Ничего, кроме любви

— В целом хорошо. — Алик небрежно привалился к косяку. Войти в кухню он не мог: попросту не хватило бы места. — Павлов хотел её на реабилитацию в Питер отправить, но Стас твой под подпиской о невыезде, сама знаешь. Вера упёрлась рогом и осталась с ним. Суда ждут.

Кристина кивнула. Теперь, когда отважная птичка-невеличка втрескалась в её непутёвого братца по самые уши, она могла не волноваться за Стасика: рядом с Верочкой он не пропадёт. К тому же, они красивая пара.

Крис принялась обваливать сырники в муке и выкладывать на скворчащую сковороду один за другим. Жаль, в магазин не завезли бананов, а то вообще вышло бы бомбически.

— Про Горских ничего не спросишь? — вкрадчиво поинтересовался Алик, скрестив руки на груди.

— Он сдох? — Крис откинула со лба важную прядь: на крохотной кухонке стало жарко, как в аду.

— Нет.

— Тогда не интересно. — Готовые сырники переместились на тарелку. осталось достать сметану и налить чай. — Приятного.

— Его адвокаты подали апелляцию. — Голос утратил теплоту и прозвучал глухо. — они добиваются освобождения Макса под залог.

Крис уронила чашку, в которую намеревалась налить чай с молоком и без сахара.

— Скажи, что ты пошутил. — Сердце сковало холодом. Руки затряслись.

— В новостях только об этом и говорят. — Алик внимательно посмотрел на неё. — А у тебя телевизора нет.

— Ты поэтому приехал, да? — Крис метнула на него яростный взгляд. Надо бы убрать осколки, но не до них сейчас.

— Он будет искать.

— И найдёт могилу сто двенадцать. — она отвернулась. обхватила себя руками, зажмурилась и закусила губу.

Да, он будет искать. обязательно будет. Проклятье!

— Кристина… — Гость осторожно коснулся её плеча. — Пожалуйста, разреши мне сказать Серёге, где ты.

— Нет.

— Чёрт! — Алик всплеснул руками. — Ваше расставание — полнейший идиотизм. Вы же…

— Он спрашивал обо мне? — Крис всё еще стояла спиной к своему благодетелю.

Так лучше. Так не видно слёз.

— Он всё время о тебе спрашивает.

— А ты?

— А что я? — Гость таки втиснулся в кухню и сам водрузил на плиту тяжёлый чайник. — Чувствую себя совершеннейшим придурком, но тайну твою храню, как хренов пионер. Я ж обещал.

— Спасибо. — Кристина подняла глаза и вымученно улыбнулась. — Он пьёт?

— Пьёт.

— Сильно?

— Сильно. — Алик обнял её за плечи. — Ты нужна ему, Крис. очень нужна.

— Я не смогу смотреть ему в глаза после… после всего, что случилось там, в особняке. — К горлу подкатил ком. Обычно это происходило ночью, и Кристина могла с чистой совестью рыдать в подушку до самого утра. А сейчас куда рыдать? В мясистое Аликово плечо? — Глядя на меня, Серёга всегда будет видеть… ох!

Она не сдержалась и громко всхлипнула.

— Прошлое надо оставлять в прошлом.

Какое, однако, глубокомысленное заявление!

Кристина сжала кулаки, вспомнив, что вытворял с ней Горских на глазах у Серого. Вспомнила беспомощность, гадливость, безысходность и…

— Макс насиловал меня, а Серёжа смотрел! — выпалила она, вырываясь из объятий и захлёбываясь слезами. — Кто из нас сможет забыть такое, а? Он? Я? Чёрный навсегда останется третьим в нашей постели. Навсегда! Навсегда!!! О навсегда останется во мне, понимаешь? Понимаешь ты это?

— Тише, тише… — Алик притянул её к себе и принялся гладить по волосам. — Успокойся. Ты в безопасности. Всё хорошо. Хорошо.

Кристина снова всхлипнула, уткнувшись носом в широкую грудь и, не поднимая головы, прошептала:

— Скажи Серёге, чтоб не пил, ладно? Нельзя ему.

— Скажу, — пообещал Алик и поцеловал её в макушку. — обязательно скажу.

Он

Серёга пил.

Пил основательно и со знанием дела.

Впервые запой случился с ним, когда похоронили Лёху: он вдребезги нажрался на поминках и остановиться уже не смог — хотелось упиться насмерть. Потом был развод с Лизой. В тот раз Серый заперся в квартире с десятью бутылками водки и блоком сигарет. Он до сих пор не мог вспомнить, сколько дней тогда топил горе в рюмке. Зато точно знал, как сильно презирал себя потом за слабость и малодушие.

Нет, алкашом Сергей себя не считал. Просто… Так уж повелось, что водка для русского мужика — главный анестетик при душевных болях. А сейчас боль была такая, что не стерпеть.

Первый месяц Серый честно держался. С головой уходил в работу, радуя Дыбенко трудовыми подвигами. он пытался убедить себя, что они с Крис приняли единственно правильное решение.

«Она заслужила второй шанс, — твердил он себе. — Ни к чему ей постоянное напоминание о кошмарах прошлого».

Стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором вставала картина: Макс Горских яростно долбит рыдающую Кристину, а он, Серый, сидит и смотрит. Сидит, чёрт побери, и смотрит! Безропотно смотрит на то, как насилую его женщину!

Проклятье!!!

Я не сумел уберечь её…Не смог спасти…

От одной мысли об этом Серёга надолго прилипал к бутылке.

Когда наступила осень, Серёга не по-детски взгрустнул. он не знал, куда Алик увёз Кристину, но понимал — она не вернётся.

Никогда.

Порой он до глубокой ночи прислушивался — не скрипнет ли пол этажом выше, не хлопнет ли дверь.

А вдруг?

Крис часто снилась ему. Чаще даже, чем Чечня. И ярче. Временами это были кошмары, полные смутных тревог и обжигающих страхов, но иногда…

Кристина улыбалась ему. Гладила ладошкой широкую грудь. Кусала мочку, целовала шею, спускалась ниже…

Серый просыпался с твердокаменным стояком и дрочил, пока не отпускало.

Он понимал, что влюбился и влюбился капитально. По полной. Так сильно, что, не дрогнув, отпустил Крис в новую жизнь. отпустил, потому чтоЕЙтак лучше …

И теперь Сергей не знал, как с этим жить.

Хворов таскал его по кабакам, Дыбенко заваливал заданиями, Алик заявлялся в гости с пивом и новостями и даже телевизор откуда-то приволок, но…

Всё это было не то. Совсем не то, что нужно. А что именно нужно, Серый и сам не знал. Поэтому запил. И запил всерьёз.

В один дождливый пятничный вечер, маясь одиночеством и тоскуя по Кристине, он солидно принял на грудь и, неожиданно для самого себя, решил вызвать проститутку. Телефон «Сладкого вечера» обнаружился в кармане джинсов, которые Сергей собирался постирать уже несколько месяцев, но забыл.

— Пусть ваш вечер будет сладким, — томно пропели на том конце провода, и Серёга мгновенно представил черногривую попастую администраторшу Милу. — Чем могу помочь?

— Я… это… — он понятия не имел, что следует говорить. Да и язык порядком заплетался. Вот засада! — Мне нужна женщина.

— Могу я узнать о ваших предпочтениях?

— Предпочтениях? — тупо переспросил Сергей. он успел пожалеть о безумной затее.

— Блондинка, брюнетка, рыжая, шатенка… — принялась перечислять сладкоголосая нимфа.

— Последнее, это как?

Сотрудница эскорта терпеливо объяснила ему, как выглядят шатенки, и Серый остановил свой выбор на двадцатитрехлетней девице по имени Лейла. Правила пользования покупной бабой Серёга пропустил мимо ушей и, пока красавица Лейла добиралась до глухого спального района, продолжал методично надираться.

Звонок застал его врасплох — он ссал.

— И-иду! — гаркнул Серый, застегнул ширинку и поспешил встретить платную гостью.

Она оказалась совсем не такой, как ему хотелось. Хотелось ему стройную длинноногую пышногрудую Крис, а на пороге стояла… ну совсем не Кристина!

Нет, Лейла, безусловно, была хороша. Чудо как хороша. Иначе попросту не попала бы в элитное агентство мадам Эванжелины. Аппетитные, местами даже чересчур, формы, затянутые в платье цвета осенней листвы, по-кошачьи подведённые тёмно-карие глаза, чуть вздёрнутый носик, чувственный рот и крашеная каштановая грива до самой задницы. Всё, как положено, но…

Серёга сразу понял, что секса у них не случится.

И не потому, что он не смог бы. Он бы смог. Просто…