Страница 18 из 27
Девочка хлюпнула носом.
— Лапа проверяю.
— Ладно, — Дарья вздохнула. — Поешь, наденешь мою синюю рубаху, да ложись спать. Если тебе будет так удобнее, можешь обитать в дровяном сарае. Но учти: кто-нибудь увидит — мигом разнесут по всей деревне. И придут уже не с ножом, а с вилами и факелами. Поняла?
Девочка понятливо закивала. Быстро впихнула в рот остатки пирога, натянула рубашку, собрала все лишнее на поясе и подвязала. И убежала в сарай. Семка увязался за ней.
Дарья посмотрела на чистую миску, стоявшую на столе, из которой так и не поели.
Интересно, он вернется?
Жалко ли ей будет, если он не придет?
Или…ей уже жалко?
* * *
Вечером забежала Витка. Помогла по хозяйству, поделилась сплетнями. Краса шла до дома с мельником, Фекла провожала графа Фонрозина до кузнеца, Артемий, оказывается, остановился у Фомы. Есть у корчмаря пара отгороженных углов. Не постоялый двор, но переночевать ночь-две пойдет.
— Носится злой, как голодная собака по всей деревне, — сообщила рыжая. — Что-то ищет. К Олежкиным заходил. Не знаю, что он им говорил, но муж Дунькин ее теперь за ворота не выпускает. Мила сказала, она у него на цепи сидит, но сама знаешь, как Милиным россказням верить.
Дарья невесело кивала в ответ. А ведь Артемию и правда в деревне что-то надо, не врал.
— Твой полдня у Миланьи просидел. Ох, она и рада была! Словно девица на выданье! Хоть и внука нянчит! Ведь всем и так ясно, что он по делу расспрашивал.
— Он не мой.
— Ой, Дарька! Глупая ты! Ты ж, колючка, ему понравилась. Лови момент.
Дарья аж поперхнулась
— Поймала уже один раз. Повторения не хочется.
— Городской-то твой хороший, — заметила Витка печально. — Вон как заботится. Говорит красиво.
Говорят они все красиво. Восемь лет назад как только не называли глупую Дашу и солнышком, и звездочкой, и сватов просили ждать со дня на день. Дни шли, ей обещали все для нее сделать и просили совсем немного взамен. Бегала, как дура, по вечерам на встречи, таилась от родителей, действительно ждала сваху. Наконец наступила весна, расквартированные в селе части выступили в поход, а Дарью потрепали по голове со словами " Мне было с тобой хорошо" и оставили наедине с начинающим расти животом.
Сколько слез пролила глупая девка, сколько проклятий посылала на голову обманщика. Как корила себя, доверчивую, оказавшуюся доступной. Только вот не было ни одного разу в жизни, чтоб она плохо подумала о Семене. "Он — мой," — сказала она себе, и ребенок стал центром и смыслом ее жизни. Все делалось ею для него. И сейчас, когда ей неожиданно стало обидно, что мужчина, вторгшийся в ее жизнь, так просто из нее ушел, она вдруг ощутила себя женщиной. Обиженной и одинокой. Выгрызающей право на существование, но ужасно от этого уставшей.
"Ерунда какая, — подумала Дарья прежде чем заснуть под монотонное щебетанье Витки. — Не нужен он мне. Мне никто не нужен. А ведь обиделся, дурак…"
9
Ребята о чем-то шушукались, потом один делал неуверенный шаг в сторону Артема, чистившего около корчмы лошадь, но тут же возвращался к остальным. В конце концов следователю это надоело.
— Что надо?
Мальчишки замерли, потом вперед вышел микулин сын.
— А почему Семка гулять не ходит?
— У него мама заболела.
— А он сказал, у него новый друг появился! — пожаловался мальчик. Кажется, Егор.
— Он должен помогать матери. Как мама поправится, он вас познакомит с новым другом. Если он есть.
— А вы к тете Даше за деньги ходите или так? — спросил, осмелев, высокий долговязый парень в подранной на локте рубахе. Артемий медленно развернулся к говорившему.
— Кто тебе сказал подобную глупость?
— Мама. Она говорит…
— Передай маме, что ей следует вымыть рот. И что если я еще раз услышу подобное, то приду к вам проверять, не охотитесь ли вы в закрытых для крестьян местах. И поверь, я найду к чему придраться. Все ясно?
Мальчик кивнул. Но наглое выражение с его лица не исчезло.
— А вы Семе отцом будете? — спросил Егор с надеждой. Ведун вздохнул.
— Посмотрим.
— А мама говорит… — влез было долговязый, но Артем подошел к нему, наклонился и заглянул в глаза. Ребенок вздрогнул
— Твоей маме лучше молчать. Понял?
Парнишка сглотнул и поспешно кивнул. Притихшие дети быстро разбежались по домам, Егор еще какое-то время пооколачивался рядом с корчмой и тоже куда-то делся.
Артемий посмотрел на заходящее солнце и зашел внутрь.
На сегодня дел у него больше не было.
* * *
Ждан поджидал у колодца, словно часовой.
— Проводить?
Настасья, отошедшая от вчерашнего испуга перед заезжим графом, отрицательно покачала головой.
— Давай помогу, — он взял ведра и медленно зашагал к ее дому. Девушке ничего не оставалось как пойти следом.
— Своих дел что ли нету? — спросила недовольная самоуправством сопровождающего Настя.
— Ты — мое главное дело.
Ох, зря он это сказал! Делом, пусть и главным, Краса быть не хотела. И уж тем более для этого мрачного типа! Она что ему, новая корзинка?
— А ну отдай! — девушка попыталась на ходу выдернуть у обидчика ведро, но только облила подол.
— Осторожно, заболеешь еще, — невозмутимо сообщил ей мельник. Настасья от его равнодушного тона озверела просто.
— Лучше заболеть и умереть, чем за такого как ты замуж идти! — сообщила она в запале и гордо пошла к дому.
Звякнули ведра. Краса обернулась и оторопела: мужчина оставил ношу на полпути и сейчас размеренным шагом удалялся по направлению к мельнице.
Вот что он к ней привязался, если не нужна она ему? Хвостом ходит, а комплиментов не говорит! Замуж позвал, да и то так, словно от скуки! Лицо вечно невозмутимое, не поймешь, о чем думает. То смотрит так, словно съесть хочет, то мимо проходит, едва поздоровавшись. Не поцеловал ни разу. Силы нет, как душу извел!
Правда, никогда он еще не уходил вот так демонстративно.
Настя фыркнула и сама потащила свою ношу.
Тоже, ухажер нашелся…
* * *
Дарья кляла себя почем зря, но к шуму на улице прислушивалась внимательно.
Никто не стучал.
Семен опять убежал в сарай к Найдене. Он провел там практически весь день и, кажется, намеревался составить "сестре" компанию и ночью. Отчего женщина вдруг почувствовала себя одинокой…
Запели девчата. Что-то крикнули им парни, раздался заливистый смех. Солнце клонилось к закату, работы на сегодня закончились, и люди отдыхали, как могли.
Артем не приходил второй день.
Дарья бросила вышивку, вышла на крыльцо. Воздух показался спертым, тяжелым и женщина медленно прошла до калитки. Открыла засов, вышла на улицу.
Постояла, любуясь на закат, но не ощущая привычного успокоения от этой картины, и пошла между домами.
Девичий смех удалялся в сторону реки.
Дома медленно оставались за спиной. Вот и хата Миланьи…
Он улыбался. Она себе второй день места не находит, а он улыбается, как ни в чем не бывало! Дарью обуяло такое негодование, что она чуть ли не окликнула паршивца…
Она развернулась и поплелась домой.
— Даша?
Он догнал ее быстро, зашагал рядом, словно так и надо.
— Тебе лучше пока не ходить так далеко. Рана…
— Все хорошо.
Думала, прозвучит грубо, а вышло как-то…жалобно. Хотела было добавить что-нибудь, но испугалась собственного голоса и замолчала. Молчание вышло тягостным.
Он тоже молчал. О чем разговаривать с женщиной, которая тебя видеть не хочет? Ведь выгнала же.
Дарьин двор появился неожиданно быстро. Оба застыли у калитки, судорожно подбирая слова. У колодца девчата затянули что-то жалобное.
— До свиданья.
— Зайдешь?
Произнесли одновременно, не глядя друг на друга. Дарья сцепила пальцы за спиной и медленно подняла глаза…