Страница 122 из 124
Горячев негромким голосом отдавал какие-то распоряжения Николаю Ивановичу. Когда же он обернулся и взглянул на подошедшего Аркадия, его узкие голубые глаза приняли жалостливое выражение. Точь-в-точь как у Юзи. Наверно, они считали его самым незадачливым из мужей, когда-либо побывавших на этом берегу.
Но дело есть дело. Для будущего материала действительно не хватало кое-каких цифр и фактов.
— Как улов? — спросил он Горячева, когда рыбаки ошвартовали лодки и принялись откачивать воду.
— Давно столько не брали, — ответил тот, кивнув головой на баркас. В нем чуть ли не вровень со скамейкой трепыхал перехваченный косяк.
— Сколько здесь?
— Да два плана будет!
— Неужели?
— Ежели не больше! — с удовлетворением добавил бригадир.
— А вечером что так мало взяли?
— Вечером-то? Так ведь ночью рыба лучше идет, чем днем. Слышали, как говорят: утро вечера мудренее? Это о нашем рыбацком счастье…
Горячев говорил с ним мягко и дружелюбно, как будто их отношения ничем не были омрачены. Похоже, что и в самом деле от вчерашней неприязни, чуть ли не вражды, не осталось и следа. Возможно, он тоже все взвесил и теперь старался сгладить неприятное впечатление. Одно мешало ему: его глаза по-прежнему жалели Аркадия.
И вдруг Мишин голос:
— Идет!
Аркадий обернулся. Нет, не Маришка. К берегу спускалась, высоко закинув голову, молодая инспекторша.
— Кого еще там несет? — не прекращая работы, спросил Николай Иванович.
— Да эту, из комбината! — ответил Миша.
Инспекторша приближалась. Лицо ее сильно раскраснелось. Вдруг она обернулась, поискала кого-то взглядом. Аркадий почувствовал: Маришку! Дальше она шла, с любопытством поглядывая то на Горячева, то на Аркадия. По-видимому, Юзя проинформировала ее обо всем. Даже каблуки постукивали о гальку: как интересно, как интересно!
Она поднялась на причал и подошла к Горячеву:
— Сейчас, я надеюсь, вы уделите мне время? — не без иронии спросила она.
— Опять незадача, — ответил тот, почесав затылок. — Взяли рыбку, а теперь вот везти надо.
— А что, кроме вас, больше некому?
— Сами видите, сколько рыбы!
— Вы, наверно, думаете, что я приехала сюда гулять?
— Нет, не думаю, — улыбнулся Горячев.
— Я вам пока ничего смешного не сказала, — понемногу распалялась инспекторша.
— Нет, не сказали, — весело подтвердил Горячев.
— Так вы останетесь для делового разговора или нет? — вконец рассердилась она.
— Сейчас никак не получится, — ответил Горячев. — Вот к обеду вернусь, тогда и покалякаем. А пока можете побеседовать с моим помбригадира. Он в курсе всех наших дел.
— Я вижу, здесь все в курсе ваших дел, — ехидно заметила инспекторша.
Аркадий встрепенулся. Что она хотела этим сказать? О вчерашнем инциденте?
— А нам скрывать нечего, — с легкой усмешкой парировал Горячев.
— Свежо предание, — сказала она.
Горячев забрался в моторку и оттуда крикнул своему помощнику:
— Николай Иванович, скажи Юзе, чтобы накормила товарищей!
Бывший капитан исподлобья посмотрел на инспекторшу и ничего не ответил.
— Пойдемте, — сказала она Аркадию.
Он нехотя пошел рядом.
Видимо, она считала, что он целиком на ее стороне. Как же, оба представители вышестоящих организаций и потому, дескать, должны держаться вместе. Пусть тешит себя этим.
— Совершенно распоясался! — проговорила она.
Аркадий промолчал.
— Думает: если выполняет план, то ему все позволено.
— Перевыполняет, — поправил ее Аркадий.
— Это еще проверить надо.
Да, можно не сомневаться, что она уж постарается насолить бригадиру.
— А ваше мнение?
— О чем?
— Об этой бригаде… и о Горячеве?
Она покосилась на него своими цепкими светлыми глазами.
Придется разочаровать ее.
— Хорошее, — ответил он. — Хорошие люди, хорошая работа. И я буду писать о них очерк.
— Н-да! — удивленно произнесла она. — Только и могу сказать.
До стана оставалось метров сто, как из него вышла Маришка. Она уже была без куртки, но все еще с биноклем. Постояла в нерешительности у крыльца. Потом двинулась к верхним камням.
— А вы скрытный человек, — упрекнула Аркадия инспекторша.
— Почему вы так решили? — насторожился он.
— Я и не знала, что она ваша жена.
— Мало ли чего мы не знаем друг о друге.
— Это намек? — спросила она и покраснела до корней волос.
— Почему намек? — он недоуменно пожал плечами.
Их обогнали шагавшие рядом Николай Иванович, Толя и Миша.
Аркадий сделал вид, будто его что-то заинтересовало позади и приотстал от своей спутницы. Он собирался, не заходя в стан, прямо последовать за Маришкой.
Но все спутала Юзя, выглянувшая из кухни.
— Можно вас?
Аркадий прошел под навес.
У плиты, приподняв за край противень с жарехой, покряхтывал Толя, заскочивший сюда раньше.
— Уж вы не обижайтесь, что вас позвала, — лукаво оправдывалась Юзя. — Не дает мне тяжести поднимать, перестраховщик!..
— Да, конечно, — Аркадий ухватился за противень с другой стороны.
— Опущение желудка у нее, — объяснил Толя. — Врачи запретили.
— Вот такой он у меня — жалливый, — похвасталась Юзя.
Она смотрела на своего жениха влюбленными глазами. Аркадий ощутил легкий укол зависти. Он не помнил, чтобы Маришка когда-либо так глядела на него.
Противень был из тонкой жести и прогибался под тяжестью рыбы.
Когда они понесли и водрузили его на стол, Аркадий тихо сказал Толе:
— Я пошел.
Тот понимающе кивнул головой.
Но Аркадий не сделал и трех шагов, как его остановил звонкий голос Юзи:
— А вы куда?
— Да я уже позавтракал.
— Где это вы позавтракали?
— На рыбообрабатывающем.
— Да когда вы успели? Вон Толя тоже был с вами, а его не покормили!
— Перед отплытием, — не сдавался Аркадий, — я забежал к заведующему пунктом, и его жена ни за что не хотела отпустить меня без завтрака. Пришлось уступить.
Юзя заколебалась:
— Правду говорите?
— А какой смысл мне врать?
— Коли так… — И вдруг: — Постойте!
Она схватила пустую миску и положила в нее двух омулей, а на них ломоть хлеба.
— Отнесите, пусть позавтракает.
Больше всего Аркадия удивило ее лицо — холодное, отчужденное от только что произнесенных слов. Странно очень: доброта без жалости?
— Спасибо, — сказал он, неловко беря миску…
В прихожей Аркадий наступил на шнурок от ботинка, и шнурок тот развязался. Поставив миску на какой-то ящик, Аркадий опустился на колено и стал завязывать. И тут его внимание привлек разговор за тонкой дверью.
— Вот и верь вашему брату после этого, — произнес Толя.
— Ну, не все ведь такие! — возразила Юзя.
— Через одну, — продолжал Толя.
— Через ноль целых и девять десятых, — уточнил Миша.
— А ты чего понимаешь? — напустилась на него Юзя.
— А чего тут понимать? Ночью-то они зачем выходили? Саранки собирать? — сказал Миша.
— Все-то ты знаешь, чинарик! — заметил Толя.
— А что, у вас только глаза есть?
— Афоня тоже хорош! — вздохнула Юзя.
Аркадий уже и слышал, и не слышал. Покачнувшись, он ухватился за дверь. Она скрипнула и приоткрылась. В комнате наступила тишина.
Не оглядываясь, Аркадий вышел из стана…
Еще несколько минут назад он на что-то надеялся. В нем гремел, как в той грустной и забавной песенке, «надежды маленький оркестрик под управлением любви». Настоящее казалось мрачным, но поправимым.
И вот сейчас поставлена последняя точка. Большая и жирная. Жаль только, что он не понял это вчера или, на худой конец, сегодня утром. Чего стоила одна горячевская куртка на ее плечах. Или морской бинокль, в который она неотрывно смотрела вслед Горячеву. И не мешало бы призадуматься над странным поведением красавца бригадира: с чего это вдруг он стал таким обходительным? И почему другие рыбаки отводили взгляды в сторону?