Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 16



– Как развивалась ситуация в Греции?

– После матча игроки решили устроить собрание в "Хилтоне". Согласились с тем, что в сборной далеко не все в порядке, что надо многое менять. Большинство претензий были в адрес федерации. О Садырине вообще не было сказано ни слова. Послушайте, а разве в письме говорилось о кандидатуре Бышовца? В Греции мы говорили о том, что надо всем сесть за круглый стол и высказать в лицо Колоскову и тренерам все, что мы думаем. И только!

По словам Семина и Игнатьева, произнесенным независимо друг от друга, о письме они узнали только в Москве. Вряд ли бы Садырин не рассказал о нем своим помощникам, получи он оперативные сведения по своим каналам. Галямин вместе с Хариным, Черчесовым, Поповым и Радченко (трое последних к ЦСКА никогда отношения не имели) в затее участвовать отказались, что каждый из них не раз публично подтверждал.

Большинство данных сводятся к тому, что в Афинах письмо подписали 11 человек – легионеры Шалимов, Кульков, Мостовой, Колыванов, Юран, Саленко и Кирьяков, спартаковцы Хлестов, Онопко и Никифоров, вернувшийся в "Динамо" Добровольский. Хотя Дмитрий Попов, с которым мой коллега по "Спорт-Экспрессу" Михаил Пукшанский беседовал в январе 94-го, высказал иную точку зрения: "Тогда подписи свои поставили, по-моему, лишь семь человек. Остальные отказались".

Занятен масштаб расхождений, к примеру, между Поповым и Бышовцем, не правда ли?..

Как свидетельствует в своей книге "Моя география" Андрей Канчельскис, в том матче дисквалифицированный, свою подпись он прислал по факсу из Манчестера после звонка Шалимова. Не вызванные в сборную спартаковцы Карпин и Андрей Иванов поставили свои автографы уже в Москве, откуда после перепечатки текст и отправился по факсу на стол Шамиля Тарпищева. Так, по крайней мере, восстановил хронологию событий Шалимов – оговорившись, что спустя много лет может что-то путать.

Колосков о существовании "письма 14-ти", как уже было упомянуто, узнал от Тарпищева. По информации экс-президента РФС (как обычно, она полностью противоречила сведениям Бышовца), изначально подписей было всего семь, а остальные организаторы "восстания" добирали уже позже – всеми правдами и неправдами. Впрочем, раз подписи стоят, значит, не имеет никакого значения, когда и при каких обстоятельствах они были поставлены. Никто из игроков ведь не заявлял, что его обманули и вписали совсем не то, о чем договаривались!

Я спросил Тарпищева:

– Вы наверняка слышали версию, что за спиной игроков, подписавших это письмо, стояли вы с Бышовцем? – спросил я триумфатора Кубка Дэвиса.

– Это глупость. То письмо было криком души людей, которые прошли серьезную школу западного спорта и вступили в конфликт с теми, кто этот этап не прошли и работали по старинке. Та же проблема многими годами позже произошла в хоккее, когда мы провалили чемпионат мира 2000 года в Санкт-Петербурге. На профессионалов, привыкших отвечать за себя, опять надели "колпак" – и у них возникло чувство протеста. Всегда придерживался убеждения, что с ними нельзя работать по советскому менталитету, по командно-приказной системе. Эти ребята по своей сути не были революционерами. А ко мне обратились потому, что из всех чиновников я был к ним, спортсменам, ближе всех и понимал их лучше всех.

– Но разве справедливо с их стороны было требовать отставки одного тренера и назначения другого?

– А кто говорит, что справедливо? Когда я получил их письмо, поддержал его по всем позициям, кроме снятия тренера. Это не их вопрос. Что лишний раз доказывает: я к идее этого письма отношения не имел и ничего игрокам не подсказывал.

– А Бышовец?

– Если и имел, то косвенное. В том смысле, что на предложение игроков не ответил отказом. Прямого воздействия, думаю, он не оказывал. Вдобавок уверен: если бы письмо было организовано не "снизу", а "сверху", такого количества подписей собрать бы не удалось. Легионеры были самостоятельными людьми и под чужую дудку петь бы не стали.

@(r)@

Итак, поначалу у скандальной истории был единый сюжет. Футбольное руководство в лице Колоскова поддержало Садырина, политическая элита в лице Шамиля Тарпищева – игроков. Все было четко и ясно, оставалось только дождаться, чья возьмет.



25 декабря в огромном и престижном зале пресс-центра МИД на Зубовской площади состоялась пресс-конференция "отказников" – Шалимова, Юрана, Кирьякова, Добровольского, Мостового, Кулькова и Иванова. РФС представлял Александр Тукманов. Тренеров сборной не пригласили, но оказавшийся среди журналистов Борис Игнатьев выступил с места: "Просто пришел послушать, но не выдержал и сказал: я всех вас давно знаю и уважаю, но потребовав замены тренера, вы переступили грань дозволенного".

Не было и Бышовца, который тоже говорит, что его не пригласили. Зато были Тарпищев и президент ОКР Виталий Смирнов. Никаких надежд на примирение та встреча не дала. Скорее наоборот.

Самое интересное, что от организации этой пресс-конференции в фешенебельном зале, куда с улицы не попадешь, потом стали открещиваться все поголовно! И Игнатьев, и Шалимов полагали, что собрал их на Зубовской Тарпищев. Но тот неожиданно сказал мне: "Да я был против этой пресс-конференции, меня туда вытащили почти насильно, сказав, что все равно ее уже не отменить! Я вообще в то время был в гипсе: играя в футбол, порвал ахилл. Когда шел туда, знал, что ничего хорошего не будет. Чтобы договориться, надо организовать круглый стол без свидетелей, а публичные выступления могут только спровоцировать новый виток скандала".

Журналисты Валерий и Олег Винокуровы в своей книге "Наш мир – футбол" пишут:

"Эмоциональность выступлений футболистов уравновесил бесстрастный тон Тукманова, который сообщил, что позиция РФС однозначно: сборную к чемпионату мира будет готовить Садырин, он и будет определять состав команды, кандидатами в которую на данный момент являются 55 футболистов, в том числе и находившиеся в зале. Другие же претензии футболистов – финансовые и организационные, -многие из которых Тукманов признал справедливыми, должны быть рассмотрены, а все вопросы решены".

Исходя из этих слов, следует признать: в накаленной атмосфере конфликта гендиректор РФС хладнокровно и верно расставил акценты и не потерял голову от обидных реплик игроков.

Зато сколько нового на той пресс-конференции узнал о себе первый "штрейкбрехер" в рядах авторов письма – Олег Са-ленко! Неудивительно: для "подписантов" его появление стало дурным знаком. Оказалось, что кого-то из них можно выдергивать поодиночке.

Подняв газетные архивы тех времен, я убедился, насколько нынешние высказывания участников той истории мудрее и взвешеннее тогдашних. И какие тогда неистовые бушевали страсти. Шалимов, например, сказал на упомянутой пресс-конференции: "Нас называют рвачами, но это неправда. Вот Саленко – этот рвач. Ему кто-то позвонил из федерации и, по-видимому, что-то пообещал. Ион отказался от своей подписи". Кирьяков добавил: "Я в шоке, что он отказался от своей подписи. Наверное, сейчас можно сказать вот что. Там, в Греции, он чуть ли не больше всех орал и сказал, между прочим: "Что ж, я снимал Садырина в "Зените", сниму и второй раз!"

В январе 94-го в беседе для еженедельника "Футбольный курьер" я попросил Саленко прокомментировать это обвинение. И услышал:

– Думаю, что при мне у него не хватило бы совести все это сказать. Потому что эти слова – откровенная ложь. Но даже если бы они и были сказаны, порядочный человек не стал бы выносить их на публику… С Садыриным у меня никогда не было никаких конфликтов. Да и как они в том же "Зените" могли произойти, если мне еще 18-ти не было, ияв дубле играл?! К тому же с Садыриным дружил мой отец, и после его отставки из "Зенита" не прервал с ним отношений.

– Словом, никакого участия в снятии Садырина в "Зените" вы не принимали?

– Упаси Боже!

– Чем же руководствовался Кирьяков, рассказывая об этом на пресс-конференции?

– Вот чего понять не могу! У нас всегда с ним были хорошие отношения, мы с 16 лет вместе в юношеских сборных играли. И я был ошарашен, когда узнал, что именно он произнес эти слова.