Страница 19 из 36
— Действительно? — Клерк даже не поднял головы.
— С Лидией Зеромски. Где мне ее найти?
Клерк мотнул головой в сторону большого окна, выходившего во двор.
Грузовик покидал погрузочную площадку, его турбины выдували голубое пламя в оранжевый рассвет. Блейк прошел сквозь клубы пыли мимо взорванной заправочной станции. Повреждения были впечатляющими. Судя по всему восстановлению она не подлежала. Проще было возвести новую. Почерневшие и искореженные крошки были оттащены в сторону, на их месте было установлено и смонтировано заправочное оборудование. Поврежденные подводящие трубы были заменены новыми, заправка машин производилась по временной схеме под открытым небом. Двор снова работал.
Когда он приблизился к грузовику Лидии, то даже в разреженной атмосфере Марса уловил сквозь шлем рев турбин. При дневном свете марстрак представлял собой еще более внушительное зрелище, чем ночью, — тягач, бульдозер, грузовой состав в одном лице. Турбины были установлены позади кабины, большие газовые турбины, работающие на жидком водороде и кислороде. Две грузовые секции были покрыты стеклопластиковыми капотами, чтобы минимизировать сопротивление ветра.
Несмотря на их размеры, в марстраках было что-то паучье. Гусеницы были сделаны из стальной сетки, а не из лязгающих металлических пластин, и располагались на балках, вынесенных далеко вбок.
Длинные марсианские грузовики выглядели слишком хрупкими, несоразмерными грузам, которые они перевозили, но это только на взгляд землянина. Блейк никак не мог привыкнуть к этой планете, где все весило почти в трое меньше, чем представлялось.
Марстрак Лидии был ярко окрашен, сверкал отполированными хромированными деталями, на дверце кабины синим и белым шрифтом, напоминающим языки пламени, было написано ее имя. Блейк легко запрыгнул на подножку со стороны пассажира и постучал в дверь кабины. Лидия оторвала взгляд от приборов, предостерегающе подняла руку и открыла дверь. Блейк забрался внутрь.
Внутри чисто и аккуратно, без каких-либо украшений, за исключением, висевшего над приборной доской, распятия девятнадцатого века из полированного черного дерева. За сиденьями проход в довольно просторную спальню, завешенный женскими кружевами, и рядом дверь в санузел.
Лидия проверила загерметизирована ли кабина, включила систему жизнеобеспечения и сняла шлем. Блейк последовал ее примеру.
— Ты опоздал, я хотела уже уехать. Сколько зря сгорело газа.
— Прости, ты ведь сказала на рассвете.
— Солнце уже пять минут как встало, Майкрофт. Будь пунктуальнее.
— Слушаюсь, сэр.
Она взялась за рычаги и гусеницы пришли в движение.
Дорога, на которую они выехали, была самой длинной на Марсе. Через пятнадцать минут последние признаки человеческой цивилизации исчезли позади них в слабом свете марсианского рассвета, если не считать их собственных следов, — две глубокие пыльные колеи. И никаких других признаков жизни не будет, пока они не доберутся до лагеря в начале канала, в трех тысячах километрах к северо-северо-востоку, если не считать остовов брошенных машин.
Здесь ничего не росло, даже почерневший окотилло[13] не пустил корней в рыхлую почву. Вокруг одна только пыль, нанесенная глобальными штормами, которые окутывали всю планету каждые несколько лет.
Женщина, сидевшая за рулем, всем своим видом показывала, что она твердо решила не спускать глаз с дороги и держать рот закрытым. И Блейка начал думать о дороге, да и о всей планете, одними превосходными степенями: самая сухая, самая мертвая, самая грязная, самая широкая, самая длинная. Лучше застрять в Сахаре в середине лета, лучше быть брошенным в Антарктиде в середине зимы, чем затеряться на Марсе.
Марстрак прыгал по песку, как бегущая кошка, вытянув ноги и прижавшись животом к земле. Удивительно, как приспосабливается человеческий ум: то, что было ужасным, становится рутиной, то, что вызывало экстаз, становится скучным. Скорость грузовика поначалу поразила Блейка, но вскоре он привык считать ее нормальной.
Грузовик мчался по пустынной дороге, следуя за колеями на песке, но на самом деле их там не было, а была всего лишь линия на голографической карте, выведенная из памяти компьютера марстрака, куда она попадала из компьютеров на марсианской станции, которые отслеживали все, что двигалось по поверхности планеты через сеть спутников. В этом смысле одинокий путь марстрака был не таким одиноким — он находился в тесном контакте с тысячами машин и людей на планете и на орбите вокруг нее. Приятная мысль — которую разворачивающийся пейзаж явно отрицал.
Вскоре дорога начала спускаться и пересекать западные окраины «Долин Маринера», и Блейк впервые увидел этот рваный планетарный шрам. Описать его сложно, земные аналогии слишком слабы. Блейк знал, что глубина каньона достигает десяти километров, а длина такая же, как от тихоокеанского побережья США до атлантического.
Лидия, не колеблясь, направила машину вниз под таким углом, что он подумал, что она совершает самоубийство и берет его с собой. Мгновение спустя его сердце снова забилось — под гусеницами все еще камень и впереди даже видна дорога. Блейк напрягся, пытаясь убедить себя что Лидия знает, что делает и делала это десятки раз прежде.
— Лидия, ты всегда…?
— Заткнись. Здесь сложный участок.
Когда Блейку наконец удалось убедить себя, что он в ближайшее время не умрет, он начал больше обращать внимания на окружающий пейзаж. Следующие пять часов они спускались без всяких происшествий по серпантинам каменных террас, преодолев по высоте три километра.
Достигнув ровного участка, грузовик помчался между дюнами и беспорядочно разбросанными древними оврагами. Затем он начал медленно, зигзагами, взбираться на высокую гору. Теперь Блейк видел дорогу прямо перед глазами, но видеть ее, видеть эту узкую, неровную колею было все же немного жутко. Когда красная каменная стена оказалась с его стороны кабины, он посмотрел на Лидию, все, что он увидел, было ослепительно розовое небо, очерчивающее ее строгий профиль.
Они добрались до вершины, солнце стояло еще высоко. Лидия остановила грузовик на единственном ровном месте гребня и выключила турбины. В тишине они съели свой обед — сэндвичи в термоусадочной упаковке и яблоки, выращенные в теплицах Лабиринт-Сити. По очереди заглянули в уборную и поехали дальше, начав очередной спуск.
Лидия и Блейк достигли дна огромной пропасти, небо над головой постепенно темнело, приближалась ночь, пришлось включить фары. После часа такой езды Лидия остановила грузовик:
— Проведем ночь здесь. Хочешь тушеного дракона с чили и луком?
— Дракона?
— Белок и овощи в азиатском стиле.
— А что? Можно попробовать. — «Хм… Чили, лук в такой каморке. Ну и запах будет, да…»
Она вытащила из шкафчика пару пластиковых коробок и бросила ему одну. Он снял вилку и ложку с крышки самонагревающейся упаковки, подождал десять секунд, пока ужин нагреется, расстегнул молнию и принялся за еду. Ужин прошел в молчании, так же как и обед. Молчала она всю поездку, резко обрывая все попытки Блейка заговорить.
Похоже разгром автобазы Блейком, становился бессмысленным, его план терпел неудачу. Он надеялся в рейсе подружиться с ней, завоевать ее доверие, и узнать, что на самом деле произошло между ней и Дэйром Чином в ночь убийства. Конечно, возможно смерть друга ввергла ее в депрессию и ей не хочется ни с кем разговаривать. Но что-то здесь было не так. Зачем она согласилась его подвезти? С кем она разговаривала перед тем, как согласиться…
Закончив ужин, Лидия отправилась в спальню и бросила ему подушку:
— Поспишь на сидениях, — и резко задернула кружевные занавески.
Вот такое «спокойной ночи».
Задолго до того, как солнце поднялось над устрашающими утесами, марстрак уже карабкался вверх по склонам и осыпям «Долин Маринера», преодолевая последние километры и наконец выбрался на плато Фарсида.
Им оставалось преодолеть еще более двух с половиной тысяч километров песка, изрезанного древними лавовыми потоками, изрытого воронками и провалами оседающей вечной мерзлоты.
13
Окотило (фукьерия) — растение пустынь Калифорнии.