Станция Озерки

Тонкие ручейки разноцветных эмоций в монохромном сером мире потянулись к нему, питая энергетический сгусток, что жил под сердцем. Это продолжалось минут двадцать. Наконец он увидел размытый силуэт, от которого не получал и тонкой даже серебристой нити.

Силуэт выскочил со стороны рощи, и запрыгнул в последние двери последнего вагона. Двери тут же захлопнулись за его спиной, и электричка тронулась в обратный путь.

Марк тут же прыгнул в сарай рядом с каланчой, вернул глазам нормальный вид и рванул к Эскалейду, который утром по привычке бросил на парковке возле станции.

Он завел машину, чуть не задохнувшись от горячего воздуха, которым был наполнен салон, открыл все окна и, выехав с парковки, утопил педаль в пол. Должен был успеть попасть на следующую остановку электрички раньше, чем она туда прибудет. Благо дорога здесь была прямая и шла параллельно путям.

Звонить никому не стал. Не мог отвлекаться от дороги, зато очень быстро обогнал состав и выехал на пустырь рядом большим селом. Бросил машину под раскидистыми ветёлками и бегом помчался на платформу, к которой только что подъехала электричка.

Он успел. Успел запрыгнуть в последний вагон до того, как двери захлопнулись. Марк встал в тамбуре и оперся ладонями о колени, тяжело дыша. Прав был Ворон — ему стоило бы начать бегать по утрам.

Наконец Марк выдохнул и вошел в вагон. Слегка потянулся к сущности и увидел его. Того, чьи эмоции не мог почувствовать. Примаков сидел в середине вагона к нему спиной. На голове у него была черная кепка, и он склонил голову так, будто читал книгу.

Марк осторожно подошел к сиденью и замер. Примаков не читал, он просто сидел, рассматривая свои загорелые руки, при этом поднял ворот рубашки, чтобы скрыть лицо. Марк быстро приземлился рядом и схватил того за предплечье.

Примаков дернулся было, испуганно глянув на Марка, но тут же успокоился и выпрямил спину.

— Прыгать не советую, — шепнул ему Марк. — Перенесешься вместе со мной.

— Я и не собирался, — вздохнул Примаков.

— Глупо было соваться на электричку, — усмехнулся Марк. — Вот если бы ты, Сергей Николаевич прыгнул куда-нибудь в город, мы бы тебя еще долго искали.

— Да не умею я, — как бы оправдываясь, проговорил Примаков.

— Но перед маньяком ты материализовался, — Марк, прищурив глаза, но тот отвел взгляд. — Не подскажешь его имя?

— А вы вообще уверены, что это он? — спросил Примаков. — Может это все случайности?

— Случайностей, Сергей Николаевич не бывает, — отрезал Марк.

— Какой смысл говорить, если вы меня все равно убьете или всех их на меня повесите?

— Э нет, доказать ты это или не ты будет просто — у нас есть кровушка настоящего убийцы. Сравним с твоей и узнаем виновен ты или нет. Ну во всяком случае по последнему эпизоду. Так что вставай и без фокусов. Найду второй раз, сверну шею без разбирательств.

Примаков только кивнул и поднялся вслед за Марком. Они вышли в тамбур и зашли в межвагонное пространство. Там Марк, убедившись, что люди их не видят, переключился на сущность, и через пару мгновений они оказались в допросной Седьмого отдела.

Примаков осмотрелся и остановил взгляд на том, что осталось от стола после дедовских методов Константинова, а потом вопросительно уставился на Марка.

— А-а-а. У нас ремонт идет, — выкрутился Марк и переместился вместе с задержанным в кабинет Константинова.

Начальник непонимающе уставился на Голицына и на незнакомца, которого тот крепко держал за плечо.

— Это еще что? — нахмурился Константинов.

— Это кто, — ответил Марк. — Это Примаков.

Марк усадил задержанного в кресло и сбросил Ивану с Кириллом одинаковые СМС. Уже через несколько мгновений друзья были в кабинете.

— Та-а-к, премию тебе, Голицын, так и быть выпишу, — оскалился начальник и повернулся к Примакову. — Ну-с, мы вас слушаем.

***

Примаков молчал. Молчал как партизан, упрямо отводя глаза. Его они не пугали, не напугал его даже Константинов, который обещал вырвать ноги, если тот не заговорит. Пока пытались добиться от Примакова имени убийцы, Марк успел прыгнуть в Еленовку и привести в Седьмой отдел Жанну, которая взяла у задержанного кровь на анализ.

Теперь Примаков сидел в допросной, прижимая руку к груди. Обломки старого стола уже убрали, притащили со склада новый.

— Я не знаю, что мне еще сделать! — в сердцах воскликнул Кирилл, когда они вышли в коридор.

— Может, правда надо ему ноги сломать? — предложил Ворон, у которого давно чесались кулаки.

— Не надо, — грозно заявил Марк. — Дайте я попробую.

До этого разговорить Примакова пытались друзья, Константинов и Богданов, как самые опытные, но у них ничего не вышло. Марк же решил самоустранится на время, однако он выяснил, что Примакову задавали множество вопросов, на которые он не отвечал, а лишь тяжко вздыхал, и подумал, что тут нужна другая тактика.

— Ну давай, — пожал плечами Кирилл. — Правда, я не знаю, что ему нужно. Вряд ли он вообще хочет хоть с кем-то говорить. Начинаю думать, что он заодно с маньяком.

— Сомневаюсь, — упрямо заявил Марк и прыгнул.

Вышел у себя на кухне, налил две кружки кофе и взял из буфета упаковку печенья. Затем прыгнул обратно в допросную, удивив дежурившего у Примакова Богданова.

— Спасибо, Григорий. Дальше я сам, — улыбнулся коллеге Марк и поставил перед Примаковым кружку.

Богданов ничего не ответил, молча испарился, и Марк занял его место.

— Угощайся, Сергей Николаевич, — предложил Марк, пододвигая к Примакову печенье.

— Как в сериалах, — горько усмехнулся Примаков. — Плохие и хорошие полицейские.

— Мы не совсем полиция или милиция. С людьми не работаем, только с себе подобными, — ответил Марк.

— А таких как мы много? — спросил Примаков, и впервые за долгое время Марк увидел в его глазах любопытство.

— Хватает, — кивнул Марк. — Акудзин в мире хватает. Мы перед людьми не светимся особо, но иногда бывает. Как у твоего отца было — встретил красивую женщину, сделал ей ребенка и никому из своих об этом не сказал.

— Я его почти не помню. Только запах. Парфюм был. У нас такого в то время и не водилось. Мне казалось, что он иностранец, — задумчиво проговорил Марк.

— Лев Бельский не был иностранцем, но был ходоком. Пять детей от жены, шесть от человечек... Признанных. А вы с братом не признанные, и кто знает, сколько еще его отпрысков ходит по земле.

— Он живой?

— Нет, — вздохнул Марк. — Два года уже нет. Прилично пожил и ты проживешь, если будешь пользоваться сущностью.

— Чем? — вскинул брови Примаков.

— Сущность — это энергетический сгусток, дающий нам силы. Я тебе все расскажу, и научу, если захочешь. Но сейчас, я хочу, чтобы ты прочитал это письмо, — Марк достал копию последнего письма Зимушки Бельскому, где она угрожала ему, и протянул его Примакову. — В Озерках у Бельского было две любовницы. Твоя мать и вторая. И родили они в одно время примерно. Я думаю, что пожар, в котором погибли твои родные, не был несчастным случаем.

Примаков хмуро посмотрел на Марка, но письмо не взял.

— Я знаю, — ответил он. — Я тогда проснулся не от огня. Я услышал, что кто-то ходит вокруг дома, и уловил запах керосина. А потом кто-то чиркнул спичкой. С испуга я переместился на улицу и побежал к соседям. А мог ведь спасти их. Просто переместить в безопасное место.

— Нет, не мог! — жестко оборвал его Марк. — Дети плохо контролируют способности. Дети вообще ничего не могут в таких ситуация — ни людские, ни наши. Кто-то убил твою семью и еще пятнадцать человек на складе. И я даже догадываюсь кто.

— Он не мог, он мелким был, — упрямо заявил Примаков.

— Зато его мамаша могла. Обманутые женщины способны на любую подлость, — отрезал Марк. — А он убил сто тридцать три человека. Среди них и дети и молодая девочка, которая никому ничего плохого не сделала, и кормильцы семьи! Ты, кого покрываешь?! Он-то сущностью пользовался, свернет тебе шею, при удобном случае и глазом не моргнет!