Шелест. Фаворит

Говоря это, Елена Митрофановна не сводила взгляда с Марии и, уловив, что удар достиг цели, удовлетворённо улыбнулась. Голицына, конечно же, испугалась за Петра, но кто сказал, что ей не следует воспользоваться случаем, чтобы ответить на невинную шалость этой пигалицы столь же невинным уколом. И результат её полностью удовлетворил.

Разве только когда посмотрела на Петра, её сердце пропустило удар. То, что он нравится молодой княжне, Голицына видела и прежде. Но теперь приметила нечто неуловимое и в его взгляде. Возможно, тот пока и сам этого не осознаёт, но некие чувства к ней у него уже есть.

Глава 5

– Мария, что это значит? Фадей Константинович сказал, что ты отказалась брать с собой охрану.

Князь Долгоруков сурово взирал на дочь, которая уже закончила сборы и предстала перед ним в мундирном платье. Юбка-шаровары позволяла пользоваться мужским седлом, что куда предпочтительней для военных. В гражданском исполнении подобные наряды считались верхом неприличия, а потому не допускались категорически.

– Батюшка, твой дьяк всё переврал. Я сказала, чтобы компаньоны и боевые холопы отправлялись прямиком в Москву. А я немного задержусь, и у меня будет охрана, Пётр и его люди.

– Бесталанный мальчишка второго ранга и пара боевых холопов, что значатся лакеем и конюхом.

– Ну и что? Прежде меня охраняли два достаточно сильных одарённых и четверо боевых холопов, все с боевым опытом и при серьёзных амулетах. Закончилось же всё тем, что этот бесталанный мальчишка с теми же холопами спас меня. Причём уже не в первый раз.

– Это вовсе не повод отставлять охрану и полностью доверяться Ярцеву. Я запрещаю…

– Прости, батюшка, – взяла она на себя смелость перебить его. – С того момента, как государь по моей просьбе и с благословения Правительствующего сената провёл обряд обретения рода, я сама стала главой великокняжеской ветви Долгоруковых, и ты уже не имеешь надо мной прежней власти.

– Хочешь сказать, что отказываешься слушать и почитать меня?

– Ни в коей мере. Я готова почитать тебя как родителя и прислушиваться к твоим советам, но решения отныне буду принимать сама.

Ну что сказать. Согласно законодательству Российской империи дворяне с восемнадцати до двадцати одного года лишь номинально считались совершеннолетними. Они имели право владеть недвижимостью и распоряжаться ею в полной мере, но родители в любой момент могли перехватить бразды правления или вовсе лишить чадо любого имущества, движимого или недвижимого. Как и посадить его под замок. Но по всё тем же законам России существовали и исключения из правил в отношении царского и княжеских родов.

Именно по этой причине Мария обратилась к его величеству с просьбой окончательно закрепить её статус наследницы российского престола и провести обряд обретения рода. Пётр Иванович с лёгкостью согласился поставить этот вопрос на заседании сената, где решение прошло без проволочек. Единственно князья были удивлены тем, что Мария так торопится до своего совершеннолетия.

– Так, может, ты и в моей казне не нуждаешься? – хмыкнул Иван Митрофанович.

– Если посчитаешь это нужным, батюшка. И даже если решишь лишить меня наследства, так тому и быть.

– А с князем Милославским ты тоже сама всё решишь?

– Ну, у тебя пока тоже получается не очень. Насколько я знаю, нападение на княжеский поезд провалилось. Так что ни защитить, ни ударить в ответ у тебя пока не выходит.

– Вот, значит, как ты заговорила.

– Батюшка, я не желаю ссориться и обострять наши отношения. Однако от своего намерения не отступлюсь, а уж принять его или выставить меня за дверь, решать уже тебе.

– Очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, – после минутного молчания наконец произнёс князь.

– Конечно, понимаю, батюшка. Просто верь в меня. – Она козочкой подскочила к отцу и чмокнула в щёку.

Так себе попытка примирения. Однако судя по разгладившимся морщинам и невесёлой улыбке, князю и этого хватило. Мария подхватила ружьё, перебросила через плечо перемётные сумки и направилась на выход.

– Дочка. Ну, ты хоть служанку-то с собой возьми. Не пристало девице разъезжать в мужской компании, – остановил он её в дверях.

– Не в этот раз, батюшка. А что до пересудов, так пусть языки чешут, коли им скучно, – пожала она плечами.

– Дочка, этот Ярцев… – начал было и осёкся князь.

– Я ведь тебе уже говорила, что он мне нужен как сподвижник и опора в осуществлении моих планов. Не думаешь же ты, что я просила об обретении рода для того, чтобы выказать тебе неповиновение?

– И что ты задумала?

– Позволь, я пока не буду этого озвучивать.

– Не доверяешь мне? – вновь помрачнел князь.

– О чём ты? – искренне удивилась она, едва не прыснув от смеха, настолько подобная мысль показалась ей абсурдной. – Просто боюсь сглазить. Уж больно всё гладко идёт.

– Ладно, если так. Ну, пойдём, провожу тебя, что ли.

Вполне ожидаемо на крыльце появился князь, бросивший в мою сторону недовольный взгляд. С одной стороны, вроде как он наконец озвучил, что в неоплатном долгу передо мной. Но с другой, вот такое недоверие к его людям вполне может перечеркнуть недавнее расположение. Потому что этим я выказываю недоверие и ему лично. Конечно, Мария Ивановна должна была представить всё в таком свете, что это она отказывается от сопровождения княжеской охраны. Вот только отец её не дурак и точно понимает, откуда дует ветер.

Долгорукова сбежала по ступеням и, закрепив перемётные сумки, одним махом вскочила в седло. Чисто казак ну или цирковая наездница, дар и плетения ей в помощь. Я подал знак Хрусту с Зимой и сам сел на коня, после чего наша кавалькада во главе с великой княгиней покинула дворец.

Именно княгиней, никаких оговорок. С момента проведения обряда обретения рода она стала главой новой ветви Долгоруковых и княгиней. Хотя пока и без княжества. Вообще-то, нонсенс, но она ведь наследница престола. И да, титул этот персональный и не распространяется на её детей. Если не обретёт своё княжество, то они в лучшем случае будут боярами. Таковы местные устои.

Едва оказались за воротами, как Зима пошёл передовым дозором, я стремя к стремени с Долгоруковой, Хруст замыкающим. Ну, пока-то мы движемся плотной группой, вот как выйдем за пределы Воронежа, так и растянемся, чтобы обеспечить безопасность.

– Пётр, я очень надеюсь, что не зря обидела батюшку. Да и ты попал ему в немилость.

– Серьё-ёзно-о? Его светлость оби-иделся. А о чём он думал, когда бросал малолетнюю дочь в адский котёл дворцовых интриг? Уж не о её ли благе?

– Пётр!

– Могу и помолчать, ваше высочество, если вам от этого легче. Но как по мне, он лишился права обижаться на вашу самостоятельность после того, как не воспрепятствовал избранию вас в качестве наследницы престола. И уж тем паче после трёх практически удавшихся покушений. Ладно, в третий раз с огромной натяжкой можно сказать, что мы с вами подготовились. Но два предыдущих не иначе как воля проведения или невероятная случайность.

– Пётр, ты говоришь о моём отце.

– Нет, ваше высочество, я говорю о князе Долгоруковом. Настоящий отец никогда не кинул бы своего ребёнка в такую мясорубку.

– Княжеский род это не только привилегии, но в первую очередь долг.

– Это прописные истины, Мария Ивановна, и Ивану Митрофановичу самому стоило бы их знать, а в таком случае не обижаться на вас и не сердиться, коль скоро вы именно в этом ключе и действуете. – Я посмотрел на хмурую великую княгиню и, встретившись с ней взглядом, ободряюще улыбнулся. – Оно того стоило, ваше высочество. Уж поверьте.

– Ну, до сей поры ты ни разу ещё не ошибся, надеюсь, что так будет и впредь. Вот только от этого ничуть не легче.

– Увы, но вас слишком рано оторвали от кукол и сунули во взрослую жизнь, – ничуть не лукавя, слегка развёл я руками.

– Да понимаю я, – поджала она губы.

Город проскочили довольно быстро. Вроде и шли шагом, но всё одно получилось скоро. Я ведь говорил, что узоры реально работают. Ещё как работают! А уж если животное изначально не из рядовых, так и подавно. Выехав на Московский тракт, мы тут же перешли на рысь по направлению Тулы.