Страница 27 из 67
— А что, малец, выбросы стихийной детской магии у тебя были?
— Э-э-э… Были, — закивал Гарри. — Но их Бестия гасит, поглощает… Не дает мне начудить.
— Кто такая Бестия? — удивился Вижн.
Пришлось ему задержаться ещё на час — познакомиться с волшебной Книгой. Как и всех, она его заворожила и привела в восторг, как и вызванный в качестве доказательства лемур по имени Заря. А что касается поглощения детских всплесков магии, то Бестия действительно гасила их, перехватывая магию Гарри и вбирая в себя, не давая ничего поджечь и разрушить. Книга стала совсем разумной, вместе с именем она приобрела чувства и характер. Гарри рассказал гостю о том, как она пересекла полмира, чтобы прийти к нему из Англии в Швейцарские Альпы, чтобы помочь ему в беде. Она вообще откуда угодно может прийти, стоит только позвать!
Тут мальчишка опустил голову и часто-часто запыхтел, как это обычно делает ребёнок, сдерживая рвущийся наружу плач. Вижн тут же стек с банкетки, встал на колени перед Гарри и, взяв за плечи, встревоженно заглянул в опущенное лицо.
— Ты что, Гарри? Чего ты, маленький?..
— Я не позвал её, когда ты упал туда, — тоненько вскульнул Гарри. Подумал, зажмурился и заревел в голос, пришибленный виной. Вижн обреченно прижал мальчонку к себе — ох, горюшко…
— Ну тихо, тихо, не реви. Зачем ты её ко мне звать-то будешь? Я не собирался тонуть… Меня же сразу вытащили, Гарри, не вой, чудик… Послушай… Гарри, эй, послушай, что я скажу. В Альпах ты её не звал, ты только подумал о том, что она тебе нужна, так? Ну во-о-от. Пойми, малыш, Книга сама знает, когда прийти. Веришь?
— Правда? — Гарри поспешно вытер слезы.
— Самая истинная правда! — клятвенно заверил мальчика Вижн. — Если опасность мнимая, Книга не придет, как бы ты ни звал её, вот хоть обкричись, нипочем не придет. Это я образно говорю, на самом деле она и просто так придет к тебе, как к другу, — Вижн улыбнулся. — Ну, Гарри, больше не будем плакать?
Гарри замотал головой, слабо улыбаясь и благодарно разглядывая лицо человека, который за какой-то день стал практически родным. Даже ближе и роднее Сириуса. Наверное, потому, что от Вижна исходила уверенная сила, от него так и веяло надежностью, в отличие от ветреного и беззаботного Сириуса Блэка.
Вижн стал ещё одним взрослым другом для Гарри Поттера, и если Сириус вел себя в их отношениях как малолетка, ввязываясь во все детские игры и проделки Гарри и Дадли, то Вижн, напротив, был наставником. Приходил он, как и пообещал, очень часто, при этом как-то ухитряясь сделать так, чтобы их пути не пресеклись с Сириусом Блэком. На вопрос Гарри, почему он избегает Сириуса, Вижн ответил:
— Не хочу его расстраивать своим видом. В школе мы, кстати, не особо ладили. Ну достаточно мы друг другу глаза и нервы намозолили. Так что… с глаз долой, из сердца вон.
Что-то он не договаривает… но Гарри не стал настаивать на более точном и правдивом ответе: не хочет говорить — не надо, возможно, у него на то есть уважительные причины.
Волшебная палочка для друида
Дальнейшие два года прошли очень оживленно — протек и утек девятый год, настал и потек десятый… Гарри и Дадли сильно вытянулись, окрепли. Дадли стал плотно сбитым крепышом на радость матери, здоровый такой, с широким лицом и крепкими кулаками. Гарри вырос в тонкого жилистого драчуна, юркий и живой, он угрем вертелся, остро реагируя на каждого обидчика, а их было немало. Очки-то Поттер снял, но странности происхождения никто не отнимал: все в городе знали, что Гарри сирота, что его родители не то разбились пьяными в автокатастрофе, не то были убиты маньяком, в общем, тайна, покрытая мраком. А где загадки, там и непонимание. А непонимание, в свою очередь, порождало отчуждение, со странным мальчиком никто не желал связываться.
Нет-нет, внешне он был обычным: тоненький боевитый шкет, помогающий тёте и дяде по дому, выгуливающий на поводке роскошного ретривера, иногда его видели за городом катающимся верхом на черной лошади в компании родственников. Темные волосы, зеленые глаза, вежливо-лукавая улыбка, воскообразный след на лбу над правым глазом в виде косого зигзага, вот его примерное описание — самый обычный пацан. И безотцовщиной его не назовешь, ну, а как же, ведь его и дядя Вернон воспитывал, и крестный отец свою мужскую руку к воспитанию прикладывал…
Но Поттера всё равно побаивались, замечали за ним некоторые странности: вот идет он по улице, а вокруг него ветер хоровод водит, палыми листьями играется, поднимает с земли желтые — клена и карминно-красные — бука. Казалось бы, ничего такого необычного, ну поднял ветер листья, ну и что? Вот только ветер не просто так эти листья поднял, а в каком-то особом порядке: желтый лист — оранжевый лист — красный лист, и снова — желтый-оранжевый-красный… И закружились они в некоем подобии хоровода, по спирали вверх, кружок в небе и в обратную сторону, по более широкой спирали вниз… Случайные свидетели-прохожие так и застывали на месте, смотря на невозможный танец ветра и листьев, этот своеобразный осенний вальс.
А вот Гарри на крыше столовой обнаружен, стоит там, вниз смотрит и смущенно просит прохожих вызвать спасателей, мол, не знает, как спуститься. А как залез, спрашивается… Вызванные спасатели, кстати, ещё больше озадачиваются тем, как мальчишка вообще смог забраться на крышу здания? Сам-то он — никак не мог бы! Пожарная лесенка на высоте полутора метров от земли — пацану нипочем не дотянуться, чердачный выход заперт на ржавый замок, его спиливать пришлось, чтоб на крышу проникнуть…
Школьный конфликт Поттера и мисс Бимиш заканчивался тем, что у последней синел парик. Начинался конфликт по заведенной схеме:
— Мистер Поттер, вы дописали? Только что был звонок с урока!
— Сейчас, мисс Бимиш, вот, последний абзац допишу…
— Мистер Поттер, — вредным голосом начинает докапываться учительница. — Время вышло, сдайте пожалуйста, лист! Иначе поставлю «F» или «G».
Гарри торопится, спешит дописать, ошибается, пропускает букву или ставит кляксу. Сдает лист и с тоской наблюдает, как учительница, зловредно улыбаясь, выводит красными чернилами жирную «G», и, не выдержав её издевательства, мстительно перекрашивает парик в лазоревый цвет. Пробовал и недописанную работу сдать, но всё равно получал низшую оценку, так как:
— Мистер Поттер, а почему работа не дописана? Ай-яй-яй, за леность — ноль!
И снова Гарри красит её волосы в синий цвет. Мисс Бимиш, узрев перед глазами посиневшую челку, вздрагивает, скрипя зубами, мчится к зеркалу и злобно орет, когда по глазам больно бьёт ядовитая синяя синь. Доведенная до ручки, взбешенная учительница кидается вызывать в школу опекунов на разбор полетов. Вернон Дурсль, грузный и широченный в кости, весьма представительный мужчина, недоуменно гудит в моржовые усы:
— Парик посинел? А при чем тут мой племянник? Может, вы сами его не тем шампунем помыли? Сейчас столько химии в продуктах, краски некачественные, то, сё… Ну как Гарри вам парик перекрасить-то мог? Он его брал? Нет? Ну и к чему претензии? С производителей спрашивайте! Делают вещи хрен из чего, а потом ещё и дивятся — а откуда в мире столько аллергиков!
В общем, уел Дурсль училку, поставил на место. А потом, когда она его в третий раз вызвала по тому же вопросу, разозлился и поинтересовался, а всё ли в порядке у неё с мозгами? А то, может, психиатров пора вызвать и сказать им, что у тётки бзик? Как ребёнок может перекрасить парик, не прикасаясь к нему??? Может, это химсостав искусственных волос такой, на ультрафиолет в определенное время суток реагирует?
Не знаю, что именно подействовало, но мисс Бимиш притихла, перестала придираться к Поттеру, тем более, что школьный психолог объяснил ей прямо в лоб, что у мальчика до недавнего времени было плохое зрение, и что раньше чтение и письмо ему очень трудно давалось, сейчас зрение исправлено, но сосредоточенность и концентрация внимания остались прежними, поэтому Гарри не умеет быстро читать и писать.