Майя. Игрушка Шейха

По дороге в аэропорт Тамер приказал закрыть мне тело и волосы, но лицо разрешил оставить открытым.

Но стоило нам ступить в зал, я сама пожалела, что не напялила сверху на себя толстый мешок.

Этот Король Ашанти смотрел так осязаемо и жадно, похотливо, грязно, что кровь застывала. Я боялась, что его нарочитое внимание сделает атмосферу между мной и Тамером напряженной, словно бы я была виновата в этой реакции.

А может я и была виновата. Это ведь я попросила Тамера разрешить мне не закрывать лицо, потому что в ткани нечем дышать…

- Ваше высочество,- обратился к Ибрагиму Трео Шейх, условно поклонившись.

-Мой друг,- подался к нему искусственно любезный правитель,- не могу назвать эту встречу неожиданной, но все равно приятно. Удалось ли решить все свои дела в Асуане?

Не знаю, как я это считывала, но между мужчинами в буквальном смысле сочились напряжение и даже скрытое соперничество.

-Спасибо, все хорошо,- сухо ответил Тамер, молча показав руками слугам, чтобы они завели меня в закрытую часть ВИПа.

-Юная гурия всегда при тебе?- продолжал Ибрагим,- не можешь оторваться.

Я слышала его голос, его иронию, чувствовала его сальный взгляд. Подсознательное чувство заставило поднять глаза на второго человека, стоявшего рядом с правителем Ашанти- наши взгляды на мгновение встретились- и я могла поклясться, что этот мужчина был славянином, несмотря на то, что его кожа была смуглой, под стать червленым волосам…

-С каких пор тебя так сильно интересует моя личная жизнь, Ибрагим?- спросил Тамер, когда я заходила в закрытый зал випа и не смогла расслышать ответ мужчины.

На душе было неспокойно. Удовольствие от пережитых мгновений близости с Тамером уже успело испариться, оставив место смятению и неопределенности.

Я возвращалась обратно в Киренаику, во дворец, в котором была пленницей. Что изменится в моем положении? Что изменится в моей судьбе? Я и так была в невесомости, а теперь словно бы оказалась в эпицентре воронки…

На борту самолета Тамер любезно предложил мне отправиться в спальню отдыхать, а сам углубился в какие-то бумаги. Его вежливость, вероятнее всего, была мотивирована желанием отделаться от меня. Что-то происходило- и я с тяжелым сердцем боялась признать, что эти перемены в настроении Шейха связаны с тем, что он, наконец, получил от меня то, что хотел…

Во дворец мы добирались на разных машинах, опять же, по приказу Тамера. Час пути из аэропорта стал для меня настоящим адом. На душе царило уныние, паника и дикая тоска. Сердце разрывалось в сомнениях и переживаниях. И я уже хотела дать волю их силе, когда зашла на территорию своего жилища, но знакомый тонкий аромат отвлек меня.

Почти бегом зашла в рияд и ахнула, потому что весь он был украшен свежайшими цветами лотоса. На центральном столике стояла до боли знакомая коробка с ожерельем, которое он мне уже подарил, а к ней было приложено его послание. Сердце забилось в неистовой радости… Как мало мне оказалось нужно. Как мало, и одновременно с тем- как много.

«Самое время прочитать то, что я давно хотел тебе сказать, любимая…

П.с. Теперь цветок лотоса станет нашем символом. Символом моей бесконечной любви к тебе…»

Я нервно выдохнула, почувствовав, как по телу разливается сладкое тепло эйфории, даже счастья.

Аккуратно открыла до боли знакомую коробку и посмотрела на изумительную красоту черных бриллиантов, рассыпанных, подобно звездам на небе, в причудливую композицию.

Снова и снова я вглядывалась в безукоризненную роскошь и пыталась понять, что зашифровано в этом послании, но тщетно.

Взяла в руки холодные камни, оголила шею. Приложила их к себе, зацепила.

Впервые я надела украшение на себя, впервые представить, каково это, носить вещи такого уровня роскоши и богатства. Сама того не замечая, я начала мыслить такими категориями. То, что до этого казалось чем-то недосягаемым, не моим, а потому просто нереалистичным, начало обретать вполне осязаемую форму. Аппетит рождается во время еды? Так у нас говорят?

Подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение и… замерла.

Ответ, который так долго и упорно не желал считываться, был красноречиво выведен арабской вязью бриллиантами на моей шее. Словно бы тонкое перо каллиграфа коснулось камней и сложило их в послание, ради которого любая женщина была бы готова на всё…

«Инта умри»,- шептали прекрасные изгибы, считываемые в отражении… «Ты моя жизнь»,- говорил мне Тамер своим драгоценным подарком.

Сердце было готово вот-вот вылететь из груди. Разве можно было услышать признание ярче и красивее?

Глава 44

- Ничего не желаешь рассказать мне, сынок?- отец отвлекается от бумаг, поднимая на меня тяжелый и сосредоточенный взгляд.

- Здравствуй, отец,- выдерживаю его взгляд,- рад, что нам, наконец, удастся пообщаться. Давно не было такой возможности.

Маррифи много отсутствует. И это не может не привлекать внимание общественности, внимание врагов. Я знаю причину этого- и потому мне досадно и горько. Что вместо того, чтобы лечиться, он вынужден распаляться и оглядываться на то, что за его спиной шепчутся, что Правитель покинул свой трон и занят чем-то другим…

-Как самочувствие?-искренне интересуюсь я.

О том, что у Шейха Киренаики онкология, знаю только я. Новость, которую тяжело было принять вне зависимости от того, сколько тебе лет и какое место в иерархии хищников ты занимаешь. Потому что с ним я не хищник. С ним я сын. У меня может быть много претензий и невысказанных обид к отцу. Но он самый близкий мой человек, как и Мо. Только они оба протянут руку, если я оступлюсь и начну лететь вниз. Остальные только подтолкнут.

Я был сильнее всех остальных в нашей семье. Я был старше. Я был наследником престола, но информация о том, что отец неизлечимо болен и вероятнее всего, скоро нас покинет, ударила меня под дых, словно бы я был маленьким мальчиком…

- Сносно… Перерыв между химиями,- честно признался отец, словно бы сняв с себя маску величия и явив мне, наконец, истинное лицо, испещренное морщинками, в каждой из которых читалась усталость, бренность существования и неизбежность,- не пойму, зачем их делать, если итог все равно предрешен…

Наши глаза пересеклись.

-Не говори так. Уныние- грех. Ты лечишься потому, что можешь выздороветь. Пока есть даже маленький процент, нужно бороться, не этому ли ты всегда меня учил? Сдаются слабаки…

Маррифи хмыкает.

- Тамер, мы не на пресс-конференции. Друг с другом мы можем быть честными. Я скоро умру, это не про сдачу. Это про правду. И я ни капли не боюсь этой правды. Мне давно пора к моей Айе. И в Асуане я лишний раз убедился, что мне будет хорошо рядом с ней так, как давно не было на земле…

В комнате повисла задумчивая тишина. Каждый из нас сейчас думал о матери, а я то и дело возвращался в мыслях к русской девочке, которая каким-то странным образом мне так сильно напоминала Айю… То, что начиналось как сладкая игра, переросло в нечто особенное. Нежность, восторг, желание, интерес, жажда оберегать и заботиться- коктейль моих чувств к Майе был столь сложным и богатым, что я захлебывался в нем. Легко было противостоять этой лавине, когда она отвергала меня равнодушием, но когда я видел светящееся в ее глазах обожание и восторг, границы рушились. Ложь, когда говорят, что для любви нужно привыкнуть, притереться и узнать человека. Достаточно просто в один момент понять, что не можешь без него дышать… Вот истина любви…

- Халифа не знает, что ты болен? Ахмад? Они не догадываются?

Отец отрицательно качает головой.

-Это сложное чувство, сынок. Я люблю Ахмада. Он мой сын. Вопреки всему люблю. И пусть его мать- это воплощение всех духов ада в одном образе, он останется моим сыном… Я бы хотел, чтобы вы зарыли топор войны. В период перемен это самое страшное- устраивать междоусобицу…

Я сглотнул неприятный ком в горле. Зачем он себя хоронил? Зачем вообще поднимает эти темы…