Страница 18 из 26
Андре вздрогнул, как от удара. Он и предпочел бы, чтобы Ксения дала ему пощечину.
Теплое прикосновение Ксении, контрастирующее с ее словами, пронзило оболочку его самообмана, словно осколок льда, тающий несмотря на стужу зимы. Ее голос, полный мучительного спокойствия, на мгновение обуздал его демонов. Она была права — он действительно убил что-то в ней, но и в себе тоже. Часть его души, которую он так старательно прятал за образом безжалостного бизнесмена.
Он не отвечал. Что мог сказать? В его мире слова были орудиями, инструментами для достижения цели. Но сейчас его арсенал слов будто обернулся против него, его оружие потеряло остроту перед искренностью ее боли.
Она медленно отступила, словно расширяя пропасть между ними, более глубокую и широкую чем та, что разделяла их миры. Она смотрела на него с такой смесью скорби и решимости, что Андре понял: он потерял битву за ее доверие и уважение, даже если выиграет войну за особняк.
Но поздно было исправлять ошибки. Он уже причинил боль, и их краткий роман, пылкий и бурный, видимо, канул в Лету. Ему хотелось обнять ее, загладить вину, но даже в этом сказочном месте, особняке ее мечты, волшебства было недостаточно, чтобы залечить раны, которые он нанес.
Какое-то время он стоял неподвижно. Потом еле слышно ответил:
— Может быть, однажды… Ты и будешь права. Может быть, придет день, когда я расплачусь за свои ошибки сполна.
Она отошла от него, словно опасаясь, что прощальное прикосновение превратится в что-то большее, как тот кусочек тепла, которым они согревались в ту короткую, но столь насыщенную ночь на приеме, в зимнем саду. В ее глазах сверкнула решимость — та неугасимая искра, которая в первый раз привлекла его взгляд и засеяла в душе сомнение.
— Прощай, Андре, — прошептала она и направилась к выходу. — Надеюсь, когда-нибудь тебе удастся найти свет в этой тьме, в которой ты сам себя заточил.
Не оборачиваясь, она прошла через тяжелые двери особняка и вышла в холодный вечер. Снег тихо скрипел под ее шагами.
Пока он стоял и следил, как ее фигура исчезает в темноте, он почувствовал, как его собственное сердце, давно окаменевшее от бездушных сделок и расчета, начинает трескаться под тяжестью ее слов. На мгновение в его глазах мелькнуло отражение сомнения и возможности, что этот момент мог бы быть началом чего-то иного, более значительного, чем просто одна из его бизнес-операций. Но затем снегопад усилился, и образ Ксении окончательно растворился в белом безмолвии.
Глава 16. Злой умысел
Ксения отперла дверь своей квартиры. В этот час она была окутана тихим сумеречным светом, где каждая тень наполнена воспоминаниями о прошлом. Старые фотографии, возле них засушенные розы в стеклянной вазе тихо шептали истории из детства. Она знала, что в комнате ее ждет отец, испытывающий не только страдания от болезни, но и муки от нависших проблем с финансами и всей историей с ее борьбой за особняк Анненкова. Андре же… Про Андре отец ничего не знал, и она не позволит ему узнать, как сильно ее ранил француз.
Как только Ксения вошла, ее встретили тихим мурлыканьем три кошки, с которыми она выросла. Они, словно чувствуя ее тревогу, обвились вокруг ее ног, пытаясь своим теплом разгладить складки беспокойства на ее лице. Сергей Николаевич, едва заметив дочь, улыбнулся ласково, хотя и устало.
— Как дела, папа? — нежно спросила Ксения, крепко обнимая отца.
— Дела? Эх, дела… Опять звонили кредиторы. Я беспокоюсь о кафе, доченька. Но ты была права — тот дом должен оставаться частью истории города, — тяжело вздохнул он, смешивая заботы о будущем с ностальгией по прошлому.
Ксения, бережно усадив отца на удобный, старинный диван, старалась утешить его своим спокойным голосом: — Все будет хорошо, папа. Мы переживем это. Наше кафе — это не просто бизнес, это наш дом, наша история. И нас поддерживает множество людей. Даже если сейчас трудно, мы справимся. Вместе.
Сергей Николаевич кивнул, погружаясь в приятные воспоминания о былых временах, когда в их семье было больше смеха и меньше тревог.
Какое-то время они просто сидели рядом, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга, пока кошки лениво свернулись в углах. Затем Ксения встала, чтобы приготовить ужин — когда жизнь утопает в проблемах, домашняя еда кажется еще большим утешением.
Наступила ночь, отец и дочь делили между собой ужин, говоря о маленьких радостях и повседневных делах. Ксения старалась поддерживать разговор на легкие темы, искренне веря в то, что, несмотря на тяжелые времена, они обретут свет в конце туннеля. После ужина она помогла отцу подготовиться ко сну и, убедившись, что он комфортно устроился в кровати, легла на узкую постель возле окна в своей маленькой комнате.
Засыпая, она не может не подумать о Андре, его глубоких глазах, которые мерцают подобно звездам в небесах среди заснеженных берегов Волги, и о том необъяснимом влечении, которое она к нему испытывала. Но ее мысли, как ножом, отсекла боль от статьи, каждое слово которой каленым железом отпечаталось на ее душе.
«Как прошло с Андре?»
Сообщение от Ильи зажгло экран ее смартфона, и Ксения тут же открыла глаза, с грустной улыбкой набирая ответ.
«Не очень. Но я все равно завтра попытаюсь попасть к губернатору».
«Я с тобой. Постараемся подловить его на входе».
«Хорошо, до завтра».
Ксения снова начала погружаться в сон, но на этот раз в ее слабой улыбке появился оттенок надежды.
Андре сидел в глубоком кожаном кресле, смотря в багряные огоньки камина, в его груди вихрем кружилась буря эмоций. Стальной стремительности его деловой жилки всегда хватало на то, чтобы разрушать стены возражений и сомнений, но слова Ксении разбудили в нем что-то, что он давно подавил. Андре знал, что скоро будет звонить Борис Иванович, что времени почти не осталось и нужно действовать немедленно. Внутри него начиналась моральная схватка, в которой хищник сражался со стремлением к человечности и сочувствию.
Он приехал в этот небольшой, заснеженный городок на Волге со своими планами, замыслами, расчетами… Эта сделка казалась такой мелочью его мире больших цифр. Но здесь, на этой земле с её старинными домами и медленным течением бытия, его масштабы упирались в сердца и жизни обычных людей.
Отношения с Ксенией, которые поначалу представлялись ему не больше чем игрой или, разве что, неприятным препятствием, вдруг обогатили эту сухую арифметику. Разгоряченный её упрямством, он стал видеть мир не только через призму профита и потерь. Взлеты их отношений, те моменты непонимания, близости, страсти — все это заставляло его впервые задуматься о человеке, стоящем за числами бизнес-планов.
На улицах города, где каждый уголок дышал историей, Ксения встретила его не только бурным сопротивлением, но и неподдельным чарованием жизни, которой она так страстно хотела защитить. Её уязвимость, та самая, что он пытался использовать в своих коварных целях, теперь стала останавливать его. А стремление Бориса прибегнуть к радикальным методам лишь затемнило уже мрачную палитру его собственных сомнений.
Жесткость решений, к которым готовился Борис, далеко выходила за пределы его комфорта. Он не собирался играть в игру без правил — даже его амбиции не могли перекрыть желание оставаться человеком даже среди ледяного ветра алчности и притязаний. Раздумывая обо всем этом, о чистоте взглядов Ксении и о зыбком грунте своих собственных намерений, он начинал понимать, что порой истинная сила — в сдержанности и умении довольствоваться малым, а подлинное богатство лежит не под основаниями старинных особняков, а в человеческих сердцах.
Но мирно лежащая папка с ненапечатанной статьей была мрачным напоминанием о том, что игра все еще продолжается. Свет в голубых глазах Андре тускнел, оставляя лишь холодные расчеты.
Как раз тогда его мобильный телефон зазвонил, прерывая леденящую тишину. Узнав номер, он вздохнул и ответил.
— Алло, Борис Иванович.