Деспот

– Сделала, что смогла. Качество, конечно, так себе, – она выложила на стол флэшку и предупредила. – Я еще переслала вам ссылку на почту, но видео объемное, качать долго придется. Не знаю, кого вы там хотите увидеть, но я подсветила тех, кто не является жильцом квартир в том подъезде. И еще…

Она мнется, и Саша ее подталкивает:

– Говори.

– Я на всякий случай проверила другую камеру, которая стоит на доме, но повернута на проезжую часть. В обзор попадает часть здания напротив. Мне кажется, вам стоит посмотреть и туда. Не хочу делать поспешных выводов, но одного человека, попавшего в кадр, я видела на приемах у отчима.

Марич сверлит Викторию черным взглядом, но она не я. Ее это не пронимает.

– Не давите, – невинно улыбается она. – У меня личная антипатия, пусть это не повлияет на ваше мнение.

Она поднимается, и я понимаю, что за все время так и не выдавила из себя ни слова.

– Спасибо. С меня причитается, – Марич встает, чтобы проводить Викторию.

– Вы же приятель Ящера, так? – уточняет она, поправляя изящный миниатюрный рюкзачок на плече. – Тогда ничего не надо. Ну и вообще я просто не люблю мудаков. Их надо брать за яйца.

Странно. Я смотрю вслед Вике, двигающейся как модель, вроде ее попросил Максим, а услугу она оказывает какому-то Ящеру.

Пока они прощаются, я подтягиваю ближе ноут, открытый на журнальном столике и втыкаю флэшку, задавив в себе привычку не трогать чужую технику. После того, как Саша рассматривал видео из моей ванной, будем считать, у меня появилось на это право.

Две папки. Файлов много. Подписаны датами.

Учитывая, что конструкция с дротиками появилась дня за три до моего возвращения, открываю нужное видео.

Энтузиазм пропадает сразу.

Видео действительно мутное, темное. В подъезде работают датчики освещения, все затемнено. Если Виктория так улучшила, то я даже не представляю, зачем эти камеры вообще нужны, на них ничего разобрать нельзя без обработки.

Кошмар. Глаза уже болят, а я смотрю всего несколько минут. Так и тянет отвлечься.

На помощь приходит вернувшийся Марич.

Он додумывается смотреть не все, а только там, где кто-то подсвеченный появляется в кадре.

Саша своим молчанием раздражает меня, но я не готова отодвинуться от теплого плеча.

Через полчаса голова становится чугунной, веки закрываются, давит в переносицу.

Похоже, меня настигает эмоциональный откат. Перед глазами все начинает расплываться.

Не замечаю, как склоняюсь на плечо Саши. Не помню, как засыпаю.

Но вот пробуждение становится шокирующим.

Глава 35

Родной запах окутывает меня.

Я подставляю губы жарким поцелуям, выгибаюсь навстречу рукам, ласкающим тело.

Обхватываю шею Саши, его кожа под пальцами такая горячая.

Трусь об него щекой…

И колючая щетина отрезвляет меня, заставляя напрячься в объятиях Марича, целующего меня за ухом.

Это не сон!

Мужские ладони под сарафанчиком сразу ощущаются тяжелыми раскаленными печатями.

Глаза распахиваются.

Надо мной потолок кабинета Марича. Я лежу на том самом диванчике, на котором мы с ним просматривали видео.

Наконец почувствовав, что я закаменела в его руках, Саша отрывается от своего занятия и всматривается мне в лицо.

– Не трогай меня, – упираюсь ему в грудь. – Или опять пора расплачиваться?

В черных глазах появляется ледяная корка.

Руки Марича исчезают из-под моей одежды, а сам он поднимает с дивана.

Я все еще чувствую его поцелуи на шее, и меня слегка знобит без его жаркого дыхания.

Не говоря ни слова, Саша выходит из кабинета, хлопнув дверью.

У меня создается ощущение, что я только что испортила что-то очень важное. Едкий ком в горле мешает сглотнуть, слезы выступают на глазах, и как я ни моргаю, все равно одна из них скатывается по щеке.

Марич все время так терпеливо относился ко всем моим упрекам, что я не ожидала подобной реакции. А теперь, когда его терпение кончилось, я лежу в его кабинете, свернувшись в клубок, и жду, что он сейчас вернется. Поступит, как обычно. Возьмет причитающееся ему.

Если признать перед собой всю правду, она будет очень неприглядная.

И она в том, что мне нравится с Сашей.

Я его хочу. Но это неправильно.

И я перекладываю за это ответственность на него.

Он вроде как деспот, а я – жертва.

Он берет меня, а я терплю.

Снова вспоминаются слова Марича про то, что я привыкла прятать голову в песок.

Терплю? Смешно.

Даже сейчас, когда он ушел, я чувствую, что мое тело возбуждено. Я влажная для него. Я хотела его даже сквозь сон.

Признать это – удар.

И не по самолюбию, а по моим представлениям, что такое хорошо, а что такое плохо. По моим представлениям о самой себе.

Меня тянет к нему.

Не только сексуально, но об этом думать просто страшно.

Вытерев слезы, я бестолково пялюсь в мерцающий экран ноутбука. Видео стоит на паузе в самом конце. Очевидно, Саша его досмотрел.

Ставлю на начало, но не могу сосредоточиться.

Запах парфюма Марича будто остается на мне и мешает думать. Этот человек сводит меня с ума. Я бы хотела забраться к нему в голову и понять, что там происходит.

Я подозреваю, что достаточно его спросить, и он мне ответит.

Но я никогда не решусь.

Психанув, я захлопываю крышку ноутбука и иду к себе в спальню. Проходя мимо комнаты Саши, я непроизвольно заглядываю в приоткрытую дверь и вижу, что он сменил рубашку на свежую и застегивает манжеты.

Несколько секунд я, как парализованная, разглядываю гладкую смуглую кожу и темные волоски на груди, что виднеются в распахнутых полах белой рубашки.

Он собирается уйти.

И я как-то сразу понимаю, что это не деловая встреча.

Саша пойдет снимать напряжение.

В ушах шумит.

Я хочу убежать к себе и закрыться, но вместо этого я делаю шаг за порог его спальни.

Равнодушный черный взгляд останавливается на мне всего на мгновенье, а дальше сильные пальцы продолжают застегивать мелкие пуговки.

– Ты уходишь? – я с трудом узнаю свой голос, такой он надломленный.

– Как видишь.

– Надолго? – я ругаю себя последними словами за этот жалкий допрос, но поделать с собой ничего не могу.

– Как пойдет, – отвечает Саша, и у меня все сжимается.

– Ты расскажешь, что там на видео? – только идиот не поймет, что я пытаюсь его задержать.

А Саша не идиот.

– Настя, зачем ты пришла? – резко спрашивает Марич.

Что я могу сказать, молча кусаю губы.

Саша делает шаг ко мне. Мне хочется и убежать, и прижаться к нему. Усилием воли, удерживаю себя на месте.

Не дождавшись от меня ответа, Марич теряет интерес к беседе. Тянется за часами. Больше не смотрит на меня. И это оказывается неожиданно больно.

– Саш, – зову я беспомощно.

Внезапно бурная реакция Марича становится для меня сюрпризом.

Он буквально взрывается:

– Что? Что, Настя? – он нависает надо мной. – Ты меня отталкиваешь, а когда я решил пойти потрахаться, ты заюлила, как уж на сковородке?

Он рычит мне прямо в лицо, а на меня снисходит странное состояние.

Я довольна.

Не знаю, как это объяснить.

– Я ничего… – начинаю оправдываться я.

– Да я тебя насквозь вижу, Настя. Это ведь не я подло домогался спящей девушки там в кабинете. Это ты полезла ко мне с поцелуями, – припечатывает он, заставляя меня вспыхивать. Причин не верить Саше у меня нет. Я и ночью, если сплю рядом с ним, перелезаю на него. – Но как только ты очухалась, опять вошла в роль. Твою мать, Настя! Тебе кажется, что мне нравится чувствовать себя насильником?

Я готова провалиться под землю.

Но я буду его слушать столько, сколько нужно, лишь бы он не ушел «потрахаться».

Похоже, я всерьез задела Сашу.

Надвигаясь, продолжает распекать:

– Думаешь, я не вижу, что тебе все нравится? – он рывком притягивает меня к себе, и сердце заходится бешеным стуком, а во рту пересыхает. – И это нравится… и это…