Опасность сближает

Углубляем поцелуй так же скорее нежно и плавно, на что я крепче обнимаю Вику и чуть ли не тяну на себя. Надо будет дверь потом закрыть… Потому что всё, отсюда Крючкова не уйдёт. Как минимум сегодня. Для начала.

Ну вот… Кажется, я теперь точно знаю, что такое трепет от поцелуя. Прошибает так, что в себя прийти не могу.

С одной стороны хочется растянуть долгожданный момент как можно дольше, выпить всю Вику до дна, насытиться максимально, тем более что этот голод вряд ли возможно утолить. Но с другой… Эта упрямая девчонка может молчать до бесконечности, просто делать. А я слов хочу не меньше. Тем более что ими она сегодня уже отличилась не с лучшей стороны — до сих пор долбят по вискам, даже поцелуем не заглушаются.

Это же Крючкова. Может, даже такие жесты, как внезапно ко мне заявиться и крышесносно целовать не значат победу. Девчонка вполне может так что-то проверять в себе или вообще представить так, будто это компенсация мне за моральный ущерб.

Эта мысль заставляет меня резко разорвать поцелуй. При этом не выпускаю озадаченно смотрящую на меня Вику из рук — наоборот, крепче сжимаю. Дышу тяжело. Дезориентирован напрочь, да и она с затуманенным взглядом. Не знаю, как умудряюсь довольно уверенно заговорить:

— И что за резкие перемены? — мой голос какого-то чёрта звучит чуть ли не насмешливо.

Что делает меня совсем уж долбоёбом — Вика и без того назад частенько сдаёт, а я тут как будто нарываюсь. Ещё и усмехаюсь зачем-то. Правда, ладони сами собой гладят её по телу. Успокаивая то ли Крючкову, то ли меня самого.

Она не отстраняется. Сама по мне руками ведёт. По груди и до плеч, воздействуя даже сквозь одежду. Никогда не был настолько чувствительным, чтобы внимать таким безобидным касаниям, а сейчас едва ли не подставляюсь под них сильнее. Безнадёжен.

Ищу её взгляд своим. Он у неё проясняется, чуть ли не ласковым становится. Сбивает мне дыхание к чертям.

— Увидела тебя с той девушкой, — Вика говорит непривычно хрипловато, и вообще как будто волнуется. На душе мгновенно теплеет. — И поняла, что меня это не устраивает.

— Вот как, — хмыкаю, ощутимо расслабившись после такого милого признания. Неполное, но окрыляет чертовски. — Настолько, чтобы приехать ко мне?

Сам не знаю, почему спрашиваю, а не утверждаю, ведь само присутствие Крючковой тут говорит за себя. И этих её слов ещё днём мне было бы более чем достаточно.

А сейчас хочется ещё и ещё. Чтобы Вика не прятала своих чувств и не защищалась от них. Чтобы окутала меня ими, позволив окунуть её в мои.

— Да, — лишь коротко подтверждает моя вредина.

Ладно… Я всё равно до неприличия счастлив вот так резко и будто бесповоротно. И хотя хочется спросить про «а остаться», не делаю этого. По крайней мере, пока. Вместо этого целую.

Буду дозировано наслаждаться Викой. Слова-поцелуи-поцелуи-слова… Никуда не денется от меня теперь.

И ведь отвечает сразу. Ну наконец-то! Я аж как будто впервые дорвался, мигом вспоминаются долгие дни и ночи без Вики, когда только мечтал об этих губах. Которые сейчас целую напористо, жадно, на бушующих эмоциях, почти яростно. Как будто Крючкова всё ещё отстраниться может, а надо обозначить, чтобы даже не смела.

Моя потому что. Закрепляю это сейчас для обоих, не только настойчиво врываясь языком ей в рот, но и вжимая в себя. Нуждаюсь в ней. Хочу, чтобы и она во мне. Чувствую, что это так… Вика принимает мой темп, податливо раскрывает губы, чуть царапает ноготками мне волосы на затылке. Моя!

Целую нежнее, уже не вжимаю, а глажу. Голова кругом, Вика в моих руках. Поверить не могу, но обратного уже как будто не существует и быть не может.

С её губ срывается короткий стон прямо в мои, заставляя вибрировать всем телом и даже мозгами. Офигеть…

На этот раз даже толком не вижу Вику перед собой, когда наши губы разъединяются. Совсем поплыл. И какого чёрта мы всё ещё в коридоре? А она в обуви… В одежде…

Чёрт. Мозги, не покидайте меня. Я вроде бы вооружился небывалым терпением за всё то время, пока вокруг Крючковой кружил, но сейчас такое ощущение, что в прах оно превращается.

Вика ещё на цыпочках стоит в моих объятиях, как во время поцелуя. И это чертовски мило. А ещё её горячее и чуть прерывистое дыхание касается моей шеи, которая ни разу не чувствительная зона, но от воздействия Крючковой едва ли не мурашит.

— Да, ты определённо целуешься даже лучше, чем дерёшься, — неожиданно заговаривает она, когда я уже ищу слова, чтобы получить от неё большее, чем признание в ревности или короткое: «Да».

Этот комплимент уже как родной, наша своеобразная фишечка. Приятно всякий раз. Но мне мало. Я вообще тут едва держусь, шалея от счастья и изнемогая от возбуждения одновременно. Чем больше мне Вики, тем меньше. Хочу ещё и ещё… Всю.

Как вообще держался всё это долбанное время? Оно теперь вечностью кажется. И сам с себя офигеваю. Пожалуй, это даже можно назвать моим персональным подвигом.

На который я больше явно не способен, потому что губы сами собой провокационно выталкивают:

— А знаешь, что я делаю даже лучше, чем целуюсь? — я ещё и подаюсь к ней бёдрами, чтобы наверняка уловила намёк.

Идиот. Уже готовлюсь к фееричному облому, за который винить только себя придётся. Слишком поспешно. Неуместно. Да и вообще, что за пошлую фигню я несу?

Опять дурацким волнением накрывает, которое, как я думал, мне вообще не свойственно. Но стоит только мне встретиться взглядом с Викой, как аж дыхание сдерживаю. В башке уже извинения подбираю и объяснения, что просто несдержанный дорвавшийся безнадёжный придурок. Влюблённый слишком и офигевающий от происходящего.

Но слова сами собой вылетают из башки, когда наконец понимаю, каким взглядом смотрит на меня Вика. Довольным как будто, тёплым до невозможности. Ещё и улыбается, ничуть не смущаясь от моих движения и намёков.

— Неужели… — протягивает она, подыгрывая мне. И встречное движение делает.

О-фи-геть. В груди аж сжимается, а сердце долбит в бешеном ритме. Я как бы и без того до неприличия счастлив, а теперь меня не только не обламывают, но и…

Офигеть.

— Именно, — понятия не имею, каким образом умудряюсь уверенно подтвердить, как ни разу не сомневающийся в происходящем, контролирующий всё.

Хотя сам даже собственное дыхание сейчас контролировать не в состоянии. Об ударах сердца уж молчу. Оно вообще едва не вылетает, когда Вика, поводя пальцами мне по плечам, тянется к моему уху и шепчет:

— Докажи.

И с этим словом отступает всё. И волнение, и сомнения последние, и тормоза всё ещё почему-то существовавшие. До этого момента.

— С удовольствием, — выдыхаю ей в губы прежде чем засосать их с особенной жадностью.

И во время поцелуя приподнимаю Вику, направляясь в свою спальню. Наплевать, что девчонка ещё в кроссовках. Вообще на всё пофиг. На месте разберёмся.

Крючкова моя! И это главное.

Как же офигительно её целовать вот так беспрепятственно, проникая в рот языком откровенно и настойчиво. Давать волю своему голоду по ней, выплёскивать желание, зная, что оно реализуется. Чувствуя не только отсутствие сопротивления, но не меньшую отдачу. Вика чуть ли не млеет в моих руках, ещё и трётся слегка.

Не представляю, как умудряюсь не потерять ориентиры, всё-таки направив нас в мою комнату. Там, кстати, до сих пор та игра на паузе, но пошла бы она к чёрту.

С трудом оторвавшись от губ Вики, тяну бегунок её молнии вниз, чтобы коснуться обнаженной спины. Такая нежная, тёплая… чуть дрожащая. Вика и дышит мне в шею сбито, легко касаясь губами. Приятно. Щекочет слегка.

Отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. Хочу видеть их выражение в момент, когда Крючкова окончательно становится моей. Когда раздеваю её, а она ничуть не возражает.

Вот только сглатывает, на мгновение закрыв глаза и прошептав мне в губы:

— Ты будешь у меня первым.

У меня аж рука замирает, так и не двинувшись ниже. Лишь наполовину молнию расстегнув.

— Что? — переспрашиваю потрясённо и очень даже в голос.