всегда заранее оформляю, вовремя регистрирую. Однажды этот навык очень пригодился. Мы жили в северном городке в деревянной бытовке. Вот-вот должны были переехать в новый, еще строящийся дом, но строительство в тех широтах было подчинено не только срокам, но и погодным условиям, совершенно непригодным для укладки бетона и прочих работ. В каждой бытовке стоял огромный масляный обогреватель – единственный источник тепла. На нем сушили мокрые носки и варежки. В каждой бытовке жили несколько семей. И у соседей вдруг что-то произошло с обогревателем и электропроводкой. Обогреватель загорелся. Я сначала почувствовала запах дыма, а выскочив в коридор, увидела пламя. Через десять минут мы стояли на улице – никто не пострадал. Только у соседей сгорели все документы и небольшая сумма сбережений. Я же стояла, прижав к груди папку и деньги, которые копила на всякий случай, как учила тетя Рая. Мол, с каждой суммы, которую заработала или получила от мужа (разумеется, будущего), отложи хоть немного. Хоть пять рублей. Через год эти деньги могут пригодиться.
Было, конечно, обидно, что мама меня даже не похвалила. Между прочим, я спасла и ее документы. Кажется, она даже завидовала соседке, которая сокрушалась, что ей придется восстанавливать паспорт. Мама бы с радостью поменялась с ней, восстановив паспорт на другое имя, дату и год рождения. Кто будет проверять данные на Севере? Там и паспортного стола не имелось, а запроса с Большой земли можно было ждать долго. А пока жить по справке, где какой хочешь год рождения назови. И место рождения. Считай, придумал себе новую биографию.
Сейчас я понимаю, что каждый человек иногда хочет сочинить себе новую жизнь – другое детство или юность, выдать желаемое за действительное. Выдумать других родителей и поверить в их существование. Или таланты, которыми отличался в детстве. Возможно, придумать другую работу. Любовников, мужей. Каждый придумает то, во что хочет верить. А иногда принизить собственные достижения, чтобы стать незаметнее, слиться с большинством. И на это бывают причины. Например, моя учительница музыки в музыкальной школе в том северном городке. Она была выпускницей питерской консерватории, композитором. А преподавала сольфеджио в богом забытом поселке, который только отстраивался. Что ее заставило туда приехать? Или преподавательница хора – знаменитое сопрано. Трезвой я ее не помнила. Но наш хор был лучшим. Она была требовательной, строгой, жесткой. И очень любящей свое дело. Именно этому она меня научила – любить дело, которым занимаешься. Не важно где. Не важно в какой аудитории или зале. Если работаешь, любую, самую ужасную акустику можно преодолеть, заставить подчиниться голосу.
Что меня тогда удивляло? Тетя Рая, обожавшая детей – своих, чужих, – готовая ради них горы свернуть. Дядя Володя, все время что-то чинивший, подкручивавший, пока не добьется идеального результата. Учителя, приехавшие на край света из-за собственных проблем, но не предавшие любимое дело. Они учили, работали, требовали, не делали скидок на погоду – петь в минус тридцать так себе удовольствие. Но моя мама не было такой – преданной делу. Она приехала зарабатывать, о чем честно всем сообщала: мол, заработаю и уеду. Мне не нужны ваши проблемы, ваши надежды на будущее. Я не с вами. А моя жизнь в разных местах, где я неизменно находилась на положении приживалки, научила всякий раз адаптироваться к местным традициям и устоям. Мимикрировать, сливаться, принимать. С точки зрения психологии у меня огромная травма. С точки зрения жизни я выросла с уважением к чужому семейному укладу. И с огромным чувством благодарности ко всем людям, которые могли меня приютить, накормить, защитить и решить хотя бы часть проблем, которые не хотела или не могла решать моя мама.