Ночь в Шато Де Фантоме

– Интересное начало. Опытный охотник и молодой салага, – заметил Леон. – Кто следующий?

– Батист Дюпон – криминальный психолог, профайлер. Холодный и расчетливый ум. По мельчайшим деталям и наблюдениям способен описать характер и прошлое человека. Почти доктор Джозеф Белл. Мы познакомились с ним еще на первом курсе института. Один из моих самых близких друзей.

– Кто еще?

– И последний перед тобой. Наполеон Ла-Рошель. Бывший разведчик. Ныне глава детективов Франции, которые расследуют самые сложные и запутанные дела. Это крайне мощный интеллект и мозг.

Леон внимательно слушал и кивал.

– И теперь самая неординарная и противоречивая личность среди них. Леон Бартес. Скандально известный комиссар, которого выгнали из отдела борьбы с бандитизмом за грубые нарушения принципов правосудия и гуманизма, переведя в убойный отдел.

– Вы мне льстите, доктор, – отмахнулся Бартес.

– Отнюдь, мой дорогой друг, – улыбнулся судмедэксперт. – Я говорю все, как есть.

– Итак, – решил подытожить Леон. – То есть вы пригласили на свой юбилей лучшие умы Франции? И как я уже сказал ранее, не просто так? В чем же истинная причина того, что вы позвали к себе именно этих людей?

– Ну, во-первых, самая банальная. Они мне симпатичны, я им доверяю, мы хорошие знакомые и коллеги. Я просто решил весело и с пользой отметить свои полвека, – глаза доктора блеснули. – Выпить вина, сыграть в карты, поведать друг другу разные истории со службы. Уверяю вас, мой дорогой комиссар, это будет чудесный вечер. Великолепная ночь. Ночь в Шато де Фантоме…

На улице продолжал моросить дождь. Фасад усадьбы осветила пара фар приближающегося автомобиля. Черный «Мерседес-Бенц» с тонированными стеклами медленно подъезжал к дому. Леон и Франсуа наблюдали за ним с крыльца. Вскоре машина остановилась, запарковавшись рядом с арендованным «Рено» Бартеса, и из-за руля вышел высокий мужчина в длинном пальто и перчатках. Он ненадолго задержался, оценивая взглядом Шато де Фантоме, а потом медленными шагами, в походке которых прослеживалось прошлое служивого человека, двинулся ко входу.

Мужчина в пальто остановился у подножия лестницы, ведущей на крыльцо, и снял шляпу. Узкое, вытянутое лицо с впалыми щеками, острый подбородок, охваченный густой щетиной, а в коротко стриженных темно-каштановых волосах проступила седина. Он перевел прищуренный взгляд с Бертрана на Бартеса и произнес спокойным и приятным голосом:

– О, даже сам комиссар Бартес удостоил нас честью появиться на этом званом ужине. Я многое о вас слышал.

Наполеон протянул длинную руку, не снимая перчатки.

– Перчатка, месье, – улыбнулся Леон.

– Ох, да. Прошу прощения.

С этими словами Ла-Рошель обнажил кисть, и они обменялись рукопожатием. Рука бывшего разведчика была холодной и тонкой.

– Спасибо, что приехали, – сказал Бертран. – Признаюсь, я не ожидал, что вы откликнетесь на мое приглашение.

– Я не мог не согласиться, – улыбнулся Ла-Рошель. – Я уважаю вас, доктор, и ценю наши с вами деловые связи и партнерство в былые времена.

С этими словами мужчины вернулись в дом.

– А у вас довольно уютно, – оценил обстановку Наполеон, снимая промокшее пальто и отряхивая зонт.

– Это фамильное поместье моей семьи, – ответил хозяин дома. – Здесь жили прошлые поколения Бертранов.

– Скажите, доктор, а кто еще, помимо нас с комиссаром, числится в списке гостей? – поинтересовался Ла-Рошель.

– Вы узнаете все в скором времени, а пока располагайтесь.

– Любите секреты, доктор? Я тоже. Так даже интереснее, когда все карты раскрываются в самый последний момент.

– Комиссар, проводите его в гостиную. Я встречу остальных. Там уже подъезжают.

Бартес посмотрел в окно. Из леса к дому направлялись три машины, ярко разрезавшие светом фар сгустившийся туман от дождя. Леон и Наполеон оставили Франсуа и направились в правое крыло Шато. Ла-Рошель то и дело останавливался, любуясь интерьерами.

– Я читал о вашем последнем расследовании, комиссар, – заметил Наполеон. – Об убийстве в «Королевской Жемчужине».

– Правда? О нем написали?

– Вы не читаете газет или новостей?

– Я предпочитаю этому куда более увлекательные занятия.

– Какие, если не секрет?

– Скажем, бокс, пробежка и бильярд. Читать новости – это скучно. Тем более что они всегда одинаковые и повторяющиеся.

– А когда в новостях пишут о ваших заслугах, это тоже, по-вашему, скучно?

– Пусть пишут. Это пресса. Ей нужно о чем-то писать.

– Неужели вы так к себе равнодушны?

– Я расследую преступления и ловлю убийц, а не участвую в медийном шоу.

– Говорят, что всюду вас преследует смерть. Что куда бы вы ни приехали, там умирают люди. – Ла-Рошель остановился и посмотрел Леону прямо в глаза. – Как думаете? Сегодняшний вечер станет исключением из этого правила?

– Я бы хотел надеяться, что к утру мы все останемся живы.

– Надежда умирает последней… Не так ли? – усмехнулся Ла-Рошель и плюхнулся в одно из кресел.

– Я оставлю вас ненадолго. Пойду помогу доктору принять гостей.

– Конечно, конечно! – вскинул руки Наполеон.

Леон вышел из гостиной и поспешил к Бертрану. В прихожей прибавилось народу. Помимо доктора, внимание Леона привлек красивый молодой человек с черными, как смоль, вьющимися волосами, одетый в темное тканевое пальто поверх еще более темного костюма и бледный, как все британцы. Рядом с ним топтался лысый мужчина с окладистой бородой лопатой, в круглых очках на горбатом носе, одетый в серый клетчатый пиджак поверх синей рубашки.

– Батист Дюпон, – представился он и протянул руку.

– Леон Бартес, – комиссар пожал ее.

– Должно быть, вы долго стояли в пробке из-за дождя на выезде из Парижа и прибыли в поместье сравнительно недавно, о чем говорят капли дождя на ваших туфлях и слегка промокшие брюки, – проговорил криминальный психолог, оценивая Леона взглядом.

– Все верно, друг мой, – улыбнулся он. – А вы накануне приезда составляли письменный отчет, на ваших пальцах остались следы чернил, потом быстро заскочили домой, выпили кофе и понеслись сюда, однако у вашей машины вышел из строя двигатель и вам пришлось с ним повозиться, вследствие чего у вас испачканы края рукавов пальто в машинном масле, а под ногтями частички грязи, накопившейся под капотом, а также от вас слегка несет еще не выветрившимся бензином. Кроме того, вы сами завязывали себе галстук, оттого он не так аккуратен и крепок, если бы его завязывала ваша жена, которой у вас нет, ведь на вашем пальце отсутствует обручальное кольцо и вы холостой.

Профайлер застыл с раскрытым ртом. Какое-то время он молчал, а потом улыбнулся, отпустив руку Леона, которую пожимал.

– Впечатляюще, комиссар.

– Это простая наблюдательность и соединение фактов в единую картину.

– Батист, проходи в гостиную, – предложил доктор, указывая в правое крыло дома.

Криминальный психолог оставил Леона и удалился в этом направлении. Бартес переключил внимание на молодого человека.

– А вы, я полагаю – Шон Шелдон?

– Именно. К вашим услугам, комиссар, – улыбнулся англичанин, демонстрируя ряд белоснежных зубов.

С этими словами матерый комиссар и салага обменялись рукопожатиями и вдвоем направились в гостиную, откуда уже доносились оживленные голоса Батиста и Наполеона.

– Все собрались? – поинтересовался Ла-Рошель, заметив вошедших.

– Нет, друг мой, – ответил хозяин дома, замыкавший Бартеса и Шелдона. – Мы ждем еще одну персону. А пока я предлагаю выпить за нашу встречу.

Судмедэксперт хлопнул в ладоши, и в комнату влетела женщина с подносом, на котором стояли две бутылки с вином и блестели стеклянные бокалы.

– Господа, это Анджелина, моя служанка, – представил ее Бертран и от души шлепнул ее по круглой попе, обтянутой темными брюками.

Анджелина не выглядела как служанка. Скорее, она походила на супругу доктора или его сестру, нежели на обслуживающий персонал. Ее каштановые волосы были собраны в пучок на затылке. Тонкие губы, высокие скулы. Пронзительные темные глаза. Она носила серый джемпер и брюки. Статная, стройная, держащаяся себя в форме и с достоинством, несмотря на неюные года, дама.