Подземный корабль

Что еще рассказать вам о России? Поделюсь одним из самых сильных моих впечатлений. В Москве есть клуб "Найт Флайт", где я часто проводил вечера, когда желал отдохнуть и полюбоваться на красоту местных девушек. Однажды мой водитель из-за пробки припарковался на другой стороне улицы, я вынужден был перейти туда пешком и увидел перед собой вывеску маленького, в тот час уже закрытого музея. Я узнал, что он посвящен писателю с удивительной судьбой.

Все мы знаем имена великих людей России: Достоевский, Кандинский, Троцкий. Я к этому могу прибавить еще одно имя — Островский. Молодой человек родился в бедной семье крестьянина. Когда началась русская революция, он решил, что его долг — бороться против мировой несправедливости. Во время одного из сражений пуля пробила ему позвоночник, после чего на всю жизнь юноша остался неподвижным. В таком состоянии он создает пьесу с сюжетом — одним из самых поэтичных и прекрасных в мире.

Представьте себе — страшные русские морозы. И рождается Snegurochka, снежная девушка. Она вся выполнена из снега, она прекрасна, сексуальна, но если она кого-нибудь полюбит, всему конец, она растает. И все-таки она предпочитает любовь, романтический стиль жизни и ради этого погибает. Причем Островский писал свой шедевр, когда был неподвижным и слепым, он мог только диктовать, а вокруг его постели сидели прекрасные девушки и записывали каждое слово. У этой пьесы оказалась долгая судьба, она очень любима русскими, и по ее мотивам потом сделали оперу или мюзикл — я точно не помню.

Жаль, но, подобно судьбе Снегурочки, слишком короткой оказалась судьба моего московского творения. Все, что я скажу дальше, — уже не для публикации. Спустя полгода после открытия магазина во время путешествия по северному Марокко я обнаружил лавочку, где продавали замечательные светильники с инкрустациями из верблюжьей кости. Мне показалось, что они отлично впишутся в экзотический интерьер обеденного зала в далекой Москве. Я позвонил моей прекрасной заказчице, но с удивлением узнал, что эта тема ее уже совсем не интересует. Я понял, что, пока создавался магазин, рушилась семейная жизнь этой пары, и можно сказать, что оба процесса пришли к финалу почти одновременно.

Несколько месяцев спустя мне снова довелось побывать в России, и я решил навестить моего заказчика. У меня было несколько предложений по развитию "Британской империи", по созданию филиалов. Забавная мысль тогда меня посетила — быть может, он захочет профинансировать подобный же магазин в Лондоне под названием "Российская империя". Даже нечто вроде бизнес-плана у меня было составлено, но, к моему удивлению, мой бывший заказчик общаться со мной не захотел. Я — человек довольно настырный, но мне так и не удалось пробиться к нему лично. Единственное, чего я достиг, — меня познакомили с его менеджером… говорят, что у русских фамилии длинные и непроизносимые, но у него она была короткая и непроизносимая, его звали Даев. Именно он отвечал теперь за наш проект. Этот господин был со мной достаточно откровенен. Он сказал, что "Британская империя" хозяину больше не интересна. Магазин открыт, работает, недавно они наняли нового продавца с манерами воспитанного человека и хорошим английским. Однако же никакого развития бизнеса ожидать не стоит, и владелец намерен продать магазин, когда у него… есть такое русское выражение, дойдут до этого руки.

Через неделю я звоню ему снова — а Даев, оказывается, уже удалился из проекта. Он теперь работает управляющим в новом московском ресторане. Впрочем, мое общение с этим человеком не оказалось бесполезным. Даев заинтересовался моими марокканскими светильниками, приобрел для своего ресторана и сделал из них фонтан в центре обеденного зала. Будете в Москве, посмотрите на них, это будет вам привет от меня.

18

Ибрагим Евстигнеевич сидел и читал книгу. Увидев своего жильца, быстро ее захлопнул. Мстислав Романович взглянул на обложку — это были “Записки офицера времен Семилетней войны”.

— Простите, — негромко произнес консьерж. — Я не забываю о своих обязанностях, у меня все под контролем.

Морохову сейчас был нужен только Ибрагим. Не годилось, что рядом охранник.

— Проведите меня в шоппинг-атриум. Я знаю: он заперт. Так что принесите, пожалуйста, ключи, и я жду вас здесь.

Консьерж, не говоря ни слова, поднялся, через минуту вернулся с ключами и пошел рядом с Мороховым.

Последний раз Мстислав Романович посещал свой торговый двор зимой, во время поисков Алены. Сейчас ему показалось, что он вошел во вскрытую археологами гробницу, не видевшую людей столетиями. Ленты с надписями, обещавшими открытие бутиков, были кем-то аккуратно сметены в угол и лежали там аккуратной тихой горкой.

Они остановились возле эскалаторов.

— Ибрагим Евстигнеевич, я хочу пообщаться с вами лично. Вы ничего не имеете против коньяка с сигарами? Если так, то жду вас в своей квартире. Допустим, через полчаса — вас это устроит? Разговор будет долгим, приготовьтесь, — добавил он, но больше ничего объяснять не стал.

Коньяк. Черный квадрат горького швейцарского шоколада. Давно кем-то подаренный, чуть рассохшийся хьюмидор с сигарами, который Мстислав Романович, не большой любитель табакокурения, хранил в шкафу рядом со стопкой старых рубашек. Сейчас, однако же, одну гавану он закурил сам, другую предложил своему гостю.

Бывший судья Преображенского районного суда сидит за столом в квартире своего жильца. Пока что жилец ему непонятен. Между тем господин Морохов доброжелательно рассуждает:

— Вы, Ибрагим Евстигнеевич, действительно выдающийся менеджер. Весь персонал “Мадагаскара” отстроен отлично. Утром я заметил, как вы давали распоряжения Валере. Через пять минут смотрю — он уже разворачивает шланг и тащит его к детскому городку.

— Было необходимо помыть красную пластмассовую избушку, — сказал Ибрагим, сохраняя на лице напряженно-горестное выражение. — Нельзя ничего запускать, иначе здесь все придет к распаду.

— Посмотрел я на этот городок, — оживленно продолжил Мстислав, — и сразу вспомнил о полиграфкомбинате при поселке Зеленые Рощи. Середина девяностых, и у меня с ним началось унылое бодалово с одним пэтэушником, разбогатевшим на торговле китайскими куртками. Мне удалось купить контрольный пакет, я уже собирался поставить свое руководство. И вдруг на этом этапе возникает проблема. Понимаете, по их уставу собрание акционеров считалось легитимным лишь в том случае, если оно проходило на территории комбината. А выпускник ПТУ нанял чоповцев, эти ребята дежурили по всему периметру, и дальше проходной меня бы не пустили. Со своей стороны я велел юристам внимательно изучить все уставные документы. И вот что обнаружилось — на окраине города у комбината была детская спортивная площадка…

В разговор вмешался мороховский мобильник. Мстислав Романович вытащил его и с вежливым интересом стал рассматривать номер на экране. До него пытался добраться деловой партнер, разговор с которым был бы интересен еще неделю назад, но сейчас все эти персонажи стремительно уносились куда-то в далекое прошлое. Сбросив звонок, он продолжил:

— Для верности я решил выбрать праздник, когда Клара Цеткин завещала российским мужикам пить водку. Восьмое марта, точнее — ночь с восьмого на девятое. Представляете — кромешная темнота, и мы выдвигаемся на эту площадку. Ледяные горки, карусель и всюду гипсовые пионеры. Ориентиром была арка с надписью “Веселые старты”, а дальше на полянке в луже воды стоял стол. Мне заранее доложили, что он там есть, но он же, блин, оказался детским!

Ибрагим Евстигнеевич вздохнул и пошевелил пальцами.

— Прямо на этот стол мы и уселись, подстелив газеты. Нотариус зафиксировал, что собрание действительно имело место на территории, которая принадлежит комбинату. Проходит две минуты — и я единогласно избран новым генеральным директором. Песенка спета, решение обрело законную силу. Вот так иногда приходилось работать.