Страница 16 из 51
Не могу сказать, что преспокойно катаюсь на горных лыжах. Года два назад Коля привозил меня на базу и научил кататься, только дальше учебной трассы мы не зашли. Мне страшно подниматься на горы и скатываться с них. Тем более там постоянно носятся лыжники и сноубордисты частенько с такой бешенной скоростью, что уверенности не прибавляется. А вдруг они не справятся и влетят в кого-нибудь? Вот и сейчас привычным делом я направляюсь на самую лёгкую трассу почти с горизонтальным уклоном, на котором больше детей, чем взрослых.
— Может, поднимешься? — догоняет меня Коля.
Поднимаю взгляд, полный скептицизма, на горы, потом смотрю на парня так выразительно, что тот понимает всё без слов. Хохотнув, обнимает меня одной рукой за плечи и подводит к скамейке, дожидается, когда я справлюсь с креплением и встаёт в очередь. Скатываемся вместе пару раз, а потом я отправляю его к остальным, чтобы не терял со мной возможности насладиться скоростью и не скучал. Мне вполне хорошо и одной. На учебной трассе. Время от времени обращаю задумчивый взгляд на горы, но так и не решаюсь подняться. Одна точно не сделаю этого, нужен мощный мотиватор.
Стоит только подумать об этом, как рядом со мной резко останавливается мужчина, окропив снегом. Чуть не падаю от такого эпичного появления.
— С ума сошёл?
— От тебя, — незамедлительно заявляет он и, подняв очки на шлем, помигивает. — Давно и бесповоротно.
Закатываю глаза и уже разворачиваюсь, чтобы скатиться вниз, как меня прижимают к себе. Уж не знаю, как Тимофей умудрился это провернуть с учётом лыж, но сглатываю, увидев перед глазами его губы в опасной близости от своих. Перевожу взгляд на серые глаза, в которых бушует целый ураган эмоций.
— Вот интересно, — растягиваю каждое слово. — Что будет, если совершенно нечаянно в тебя прилетит палка? Скажем попадёт она по твоей бедовой голове, — с видом великого учёного смотрю на его голову, словно веду сложные математические подсчёты.
— Будет больно.
— Ага.
— Неприятно.
— Естественно.
— И очень обидно, — драматическим шёпотом сообщает Тим, так и не убрав свои наглые лапища с моей поясницы. Несмотря на толстый слой одежды, его прикосновение отчётливо ощущается. — Ведь любимая девушка таким коварным способом желает отделаться от своего верного принца.
— Слушай, принц, — возмущение поднимается во мне волной, хотя к нему приплетается и трепещущая радость, вызванная чисто женским естеством, для которого слова парни являются желанной сладостью. — Ты бы убрал свои лапы от меня. Мы не в тех отношениях, чтобы ты лапал меня безнаказанно, — последнее слово выделяю интонацией, делай тако-ой жирный намёк.
— Это ненадолго, — нагло заявляет тот, ничуть не проникшись угрозой.
— Поразительное самомнение, — бурчу я, пытаясь отстраниться без риска оказаться в снегу.
— Долго ты тут будешь изображать из себя… — не договаривает под моим грозным взглядом. — Погнали наверх, там намного веселее.
— Мне и тут хорошо.
Тимофей окидывает меня оценивающим взглядом, а потом кивает каким-то своим мыслям. Неожиданно отпускает и позволяет скатиться, но уже внизу не даёт мне подобраться к подъёмнику и утаскивает к другому.
— И зачем ты меня туда тащишь? — ворчу, пока стоим в очереди. — Сам прекрасно можешь пару минут постоять один, или подобрать себе подходящую компанию.
— Так я и подобрал подходящую компанию, — с этими словами пододвигается ко мне ближе и закидывает руку на мои плечи, вызывая раздражённый вздох.
Чего я за ним попёрлась? Могла же послать далеко и продолжить кататься на учебной трассе. Так нет же! Позволила этому… гаду себя притащить сюда. Верно говорят, бабы — дуры, а влюблённые бабы — втройне дуры. Стоп! Влюблённые? Я же не… Ну нет! Я же решила, что ничего к нему не чувствую кроме раздражения. Это просто отголоски былых чувств, которые не могли бесследно исчезнуть.
Пока я пытаюсь уговорить себя в невозможности своих чувств относительно одного наглеца, этот самый наглец утягивает меня в кабинку. Прихожу в себя уже на половине пути на гору. Самую высокую. Кидаю взгляд вниз и нервно сглатываю. Под нами пара умников несётся, умело объезжая деревья, камни и выбоины, хотя рядом имеется нормальная хорошо утрамбованная трасса. Даже трамплины есть. Но этим неадекватам мало их.
— И что это значит? — решаю отвлечься на разговор с Тимом, поглядывающим на меня с интересом.
— Я решил показать тебе красоты, которые можно увидеть только с вершины, — невозмутимо отвечает.
Ла-а-адно. Сделаю вид, что верю. Хотя чует моя попа, что не всё так просто.
Вид и правда открывается изумительный. Вокруг заснеженный лес, состоящий в основном из игольчатых деревьев. Виднеющиеся сквозь них трассы выделяются юрким пятном, по которому мелькают разноцветные точки, обозначая людей. Закатное солнце раскрашивает небо в сиреневые, красные и жёлтые оттенки.
Кое-как выбираюсь из кабинки и отъезжаю от подъёмника, чтобы не мешать другим с него слазать. Верчу головой, рассматривая всё, и не сразу замечаю недалеко от себя сестёр Даментьевых. А вот они меня сразу находят взглядом, но почему-то не подъезжают. К тому же, Серёжа что-то им говорит, после чего вся троица, помахав мне, разворачивается и уносится вниз по той самой трассе, на которой есть трамплины. Провожаю их растерянным взглядом и, наконец, поворачиваюсь к сияющему, как начищенная медаль, Тимофею.
— Я осмотрелась, впечатлилась, — говорю ему, рассматривая его в свете закатных лучей, которые создают сказочную атмосферу и падают на мужское лицо, выгодно его подчёркивая светотенью. — Теперь хочу вниз. Как мне туда забраться? — показываю рукой в сторону подъёмника.
— Никак, — радостно отвечает он. — Ты съедешь по трассе.
— Чего?! — я прямо выпадаю в осадок. — Не поеду я по ней никуда.
— Боишься?
— Ты меня на «слабо» не возьмёшь, — задираю нос. — Может и боюсь. Что с того? Так как мне туда так забраться, чтобы раньше времени не вылететь из кабинки?
На лице парня расцветает хитрая улыбка, а в глазах пляшут чёртики. Конечно, это всё блики света, но очень уж похоже на чёртиков.
— Я придумал желание, — радостно оповещает он меня.
Вчера после своего выигрыша Тим долго думал, хотя сейчас мне кажется, что он просто интригу нагнетал, а потом заключил, что прибережёт своё желание и воспользуется им, когда придумает что-то интересное. Я посчитала, что это будет связано как-то с нашими с ним отношениями, что на свидание позовёт, попросит поцеловать или ещё что, но как же я ошиблась.
С подозрением на него смотрю, с таким огромным подозрением. Что-то мне подсказывает, что мне жуть как не понравятся следующие его слова. С сомнением поворачиваюсь то к одному спуску, то к другому, оценивая какой наиболее безобидный.
— Моё желание такое, — выдерживает театральную паузу. Издевается гад. — Я хочу, чтобы ты скатилась с нормальной горы, а не того недоразумения, на котором ты ползала несколько часов, пока я тебя оттуда благородно не забрал.
— Лучше бы ты благородно забыл о моём существовании, — бурчу себе под нос, с тоской глядя на уезжающих вниз на подъёмнике людях.
— Выбирай трассу, — великодушно разрешает Тимофей.
— И на том спасибо, — снова бурчу, смирившись с незавидной участью. — Если со мной что-то случится, то я тебя убью.
— Я прослежу, чтобы всё прошло гладко, — резко становится серьёзным Тим, что не остаётся никаких со мнений — действительно проследит и в случае чего подстрахует и разберётся.
Со скоростью черепахи направляюсь вправо, решив про себя, что она безобиднее той, на которой скрылись друзья, бросив меня один на один с моим персональным кошмаром на новогодние выходные. Тимофей обгоняет меня и становится на небольшом повороте, после которого виднеется более резкий спуск. Кое-как доезжаю до него, обматерив мысленно всё и вся от страха, и останавливаюсь переварить дух от открывшейся картины. Я немного ошиблась насчёт безобидности спуска. Уклон горы меняется несколько раз, а конца трассы не видно из-за деревьев.