Пионер в СССР

Я посмотрел в сторону, куда показывал Рыжий. За деревьями, между кустов и правда кто-то топтался на месте. При этом, с треском ломались ветви и раздавалось тяжелое сопение.

Родион Васильевич, видимо, понял, Ряскин не шутит, и резко выпрямился, но тут же опять согнулся.

– Ёшкин кот!!! Едрить твою в колено!

– Какой кот? – спросил я, потому что никак не мог толком разглядеть, кого там принесло, и слушал электрика в полуха.

Если реально кабан, то дело – труба. Но опять же, я не знаю, как выглядят местные кабаны. В моем времени это – здоровенные дикие свиньи, весом под четыреста килограмм, с четырьмя выступающими клыками. А еще у них полное неприятное людей и абсолютно бешеный, шизанутый характер.

– Поясницу прострелило…Согнуться-разогнуться не могу. – Простонал Родион Васильевич.

Причем, судя по всему, он не врал. Поза, в которой теперь стоял электрик, развлечения ради точно не получится. Дядя Родя согнулся, но при этом, ухитрился сделать это не только вперед, но и куда-то вбок.

– А кабан-то где? – повторил я вопрос.

Меня данный нюанс волновал достаточно сильно. В теле Ванечкина, который бегает с трудом, потому что у него трясётся рыхлый животик и появляется отдышка через минуту, шансы на счастливый итог встречи с этим животным очень малы. Есть, конечно, топор. Но даже в своем обычном виде я бы не рискнул идти на кабана вот так, лоб в лоб. Как минимум, сначала поджарил бы ему мозги, которых и без того не особо много. А потом долбанул бы сверху каким-нибудь деревом. Правда в данную секунду, сопящее существо стояло на месте, вперёд не двигалось. Но разглядеть его тоже не получалось. Слишком густо в том месте росли деревья.

– В Караганде! – ответил электрик. – У товарища твоего приступ воспалённой фантазии. Вот ему и померещилось. Нет тут кабанов. Это я так сказал, для красного словца. Зато меня по-настоящему скрутило, аж дыхнуть не могу спокойно. Все из-за вас. Пионеры… Тимуровцы… Чтоб вам пусто было с вашим Новым годом.

– Ничего не померещилось мне, – обиделся Ряскин. – Вон там стоит.

– Вон там стоит… – передразнил его дядя Родя. – Глаза на место поставь.

– Ребят… Ребята… – Послышалось вдруг из-за деревьев. Как раз с той стороны, где теоретически Антон увидел кабана.

– Мишин! – Рыжий нагнулся, поднял палку с земли, а потом швырнул ее туда, где находился Вася. – Придурок! Мы думали, кабан! Ты какого черта сюда пошёл? Тебе же велели ждать возле забора. А если бы застрял опять? Давно в дыре жопой не светил.

– Не мы! – Родион Васильевич погрозил пальцем куда-то вверх. – Попрошу меня к своим глупым домыслам не приписывать. Это вы думали. А я себе спину потянул. Из-за вас.

– Иди сюда! – Снова крикнул Толстяку Ряскин.

– Это вы идите сюда. Кое-что покажу. – Отозвался Мишин.

– Так…На! – Я решительно шагнул к Родиону Васильевичу, выхватил из его рук топор, а потом сунул его Рыжему. – Руби! Пора заканчивать очередной цирк с клоунами. К Васе сам схожу. Посмотрю, что там.

– Но… – Антон начал было отнекиваться. Зря. Я окончательно потерял терпение. Тем более, оно вообще никогда не было моей добродетелью. И так в новом теле слишком многое принимаю как данность.

– Ряскин… – Я схватил Рыжего за плечо, сжал его пальцами, а потом подтянул пацана к себе. Смотрел при этом ему в глаза, чтоб Антон точно видел мой настрой. – Если ты сейчас же не срубишь эту дебильную елку, я за себя не ручаюсь. Понял?

– Блин… – Ряскин осторожно высвободился, – Знаешь, что, Ванечкин? Ты меня иногда пугаешь. Мы, конечно, раньше знакомы не были и может, это – твое естественное состояние, но иногда у меня возникает ощущение, будто ты – вовсе не ты. А на самом деле в тебе сидит кто-то другой.

– Представляешь, как тяжело жить… – Ответил я Антону, а потом отправился к Мишину.

Васю нашёл за деревьями, которые росли чуть в стороне от секретного лаза электрика. Толстяк стоял, опираясь руками о колени, наклонившись очень низко, и внимательно рассматривал что-то на земле.

– Ну, и? – Подошёл к нему, встал рядом и тоже принялся разглядывать траву. Там реально что-то валялось. Яркое и красивое.

– Смотри… – Толстяк ткнул пальцем. – Это – лента. Та, которую девчонки заплетают в косу.

Я сел на корточки, потом взял предмет, о котором шла речь, в руку. Действительно, лента. Цвет интересный. Какой-то бирюзовый с отливом.

– И что? Лента. Кто-то из девчонок ее и потерял. Точно не пацан.

– Петя… – Толстяк тоже опустился рядом со мной, только сразу на колени. – Сам подумай, что могли тут делать девчонки? Мы вообще-то за пределами лагеря. Центральный вход даже не рядом. Нас пока никуда еще не водили. Ни на море, ни в поселок, ни на Зарницу. Все находятся в лагере. Ну… Кроме нас. Но девчонки точно не могли оказаться в этом месте. Лента – чистая. Ее потеряли не больше одного дня назад.

Мишину явно нравилось изображать из себя детектива. Этакий Шерлок Холмс, который случайным образом проглотил своего Доктора Ватсона. Просто внешне Вася был раза в три шире знаменитого книжного героя.

– Может, кто-то из местных? Слушай, да по фигу. Далась тебе эта лента. Сами же говорили, поселок рядом. Гулял кто-нибудь и обронил. – Я категорически отказывался видеть в находке Мишина странности. Мне пока хватает Фокиной с ее внезапно изменившимися глазами, чтоб еще подобной ерундой голову забивать.

– Я видел ее… Руку могу дать на отсечение. – Вася задумчиво пялился на ленту. – У кого-то из наших девчонок была заплетена в косу. Имею в виду, не отряд. Лагерь. В столовой, наверное, обратил внимание. Я еще подумал, какой интересный цвет. Похоже, будто из радуги кусок вырвали. Тот, который голубой. Только этот – ярче. Больше бирюзовый. И переливается… Точно видел. Правда, не соображу никак, у кого именно… Так что местные отпадают.

– Ладно… – Я скомкал ленту и сунул её в карман. – Если тебе это кажется подозрительным, сегодня же пробежимся по лагерю и проверим банты у девчонок.

– Да… Необходимо провести расследование. – С важным видом кивнул Мишин.

– Замечательно. Только позже. А сейчас нам нужно добить елку и вернуться обратно. Пока не хватились.

На самом деле, конечно, я переживал вовсе о не об этом. Меня волновало, что в случае, если нас начнут искать, могут обнаружить секретный лаз электрика. А это очень нежелательно.

Мы вместе с Мишиным вернулись к тому месту, где Ряскин усиленно рубил елку. Она уже не просто перестала быть красивой. Она выглядела так, будто ее вырвали с корнем, пережевали, а потом снова сунули в землю.

– Все… Чуть-чуть… – Прохрипел Ряскин. Пот с него тек в три ручья. Он явно задолбался махать топором.

Так как электрик реально оказался не помощником в данном вопросе, пришлось нам кое-как рубить ёлку самим. Ряскина сменил Мишин. Потом – я. За это время дядя Родя успел медленно выпрямится, размяться, потянутся и даже вроде немного поправить спину. Он заявил, что поставил себе на место позвонки. При чем тут позвонки, вообще не понял. Предыдущая версия звучала, будто у него растяжение. В итоге, когда, наконец, наш первый опыт лесорубства закончился успешно, Родион Васильевич торжественно покандылял вперёд. С таким видом, будто ёлку срубил лично он. Причем, не только срубил, но посадил и вырастил тоже. Мы вслед за ним молча тащили несчастное измочаленное дерево.

– Вспомнил! – Выкрикнул вдруг Мишин, замерев на месте. – В нашем отряде. У Фокиной были такие банты вчера. Гадом буду.

Глава 3

– Всё, шандец вместо Нового года наступил. Угробили человека, черти. Разогнуться не могу, – Причитал Родион Васильевич, пока мы двигались в сторону его каптерки.

При этом он постоянно оглядывался на меня. Будто лично я виноват в данном недоразумении. Ожидалось, наверное, максимум сочувствия с моей стороны. Даже представить не могу, на чем основывался выбор. Но я годился для такой задачи, как вол для кареты. То есть пытаться можно, но вряд ли получится что-то путное.