Алёнушка для босса

Я на секунду прикрываю глаза, отчаянно призывая себя не расклеиваться. Но до чего же грустно и больно думать одновременно и о болезни бабушки, и о ее упертом заблуждении! Сразу вспоминается, как в том роковом школьном скандале она мгновенно поверила сплетням и сходу повесила на Боярова ярлык наркомана.

- А вы ей говорили об этом?

- Говорила, да что толку. Ей хоть кол на голове теши, все равно при своем останется.

- Ладно, это сейчас неважно, - я тру переносицу с ощущением надвигающейся мигрени и делаю шаг вперед. - Надо ехать в больницу.

Когда дверь подъезда снова скрипуче открывается, меня догоняет вопрос:

- А про какого папку-то Алисочка говорила? Неужто Лéшка объявился?

- Папа!!! Папа приехал! - Радостное восклицание дочки со двора избавляет меня от необходимости отвечать.

Мы выходим и мгновенно попадаем под прицел внимания главных сплетниц всего нашего дома. Они тоже приятельствуют с моей сверхобщительной соседкой. Весь двор за глаза зовет их Галками, а в лицо по отчеству, потому что у обеих одинаковые имена - Галина Петровна и Галина Сидоровна. Впрочем, у наших дворовых бабушек вообще принято почему-то обращаться друг к другу сокращенно.

- Утро доброе! - нестройным хором здороваются бабки. - Как там Ильинична-то, а?

- Вот, Алëна узнавать едет...

Роза Соломоновна резко умолкает, не договорив, потому что именно в этот момент к подъезду медленно выруливает мощный тëмно-зелëный кроссовер Боярова с приоткрытым боковым окном. А оттуда прекрасно просматривается небезызвестное ей лицо водителя.

- Батюшки, - шепчет она оторопело. - Это Васька, что ли?

Петровна и Сидоровна, которые уже давно косятся на прыгающую у обочины Алису в компании Ваньки на костылях, впиваются взглядами в распахнувшуюся дверь внедорожника.

Бояров предстает перед нами с вальяжным видом человека, уверенного в своем незыблемом праве появляться где угодно и как угодно. Одет неформально - в спортивные темно-серые брюки и легкую куртку нараспашку, под которой виднеется джемпер его любимого зелëного цвета. Но от всей его крепкой фигуры отчетливо исходит аура спокойной силы. Той самой силы, что свойственна респектабельным мужчинам, обладающим властью свободно распоряжаться своим временем, материальными ресурсами и другими людьми.

Несколько мгновений он внимательно всматривается в мои глаза, как будто ждет каких-то новых неприятных сюрпризов. Я неуверенно улыбаюсь ему... и вижу, как на его губах расползается ответная кривовато-обаятельная улыбка. Только затем он обращает внимание на всех остальных.

И в первую очередь - на малышку перед собой.

- Доброе утро, уважаемые дамы и молодой человек. А кто это тут у нас такой красивый?

- Это я! - прыгает Алиса и впервые с наивной детской верой заявляет ему прямо в лицо: - Пливет, папа-фокусник! Поехали сколей спасать бабушку!

Челюсти Петровны и Сидоровны дружно отвисают. Как и у Розы Соломоновны, что застыла рядом соляным столбом. Наверняка все они думали до этого, что восклицания насчет папы относятся к неожиданно вернувшемуся Лëшке Красавину, и теперь переваривают новостной шок. Пока что молча.

Бояров тепло усмехается, глядя вниз. Потом вдруг опускается перед сияющей Алисой на корточки и подмигивает ей.

- Ну здравствуй... дочь.

Глава 23. Босс в помощь

В центральной городской больнице, как обычно, воздух пропитан слабым запахом медикаментов, духом строгой бюрократии и людской нервозностью. Атмосфера, которая никак не располагает к спокойствию.

Возле стойки регистрации на удивление свободно, и я спешу туда - воспользоваться моментом и выяснить новости о состоянии бабушки. Надо успеть, пока не образовалась очередь и все мои спутники заняты.

Кстати, Бояров в неожиданной роли отца оказался очень понимающим и надежным человеком.

Когда Алиса с надеждой выразила желание сесть рядом с водителем, Бояров мгновенно - в самом деле, как фокусник с волшебной палочкой, - достал из багажника новенькое детское автокресло. И заявил мимоходом, что поедет аккуратно, явно припомнив мою фобию насчет переднего пассажирского места.

А возле больницы, когда малышка захотела в общественный туалет и потребовала в сопровождение папу, только хохотнул и с явным удовольствием отправился выполнять детскую прихоть. Хихикающий Ванька упрыгал на своих костылях за ними вслед, оставив меня в холле хлопать глазами.

Это было невероятно, но впервые в жизни я почувствовала, каким восхитительно мягким сделался груз ответственности за ребëнка на моих плечах. Потому что Бояров только что легко и непринужденно присвоил добрую его половину себе.

Удивленно-взволнованные мысли об этом все еще бродят в моей голове, когда я подхожу к стойке и заглядываю в окошко. На рабочем месте никого нет, но за стеллажами медицинских карточек слышны женские голоса.

- ...прям как снег на голову свалился вчера вечером, Маш, представь себе! - бубнит один из них, с грубовато-басистым тембром . - Наш главный был в шоке. Никогда еще нейрореаниматолог такого уровня не подключался к внеплановой бюджетной операции! Да и мы все в шоке были... светило мирового уровня явилось вот так запросто, по собственной инициативе! Алексеич ведь сразу негативный прогноз дал с нашими-то ограниченными возможностями и устаревшим оборудованием... да и бабулька уже почти ушла... а тут вдруг такое! Но тот мужик в своем деле просто волшебник, Маш, ей-богу! Даже Алексеича поразил своими талантами. И с того света, считай, бабку вернул...

Я невольно задерживаю дыхание. Много ли больных бабушек в городской больнице? Да с тыщу, наверное. Но всё равно стою и прислушиваюсь к чужому разговору.

- Мда-а... - глубокомысленно отзывается неведомая Маша, шурша карточками на стеллажах. - Ну и ну, Дашунь! Чудеса случаются!

- Да, но чудеса приходят и уходят, - фыркает упомянутая Дашуня. - А медицинскую статистику пока никто не отменял. Даже если наше чудо из комы сегодня вышло, но без успешной реабилитации какая там нормальная жизнь! А у нас с этим сама знаешь, как дела обстоят...

- Простите! - зову я наконец, давая знать о своем присутствии. - А можно узнать о состоянии моей бабушки? Ее вчера с инсультом скорая привезла.

Из-за ближайшего стеллажа выныривает женщина воистину обширных размеров в мятно-зеленом халате.

- Имя? - зычно спрашивает она, и я сразу определяю в ней словоохотливую рассказчицу «Дашуню».

- Клëнова Вера Ильинична.

В глубине помещения регистратуры что-то с грохотом падает. Потом легкое движение по ту сторону стеллажей выдает пригнувшуюся фигуру, и в прорехе пустых полок появляется румяное лицо второй болтушки с любопытными глазами. Смотрит она на меня так, будто очень хочет что-то спросить, но не решается.

- Так... - медсестра-регистраторша Дашуня небрежно откашливается и прячет взгляд в монитор своего компьютера. - Клëнову вчера стабилизировали, и ночью она пришла в себя. Врач подойдет, как освободится. Ждите возле...

- А зачем ждать? - мягко ее перебивает голос Боярова за моей спиной. - Мы вашего врача сами найдем. Тем более, что он сейчас не занят.

Мощная Дашуня не слишком дружелюбно зыркает на него исподлобья.

- Откуда такие сведения?

Бояров делает многозначительное лицо. Затем кивает на потолок, из-за чего мы все, включая медсестер, Ваньку с Алисой и какого-то деда с колбой для анализов неподалеку, машинально задираем головы наверх. Только ничего интересного там не обнаруживаем.

Медсестра грозно сдвигает брови, а Бояров лукаво ей сообщает:

- Главврач ваш по телефону мне шепнул только что.

Кабинет полноватого лысого врача, который накануне обрисовал мне мрачные перспективы для бабушки, находится на втором этаже.

«Невролог Пименов Пëтр Алексеевич», - значится на табличке.

Дверь открывается раньше, чем мы к ней подходим, и в коридор выходит сам невролог, не глядя по сторонам. Только не один, а в компании невысокого подтянутого мужчины в очках.