Прости

Покачала головой.

«Нужно поговорить с дядей. Уж кто-кто, а он должен знать правду. И если делиться произошедшим, то с ним».

— Дядя Лёня, можно? — Валерия негромко постучала в дверь кабинета.

— Входи, оторва.

Завидев племянницу, мужчина отложил в сторону газету. Опустив на кончик носа очки, принялся пристально разглядывать девушку.

— Полегчало?

— Ага.

Она присела на краешек кресла, так и не решив, с чего начать разговор с одним из верных и преданных ей людей. Именно поэтому Валерия никак не могла сформулировать то, что хотела сказать.

— Ладно. Не можешь начать разговор, давай я у тебя спрошу, — он сильно потёр лоб ладонью, тяжело вздохнул.

— Ты сбежала от Кирилла?

Лера кивнула: стыдно смотреть дяде в глаза, но она пересилила себя.

— Лер… Меня беспокоит этот факт — смахивает на некие проблемы. Не знаю, есть ли такое в психиатрии, но я бы назвал то, что с тобой происходит синдромом «сбежавшей невесты».

Девушка улыбнулась: жалко, поражаясь тому, как её поведение выглядит со стороны. Всё верно: сначала отставка Корсакову перед свадьбой, а потом — Кириллу.

— Ты испугалась болезни?

Валерия отрицательно покачала головой.

— Нет. Здесь другое… Не торопись забрасывать меня камнями. — Она вздохнула и резко выдохнула. — Я ему изменила.

— Лерка, чёрт тебя побери! Ну как же так?!

Леонид Маркович искренне расстроился: голос дрожал, а руки ходили ходуном, не зная, куда их пристроить.

— На это есть причина.

— Для предательства нет оправдания, — жёстко произнёс он.

Открыв верхний ящик стола, достал оттуда бумажную салфетку и поочерёдно промокнув глаза, добавил.

— Ты сама отстаивала эту позицию с Гришей.

Он явно еле сдерживался от бушующего в нём негодования. И то исключительно потому, что сидящая напротив него девушка любимая, единственная племянница.

— Я купила ему этим жизнь, — горько пробормотала она.

Мужчина хотел было возразить, но тут смысл сказанного дошёл до него. Рот захлопнулся и, наверное, впервые за всё время, что Лера его помнила, матерно выругался.

Девушка, не сдержавшись, всхлипнула несколько раз и всё-таки разревелась. Слёзы отчаяния, перемешанные со стыдом её падения, никак не хотели останавливаться. Они лились сплошным потоком в какой-то мере принося облегчение, ведь нашёлся человек способный разделить с ней эту ношу.

— Арфаев… — профессор сказал это, таким тоном, будто словом вколотил гвоздь. — Я убью этого поганца. Вот едва лишь доберусь до него.

Лера вздрогнула. Оказывается, дядя понял суть произошедшего.

Профессор, вымещая зло, поднял костыль и со всей силы стукнул им о стол. Дорогой письменный прибор с грохотом свалился, рассыпая на пол стоявшие в нём предметы.

— Убью! — повторил он со злостью.

Лера, хлюпая носом, подскочила и принялась собирать разлетевшиеся канцелярские предметы.

— Это был мой выбор, — шептала она. — Он меня не принуждал. Мой, понимаешь…

Ей было безумно стыдно, но в то же время понимала, что нельзя портить отношения с Олегом. Шантажисту ещё предстояло делать операцию Кириллу, а значит, они полностью зависели от него.

— Дай мне телефон, — потребовал мужчина, — хочу высказать засранцу всё, что о нём думаю.

— О чём, дядя, миленький? Я же сказала — мой выбор.

— Лер-р-рка! — прорычал он. — Не оправдывай его.

Водрузив всё на место, Лера взгромоздилась дяде на колени, как делала это в детстве, обняла за шею и уткнувшись носом в ухо, прошептала:

— Не надо, пожалуйста, пусть оперирует. В конце концов, моя жертва не должна быть напрасной. И потом,… к Кириллу я после случившегося всё равно не вернусь. Зато поступлю с Олегом так же, как и он со мной,… уничтожу.

— Ты что задумала? — недовольно проворчал. — Ты погубишь ведь свою душу.

— О нет! Он сам будет просить меня об этом. Посмотришь, не пройдёт и недели, примчится сюда, как побитая собака. Предполагаю, что с очередной попыткой предложения руки и сердца. А я подумаю… И, наверное, соглашусь.

— Зачем эти игры? Это жизнь…

— И я ему её испорчу! Хочу дать ему почувствовать, каково жить с тем, кто тебя ненавидит.

— О, Господи, Валерия! Не надо, милая, прошу… Нет, я даже умоляю тебя.

— Благодаря стараниям Олежика, моя жизнь пошла под откос. Я расплатилась за Кирилла, но меня он не покупал. И потом, я неправильно выразилась. Месть не будет заключаться в подбрасывании ему в котлеты мух и прожигании утюгом дорогих рубашек. Я не люблю его и никогда не полюблю. Жить с женщиной, которую ты любишь, а она к тебе испытывает противоположные чувства, неприятно. И главное — он будет растить чужих детей.

— Лер! Ты собираешься таскаться по мужикам? — удивился дядюшка.

— Нет. Я беременна. Он будет растить детей Кирилла, других у него не будет. Уж в этом я постараюсь.

— О Боже, Арфаев! Ты попал!

Леонид Маркович не знал, плакать ему или смеяться: понимал, что это не пустые слова, не бравада. Лера закусила удила и, словно выпущенная стрела, будет нестись к мишени. Её цель — испортить жизнь тому, кто исковеркал ей.

Резкий звонок в дверь заставил обоих напрячься.

— Так быстро? — удивлённо произнесла она. — Хотя нет. Это не новоиспечённый жених. Рано. Олег ещё не созрел. Ты ждёшь кого-нибудь?

— Нет.

— Ну, ладно. Если это не к тебе, то ко мне. Кто бы это ни был, мало ему не покажется. У меня неважное настроение.

Отбросив волосы на спину, направилась встречать нежданного гостя.

Глава 7

— А ты что здесь забыл? — вырвалось у Леры, едва увидела стоящего на пороге. — Каким шальным ветром прибило к нашему берегу?

— И тебе «здравствуй», милая!

Девушка скривилась.

— Чего припёрся, убогий?

Брови парня поползли вверх.

— Ну и ну. А красавчик-то на тебя плохо повлиял. Вижу настроение отвратительное, так и сыплешь изысканными комплиментами. Это не комильфо, дорогая, таким Макаром разговаривать со своим бывшим. Когда мы встречались, ты меня не радовала эпитетами. — Держи, это тебе!

Корсаков сунул в руки фыркающей девушки букет белых роз. Лера его приняла, но впускать в квартиру Гришу не торопилась.

— Чего хотел-то?

— А что и в дом не впустишь? Я, вообще-то, не к тебе, а к Леониду Марковичу пришёл, — с вызовом произнёс он.

— Да ты что? Бедный дядя, видимо, стареет. Он только что сказал, что никого не ждёт.

— Ну правильно! Я не заниматься пришёл, а проведать болящего.

Григорий в виде доказательства поднял коробку с любимыми пирожными профессора, которую Валерия почему-то не заметила сразу.

— Ну-ну! Ещё соври, что не знал, что я вернулась.

— Знал. Скрывать не буду. Но мы же договорились остаться друзьями, разве не так? Я даже не представлял, что для тебя это означает — агрессировать при встрече, да ещё не выбирая слов и не стесняясь в выражениях.

Лера помедлила обдумывая, но потом кивнула.

— Извини. Ты просто попал под раздачу: я сейчас действительно далеко не в настроении общаться. Хорошо, входи.

Она посторонилась, пропуская гостя в квартиру.

— Отлично, — произнёс Григорий, проходя в холл. — Если честно, то выглядишь не айс: бледная и замученная. Похудела вроде как.

— Тебе-то что? Или принципиально, чтобы твоя бывшая выглядела, как модель с обложки?

— Нет. Но мне принципиально, чтобы у моей бывшей всё было хорошо.

— У меня не просто всё хорошо, у меня всё отлично. Гриш, правда,… — она перестала кочевряжиться. — Мне сейчас не до тебя. Нет настроения. И раз ты не ко мне, иди куда шёл. Дядя в кабинете.

Она развернулась, чтобы уйти, но парень схватил её за локоть.

— Лер, подожди… Может, тебе на самом деле помощь нужна? Поговорим об этом?

— Не нужна. Обо всём поговорим, но… не сейчас. Иди, навещай. А я займусь цветами.

— Как скажешь, дорогая.

Парень чмокнул её в щёку и двинулся по направлению к кабинету.

— Добрый день, Леонид Маркович! Я вам… пироженки принёс, — раздалось буквально сразу за спиной у уходящей в столовую девушки.