Деспот

О… ему совершенно не подходит.

– Спасибо, э… Никита, я сейчас. Только сумку возьму.

Смешавшись, я откладываю книгу и иду собираться. Надо же… Никита…

Пока мы едем, я вспоминаю о том, что решила принять хоть какое-то участие в собственной судьбе, и качаю документы о наследовании. Как раз управляюсь к тому моменту, как мы подкатываем к распахнутым воротам.

У меня все сжимается внутри.

Трава на газоне подросла. Клумбы выглядят повядшими от жары. Запустение уже протянуло руку к уютному дому.

Обойдя полицейский уазик и пару легковушек, я сталкиваюсь с соседской парой молодоженов. Они сдержанно мне кивают и сообщают, что их позвали понятыми.

Под присмотром Борзова обхожу дом, стараясь не мешать людям, которые еще что-то делают внутри. Они не в форме, наверное, это как раз сотрудники Лютаева.

Как будто все на месте, только в моей спальне настоящий погром, и на стене из баллончика выведено: «Жадная сучка». А вот Лоло нет. Его забрали… Вещдок.

Я понимаю, что меня трясет, когда на плечо ложится тяжелая ладонь Борзова.

– Пойдемте, Анастасия Дмитриевна.

– Да… Я подожду Александра Николаевича в кабинете отца…

Опустившись в папино кресло, я тянусь к мини-холодильнику, но меня останавливает Никита, качая головой.

Точно, нельзя.

Ну хоть кондиционер включить можно. Во второй половине дня солнце светит именно в эти окна, и жара в кабинете невыносимая.

Направляя пульт направо, я зацепляюсь взглядом за сейф.

Единственное, что я не могу проверить. Не знаю кода. Однако, Маричу же как-то удалось его открыть тогда.

От пары попыток ведь ничего не изменится. С тяжелым вздохом я встаю напротив замка. Ввожу папин день рождения – мимо. Дата создания группы компаний – мимо.

Может это вообще не дата, но тогда у меня нет идей.

Больше всего на свете папа любил… маму.

Пробую мамин день рождения и слышу щелчок. Надо же.

А внутри только несколько папок. Что там?

Заглядываю и чем дольше смотрю, тем сильнее теряюсь.

Потому что это пахнет чем-то незаконным.

Глава 21

Я кошусь на Борзова, который уселся возле двери. Он никак не реагирует на мое самоуправство. Ему нет дела, если мне ничего не угрожает, и я вместе с папками, закрыв сейф, усаживаюсь за папин стол.

Что-то очень странное.

Это документы. Некоторые из них довольно ветхие на вид. Не то чтобы они прям рассыпались в руках, но им больше двадцати лет, они немного выцвели, потрепались. Я не очень понимаю, что это. Похоже на медицинские анализы или что-то подобное.

Да, тут есть и мамины. В целом, я бы решила, что это история ее болезни. Некоторые записи не на русском. Родители много мотались по Европе в поисках лучших врачей. И я бы уже убрала папки, если б в одной из них не нашла свидетельство о рождении, выданное двадцать два с лишним года назад. Но оно не на мое имя.

Марич прав, и я приемный ребенок? Но месяц и дата рождения не совпадают.

С этим ладно.

Больше всего меня напрягает то, что первым бросилось в глаза еще у сейфа. В самой верхней папке.

Распечатанная электронная переписка на английском, из которой слова «нетрадиционно», «опасно» и «будет стоить дороже» отпечатываются у меня в голове.

И загранпаспорт с моей фотографией, но на чужое имя.

Я вижу его впервые…

Холодок ползет по позвоночнику. Мне больше не жарко. Совсем наоборот.

Я не понимаю, что это…

Руки дрожат так, что зажатые в них бумаги ходят ходуном.

Меня накрывает осознанием, что если полиция найдет это, то у них возникнут ко мне неприятные вопросы, на которые у меня нет ответа.

Господи.

Что происходит в моей жизни?

Мне всего двадцать два года, я ничего не знаю, я – филолог, а не мисс Марпл!

Мне страшно.

Трясущимися руками я запихиваю тонкие папки в сумку, радуясь, что сегодня я взяла шоппер, и в нем все умещается без проблем.

Я едва успеваю справиться, как с улицы раздается сигнал автомобильного клаксона.

Даже приглушенный стеклопакетом он так бьет по нервам, что я взвизгиваю, привлекая пристальное внимание Борзова.

– Все в порядке… Это просто от напряжения… – блею я в ответ на его вопросительный взгляд.

Выдыхая, оглядываюсь во двор, где паркуются две уже знакомые мне машины. Автомонстр Лютаева и мерс Марича.

– За мной, кажется, приехали, – говорю я не то Борзову, не то самой себе. А сердце у меня колотится, будто меня за чем-то застукали. Я ничего плохо не сделала, ни в чем не виновата, но надо мной словно повис дамоклов меч.

Я смотрю на то, как Макс и Саша приближаются к крыльцу и задаюсь нетривиальным вопросом: стоит ли мне рассказывать им о находке или же нет?

И когда Саша заходит в кабинет, у меня все еще нет решения.

– Ты как? – спрашивает меня Марич.

– Не очень, – откровенно признаюсь я, кивая заходящему следом за Сашей Максу. – И пить хочу…

Мне кажется, по моему голосу понятно, что я сперла документы из отцовского сейфа, хотя я понимаю, что это паранойя.

– Потерпи чуть-чуть, – успокаивает меня Саша в своей безэмоциональной манере. – В машине есть вода. Макс задаст тебе пару вопросов, и мы поедем домой.

Домой?

У меня нет дома.

Есть только недвижимость, но это не то же самое.

Борзов, обменявшись рукопожатием с Лютаевым, выходит, оставляя нас втроем. Саша встает за спинкой моего кресла, а Макс садится напротив, проверяя что-то в телефоне.

Закончив, он задумчиво достает сигарету из пачки и вертит ее в руках. Выглядит она так, будто Лютый проделывает это с ней не первый день. На нервах у меня обостряется внимание к мелочам, и сейчас я впервые замечаю у него на безымянном пальце тонкий ободок обручалки.

Интересно, что за женщину он себе выбрал?

Все ухищрения девчонок были впустую, а прошлым летом Макс еще точно не был женат. На него пускала слюни Смагина.

– Анастасия, – низкий голос, заставляя меня вздрогнуть, врывается в мои мысли. Я так неврастеничкой скоро стану. – Ключи были только у вас, у шофера и у домработницы?

– Да… – отвечаю, чувствуя неловкость от того, что в мыслях полезла в его личную жизнь.

– У водителя ключи только от ворот, гаража и сарая. Брелока, чтобы снять сигнализацию у него нет. Так что, даже если сняли дубликат с его ключей, этого недостаточно. Хотя с его слов, это невозможно. Ваши ключи висят на той же связке, что и его личные, и он никогда не оставляет их без присмотра.

– А у домработницы… – сглатываю я.

Я не верю, что эти люди осознанно нам навредили, если только их обманули или ввели в заблуждение, обокрали…

– Ее нет в городе, ее отпустили еще ваши родители. Дали недельный отпуск, поскольку собирались оставаться в городе. И она уехала сразу после похорон. Думаю, она понимает, что ее услуги больше не нужны. Пока не можем до нее дозвониться, но это дело времени.

И тут я вспоминаю, что ключи домработницы отдал мне Игорь Михайлович в день возвращения, и все это время я пользовалась ими. И я сообщаю об этом Лютаеву.

– В отличие от твоей квартиры, здесь следов взлома нет. У тебя только одна связка?

– У меня есть запасная в городской квартире, а прежняя сейчас дома. То есть у Саши.. у Александра Николаевича…

– По дороге домой проедем через твою квартиру, проверим, – отзывается Марич.

– Хорошо, – кивает Макс, хотя по его тону понятно, что ничего хорошего он не видит.

– А вы нашли что-нибудь на камерах из соседнего подъезда? – с замиранием сердца спрашиваю я.

– Нашли, но видно очень плохо. Пришлось попросить о помощи, – морщится Лютаев. – Дорогой спец, но раз бабки не проблема…

– Не проблема, – подтверждает Саша. – О ком речь?

– Не поверишь, – усмехается Макс. – Дочь Долецкого взялась.

– Она вроде вышла замуж, – удивляется Марич.

– И замуж вышла и на работу к Коробову. Пока стажер, поэтому иногда берет заказы.

– Ладно. Если мы больше не нужны, то мы поедем. Забирай своих мы все закроем. Опечатывать же не будут?