Уничтоженный Кремль

Константин Михайлов

Уничтоженный Кремль

От автора

Я впервые осознанно пришел в Кремль, страшно подумать, более четверти века назад, 14-летним школьником. В своем познании Москвы переходил я тогда, пожалуй, от азов к букам. Соборная площадь, Иван Великий, Грановитая палата, Царь-колокол… Не стану описывать, как был я поражен, ошеломлен, восхищен. У каждого человека, видевшего Кремль, — свое первое свидание с ним. Но первое ощущение, первое прочувствование Кремля, уверен, не забывается никем. Как первая любовь.

Отчетливо помню, что с Кремлем в те поры можно было поздороваться за руку. Да-да, именно за руку, как с живым существом. В огромную створку деревянных ворот Троицкой башни была вделана старинная, медная или латунная, дверная ручка — в виде человеческой руки. И я, проходя мимо, всякий раз пожимал ее, здоровался с Кремлем.

Потом, в 1990-е годы, эта ручка куда-то исчезла. Но привычка осталась: каждый раз, проходя через Троицкие ворота, я ищу ручку взглядом — и нахожу лишь отверстие в двери. И каждый раз ловлю себя на том, что испытываю досаду, легкую горечь: как будто бы это лично у меня отобрали что-то знакомое и дорогое, хотя, конечно же, эта дверная ручка никогда мне не принадлежала.

Здесь, может быть, таится один из смыслов историко-культурного наследия: тебе лично оно не принадлежит, но все же оно твое, потому что принадлежит всем. Или, как пишут в законах, является всенародным достоянием. И когда что-то из этого наследия гибнет, исчезает, мы переживаем это как личную утрату. Даже если это всего лишь дверная ручка.

А теперь подумаем: насколько же обокрадены все мы, если Московский Кремль потерял в XX веке чуть ли не половину своих архитектурных и исторических памятников? И мы, и наши дети, и дети наших детей, и бог весть сколько еще поколений? Два монастыря, самый старинный собор, царский дворец, Оружейная палата пушкинских времен, древние иконы и фрески на кремлевских воротах, многие другие памятники… Посетители Кремля начала XXI века могут увидеть в нем гораздо меньше, чем видели их предки столетней давности. И не только потому, что они могли побывать там, куда простых смертных давно не впускают — прогуливались по кремлевским теремам и дворцам, поднимались на колокольню Ивана Великого. Но и потому, что десятков старинных зданий, доживших до 1917 года, в Кремле уже просто нет. Это наша общая огромная горькая утрата, и самое горькое в ней, быть может, то, что она — навсегда. Никакие реконструкции и воссоздания утраченного, которые начались в Кремле в 1990-е годы, не вернут подлинных древностей.

До недавнего времени об этом не принято было писать. Труды по истории искусства обходились расплывчатым «не сохранилось». В десятках кремлевских путеводителей и книг о московской истории можно было прочесть упреки в адрес архитектора Баженова, сломавшего южную кремлевскую стену ради строительства нового дворца, Наполеона, велевшего взорвать Ивана Великого и кремлевские башни, или Николая I, приказавшего разобрать старинный храм Рождества Иоанна Предтечи на Бору, чтобы тот не портил вид из дворцовых окон. Но ни слова не было в этих книгах ни о взрывах 1929 года, когда уничтожали кремлевские монастыри, ни о соборе Спаса на Бору, разобранном ради депутатских буфетов и туалетов, ни о том, как Владимир Ильич Ленин лично выкорчевывал из кремлевской площади памятник-крест с Распятием Христовым…

Теперь можно писать обо всем, но о погибшем Кремле знают в подробностях только историки и реставраторы. А это несправедливо. Среди кремлевских утрат минувшего столетия — ценнейшие памятники русского искусства XV — начала XX века, храмы и дворцы, связанные с главными событиями русской истории, с именами ее прославленных деятелей — великих князей, царей, митрополитов, патриархов, полководцев, философов, богословов, ученых, писателей, художников, архитекторов. Многие из погибших памятников, доживи они до наших дней, ценились бы не менее хрестоматийных кремлевских достопримечательностей. И конечно же, они заслуживают того, чтобы о них помнили. А в музейном Кремле нет даже небольшой экспозиции об его утраченных памятниках.

Кремль — сердце Родины. Эту фразу мы слышим с детства. Горько узнавать, как на этом сердце делались операции без наркоза. Горько осознавать, какие раны оставил на этом сердце XX век. Недавний век, в котором большинство из нас родилось, в котором мы гордились своей страной, делали ракеты и были впереди планеты всей. И привыкли думать, что уж Кремль-то у нас в полном порядке и сохранности. Но если продолжать делать вид, что кремлевских утрат мы не замечаем и знать о них не хотим, то у нашего общества никогда не появится иммунитета против инициативных людей, готовых жертвовать нашими общими и вечными историко-культурными ценностями ради своих сиюминутных политических или хозяйственных выгод и надобностей.

Вот поэтому я написал эту книгу. А издательство решило с нее начать книжную серию «Москва, которую мы потеряли».

Июль 2006 года. Москва.

Часть I

Как нам реорганизовать Акрополь

Что такое Кремль

Небесный град на Москве-реке

Кремль начала XX века. На переднем плане, слева от Спасской башни, Екатерининская церковь Вознесенского монастыря. Фотография 1900-х годов.

В старину Россию называли «страной городов», но с не меньшим основанием ее можно назвать страной кремлей. Обширные и небольшие, величественные и скромные, изысканные и суровые — кремли были неизменной частью десятков русских городов. Трудно поверить в это сейчас, когда само слово «кремль» напоминает жителям России и всего остального мира в первую очередь о Москве, и лишь знатоки русских архитектурных древностей вспомнят около дюжины кремлей, сохранившихся в провинциальной России. Путешествие по русским кремлям требует погружения в глубины российской истории и географии: от приграничного Пскова до сибирского Тобольска и от XI столетия до наших дней.

Кремли разбросаны по обширной Русской равнине на первый взгляд беспорядочно, однако в их расположении можно усмотреть некую систему. Дуга каменных кремлей (Нижний Новгород, Зарайск, Коломна, Тула, Серпухов) прикрывает Москву с юга и востока, от некогда почти ежегодных набегов из сопредельных татарских ханств. Более отдаленные от столицы кремли находятся в центрах присоединенных к Москве русских земель (Псков, Новгород), а также былых осколков Золотой Орды (Казань, Астрахань, Тобольск). Нетрудно заметить, что Кремль — принадлежность столицы, будь то столица царства, ханства или малого удельного княжества. Естественно, и иные малые русские столицы — Тверь и Углич, Рязань и Кострома, Калуга и Вязьма, Можайск и многие другие — имели кремли в древности. На земляных валах в большинстве городов возвышались деревянные стены; каменными могли быть несколько башен. В центрах многих городов доныне сохраняются остатки кремлей: соборы, палаты, земляные валы, фрагменты стен и одинокие башни. Но утраченные комплексы крепостных укреплений дают возможность говорить об этих кремлях, увы, в прошедшем времени. Крепость — непременная часть кремля.

Однако не всякая крепость — кремль. Несложно отличить кремли от монастырских крепостных оград, сложнее осознать, почему не совсем правильно именовать кремлями архитектурные комплексы в Ростове Великом, Вологде или Смоленске, во всем похожие на первый взгляд на «классические» кремли. Призовем на помощь автора капитальных трудов по древнерусскому градостроительству Л. М. Тверского: «Кремль русского города представлял собой укрепленный комплекс учреждений, осуществлявших высшую политическую, административную и церковную власть; он заключал в себе главнейшие святыни, места для хранения богатств населения и всяческих запасов». К этому следует добавить, что кремль был, как правило, внутренней цитаделью русского города, который окружали еще один или несколько поясов крепостных стен, каменных или деревянных.