Эл убивает слезами

Я был шокирован такой реакцией:

– Но… Ты же меня вчера спасла.

– Начинаю об этом жалеть, – цинично сказала Эллина и ускорила шаг.

Я продолжал бежать за ней по коридору.

– Подожди ты! Я просто хотел…

Девушка остановилась, глянула на меня исподлобья и сказала холодным тоном:

– Я попросила: отвали! Будешь об этом трепаться – тебе никто не поверит. А если добавишь мне проблем, я отвечу тем же. Не нарывайся!

Мне стало не по себе:

– Да что с тобой? Я вообще-то хотел сказать «спасибо».

– Да, пожалуйста. Пока, – Эллина побежала к дверям аудитории.

Я заметил, что из её рюкзака торчит рукав толстовки. Она бы ещё нож в боковой карман положила!

***

Хотелось думать, что я не делаю ничего плохого. Следить за человеком – дурное занятие. Но Эллина была не той девушкой, которая просто любит одинокие прогулки по вечерам. Я понимал, что сую нос не в своё дело, но не мог избавиться от пожирающего любопытства и желал выяснить: она хорошая или злодейка?

Когда закончились все пары, я наблюдал за ней издалека, от самого колледжа. Эллина надела свою толстовку, спрятавшись между забором и кустами. Наверное, в том же месте был её тайник, где она прятала нож. Потом девушка зашла в супермаркет, но не стала ничего покупать, а только убрала рюкзак в камеру хранения и вышла на улицу вместе с ключом.

Я старался быть незаметным. Шёл за ней вдоль дороги, мимо торгового центра «Ярмарка» и по мосту. Эллина уходила из центральной части города к старому микрорайону. Там извилистые, плохо освещённые улицы, а дома расставлены так беспорядочно, что можно потеряться между тесных дворов. Атмосфера в том месте не самая приятная. Я бы испугался за юную девушку, которая направилась туда одна, если бы не увидел прошлым вечером, на что она способна.

Так себе райончик… Старые машины, припаркованные прямо на тротуарах, урны переполненные мусором, ржавые оградки, ободранные доски для объявлений… Последнее привлекло моё внимание: слишком много детских портретов. Я остановился, чтобы посмотреть. В старом микрорайоне пропали несколько детей. Две девочки и три мальчика возрастом от семи до десяти лет. Все исчезли в разные дни, но в течение двух последних недель.

«Жутко! Почему на этих улицах так часто исчезают дети?», – подумал я и вдруг вспомнил, зачем сюда пришёл…

Пока я рассматривал объявления, Эллина пропала из виду. И пойти она могла куда угодно. Я побежал в ту сторону, где видел её в последний раз. Вышел на проспект, где по обеим сторонам ещё сохранились первые кирпичные дома нашего города.

Эллина была там. Она стояла на углу закрытой швейной мастерской. Я испугался, что попадусь девушке на глаза, но её интересовало что-то другое. Эллина, приподняв капюшон, глядела на другую сторону улицы.

Я тоже туда посмотрел. Что там такого интересного? Пустые скамейки, наполовину спиленные тополя, узкий тёмный проход между двумя домами, женщина с коляской, бабушка с сумкой, молодая парочка… На что она смотрит? Точно! Узкий проход между стенами двух старых зданий.

Странно, что я сразу не заметил такую чудную даму, что стояла там. Взгляд проскакивал мимо, словно меня сбивало с толку некое наваждение. Было трудно сфокусироваться на этой странной женщине. Я напряг глаза, чтобы её рассмотреть.

Она была одета в длинное тёмно-фиолетовое платье с пышной юбкой, золотистыми пуговицами и белым кружевным воротником. Лицо с такого расстояния не рассмотреть. Оно казалось широким и белым, как лист бумаги. А волосы, наоборот, чёрные-чёрные, собранные в высокую причёску.

Люди проходили по улице, не замечая её. Только один маленький мальчик остановился и посмотрел на даму. Был уже вечер, а этот мальчишка всё ещё таскался со школьным ранцем. Похоже, его не сильно ждали дома.

Странная дама тоже обратила на него своё внимание, и вдруг в её руках появилось что-то большое и яркое. Какая-то сладость в блестящей упаковке. Мальчик потянулся к ней, но женщина спрятала угощение за спину и мановением пальцев увлекла ребёнка за собой. Мальчик, как под гипнозом, побрёл в темноту.

Я забеспокоился. У меня в голове сложился пазл: объявления о пропавших детях, странная дама на улице, которую видят только дети… Куда она повела этого мальчика?

Эллина уже не стояла на месте, а неслась через дорогу, направляясь к тёмному проходу. Я, не мешкая, побежал за ней. Пролетел между домами, задевая плечами стены.

Теперь я оказался в глухом широком закоулке, среди стен без окон. А единственный проход был закрыт красочным фургончиком, который сверкал, как детская карусель. Голубой фургон украшали мигающие гирлянды и яркие картинки со всякой вкуснятиной: мороженное, пицца, конфеты и бургеры. В воздухе витали ароматы воздушной кукурузы и сладкой ваты. В детстве мне твердили, что это «пищевой мусор»… а я обожал эти лакомства!

Играла тихая мелодия, которая казалась знакомой. Я вдруг нечаянно почувствовал радость. Какое-то давно забытое детское чувство на секунду мелькнуло в душе. А потом снова тревога!

Я увидел, как женщина подвела ребёнка к двери фургончика, пропустила его вперёд и тоже собиралась зайти внутрь. Но вмешалась Эллина.

Девушка крикнула:

– Эй!

Странная дама обернулась, и теперь я смог разглядеть её черты. У неё было две головы! Два лица, сросшихся в одно: два рта, два носа и три глаза. Средний глаз – один на двоих, прямо по линии срастания. Шея тоже была одна, но куда шире, чем у среднестатистического человека.

Я так и выругался от страха. Это услышала Эллина. Она повернулась назад, увидела меня и взорвалась гневом:

– Вали отсюда, пока жив!

Девушка тоже выглядела чертовски странно: из её глаз, ноздрей и изо рта струилась вязкая перламутровая жидкость, отливающая ярко-розовым. Крупные капли падали с подбородка и текли по лезвию ножа.

Двуликая дама не стала дожидаться, когда мы выясним отношения. Она прикрыла за ребёнком дверь, широко расставила руки, разинула два своих рта, и в нас полетели длинные чёрные иглы! Одна чуть не задела мою руку. Я в ужасе склонил голову и метнулся вправо. Эллина отпрыгнула назад. В неё тоже не попало.

– Ядовитые шипы?! – крикнула девушка. – Прекрасно!

Два сросшихся лица сделали злые гримасы и приготовились к новому плевку. Чёрные шипы полетели во все стороны. Они втыкались в стены, разрушая кирпичи в крошки. Как я пожалел, что добровольно оказался в этом тупике!

Один шип прилетел Эллине в бок. Толстовка тут же оплавилась. На ткани появилась большая дыра. Вроде ядовитое остриё прошло по касательной. Тело осталось нетронутым. Но, пытаясь увернуться, девушка оступилась и выронила нож. Он оказался у моей ноги, и я одним ловким движением удачно швырнул его назад. Девушка подобрала своё оружие!

Женщина с двумя лицами готовилась к новой атаке. Она раздувала щёки, собираясь плюнуть в нас новой порцией ядовитых игл.

Эллина облизнула ребро ножа, оставив на нём розовую полоску слизи, подбежала к жуткой даме и вонзила ей лезвие в горло, прежде чем она успела раскрыть рты. Одним рывком вверх девушка разрезала сросшиеся головы. Средний глаз лопнул, брызнув кровью. Два лица упали женщине на плечи, и она сползла на асфальт по двери фургона.

Когда это произошло, яркие лампочки сразу погасли. И я увидел, что на улице стоит вовсе не голубой фургончик, а ржавый торговый прицеп на сдутых колёсах. Ни гирлянд, ни картинок, ни ароматов сладостей. Всё это было мороком, который развеялся, как только двулицая ведьма умерла.

Эллина открыла дверь прицепа, натянула толстовку на нос, как маску, и вошла внутрь.

Я держался за грудь, тяжело дышал и смотрел, как тело странной женщины превращается во что-то тёмное, дрожащее и студенистое…

Через пару мгновений Эллина вывела из прицепа мальчишку. Он плакал и кашлял от тошноты. Жуткий запах гнили дошёл и до меня. Я прикрыл нос.

Эллина подтолкнула ребёнка в плечо:

– Всё-всё, малой. Подбери сопли и беги отсюда. Мамка тебя пожалеет!

Мальчишка в слезах убежал из закоулка. Остались только я и Эллина. Она стёрла розовые слёзы с щёк и встряхнула руки.