Порождая бурю

Никому, никогда и ни при каких условиях не позволяла Розалия касаться своих проблем с семьей. Она, конечно, понимала, что ситуация, в которой она выросла, не может извинять все ее поступки и слова, но она считала, что заслуживает хотя бы понимания. Лаура же, обычно сдержанная и деликатная, сегодня проехалась танком по ее чувствам. И это не могло оставить Розалию безучастной. Проехавшись в ответ по самолюбию подруги на более тяжелой военной технике, она положила трубку и еще долгое время злилась на ее бесчувственность и эгоизм.

Теперь ей некуда было пойти на Рождество. Предложение Бенджамина привлекало и отталкивало. Его компания нравилась Розалии, но перспектива сидеть за одним столом еще и с его коллегами, и матерью, не радовала. Наверное, лучше было бы остаться дома. Но утром девушку накрыла такая тяжелая хандра, что она изменила свое решение, хотя до конца не была уверена, надо ли ей это на самом деле. Даже когда она подошла к дому, то все еще колебалась и скорее всего ушла бы, но тут в окне мелькнуло приветливое лицо Джейн. Ее засекли — пути назад были отрезаны. Розалия подошла и нажала на заонок.

— Роуз, — дверь широко распахнулась и на пороге показалась элегантная и очень уютная Джейн. — Проходи! Теперь все в сборе!

— С Рожеством вас, Джейн! — Розалия протянула стеклянное блюдо с запеченым хрустящим фенхелем. — Я не знала, что принести. Это единственное блюдо, которое, говорят, у меня не плохо получается.

— Спасибо! Я обожаю фенхель в любых его проявлениях.

— И это делает вас особенным человеком в моих глазах, — улыбнулась Розалия.

— Говори мне “ты”, Роуз, — добродушно попросила Джейн. — Я не выношу ненужных формальностей. Подожди, я отнесу это на кухню и провожу тебя к гостям.

Джейн первой вошла в гостиную.

— А вот и Йенн, то есть Роуз, — насмешливо проговорила она.

Розалия решительно вошла в гостиную, где гости уже сидели за столом с наполненными бокалами и начатыми мини-закусками на изящных красных тарелках с рождественским мотивом. Именно они и убранство стола первыми бросились Розалии в глаза. Она задержала взгляд на венке из еловых веток и темно-красной свече, лишь на пару секунд бросила взгляд на яркие канапе на серебряном подносе, а потом заметила, что среди приглашенных, которые все, как один смотрели на нее, прервав свои разговоры, оказались Адриано с женой, Аугусто и даже Маринелла.

Розалию сложно было застать врасплох. Но сейчас вряд ли бы она была удивлена больше, даже если бы ее огрели из-за угла мешком с мукой. Она пропустила мимо ушей имена всех незнакомых ей людей и лишь гневно, но с премилой улыбкой смотрела на Бенджамина, который походил на идиота, потому что пялился на нее во все глаза.

Но вот она уже подходила к своему месту, а перед носом появился полный бокал просекко. Кажется, выражение лица хозяина дома выдавало некоторое беспокойство — он знал, на что была способна Розалия под действием даже небольшого количества алкоголя.

Беспокойство Бенджамина забавляло ее и вызывало некоторую нежность. Первым порывом, конечно, было сорваться с цепи, но Розалия передумала, хотя и не утратила раздражения от мысли, что он мог бы и предупредить ее. Она собралась оставить этот разговор, но постоянные завуалированные нападки Маринеллы раздраконили ее еще больше. Поэтому, при первой же возможности Розалия высказала Бенджамину все, что думала.

— Ты должен был мне сказать, что кроме твоих коллег будут Адриано с женой и твоя бывшая! — прошипела Розалия, когда они оба оказались на кухне, чтобы помочь с тарелками.

— Моя бывшая и твой… — Бенджамин иронизировал, от чего хотелось дать ему по уху.

— Нет, не мой! У меня с ним никогда ничего не было! Это даже нелепо! — завелась Розалия, больше не беспокоясь о том, что их могут услышать.

— Рози, я не сказал тебе, потому что иначе ты бы не пришла!

— Мне и сейчас ничего не мешает уйти!

— И потому, что я знал, что ты легко сможешь вынести вечер за одним столом с этими людьми.

— Почему ты решаешь за меня, что я смогу вынести, а что нет? Неужели нельзя было спросить?!

— Я говорил, что будут коллеги по работе! Не соврал же.

— Черт! — беспомощно всплеснула руками Розалия. — Маринелла готова меня придушить!

— Как давно тебя интересуют мысли и намерения других? — удивился Бенджамин.

— Я собиралась провести спокойный вечер, вкусно поесть и умно побеседовать. А вместо этого вынуждена отбиваться или игнорировать эту рыжую. — Розалия вдруг расстроилась, а раздражение прошло. — Она думает, что ты ее собственность…

— Какое мне дело, что она думает?! Я хотел, чтобы ты пришла, ты — здесь. Меня интересует только это!

— Таким образом ты наклал уже два раза на чувства других и их мнение… — разочарованно выдохнула Розалия.

Бенджамин изменился в лице. Он выглядел скорее озадаченным, чем сожалеющим о своих действиях. Он хотел что-то сказать, но в тот момент вошла его мать, и он вышел из кухни с индейкой в руках.

— Все в порядке, Роуз? — участливо спросила Джейн.

— Да, конечно, чудесный обед, — коротко улыбнулась Розалия.

— Не жди, что тебе все будут рады, — Джейн дотронулась до плеча девушки. — Выбери одного или двух важных для тебя людей, которым ты действительно нужна. Остальные — просто прохожие.

— Я с вами... то есть с тобой полностью согласна.

Розалия еще больше скисла.

— Что не так? — участливо спросила Джейн.

— Все не так, — девушка подернула плечами. — Это же очевидно: я в праздники не со своей семьей. Значит, у меня или ее нет, или это не те люди, с которыми мне хорошо.

— Праздники — это всего лишь катализатор внутреннего состояния. Плохо может быть в любой момент.

— О да, — подхватила Розалия, — просто праздники усиливают жалость к себе и осознание собственных ошибок или никчемности. Вот и все. А так ничего особенного.

Джейн внимательно посмотрела на девушку, но никак не прокомментировала ее слова. Было ясно, что она поняла мысль Розалии, но то ли не знала, что сказать, то ли считала, что молчание гораздо уместнее. А Розалию такое положение вещей устраивало. Она взяла блюдо, которое принесла с запеченым фенхелем и понесла его на стол.

— ...это так! — услышала она голос Маринеллы, когда входила в гостиную. — Скольким нужен не просто психолог, а психиатр с их арсеналом лекарств! А иногда проблемы лежат на поверхности! Только пациент их не видит!

— Значит, надо ткнуть их носом! — неприятно усмехнулась Ромина.

— Нельзя! В этом вся проблема! Иногда я просто не понимаю, как можно не видеть очевидного.

— Потому что глазеешь по сторонам! — едко заметила Розалия, пока ждала, когда Бнджамин освободит место на столе для новой посуды. — Все элементарно! Вместо того, чтобы следить за собой, рисуешься перед другими! И поэтому разглядываешь мелкое пятнышко на чужой одежде и не видишь, как на твоем свитере зияет пятно гораздо большего размера...

Маринелла и Ромина тут же дернулись смотреть на свою одежду. Элена, женщина делавшая томографию Розалии по просьбе Бенджамина, сидела напротив обеих и украдкой усмехнулась. Бенджамин с укором посмотрел на девушку.

— О, я не имела в виду вас, — продолжала ехидничать Розалия. — Вы безупречно выглядите.

Обе женщины перестали, наконец, дергаться и неодобрительно смотрели на нее.

— Розалия, — вмешалась Элена, — что ты принесла? Выглядит чудесно!

— Фенхель.

Она прошла к своему месту, села и отпила еще немного вина из бокала.

Сегодня ей не хотелось чудить. Вот просто никакого желания залезать на стол или танцевать неприличные танцы. Скорее всего ей не хотелось выглядеть странной в глазах Джейн, а, может быть, ее останавливал взгляд Бенджамина. Розалия была уверена — он опасался, что она может выкинуть что-нибудь. И если раньше это только бы подстегнуло желание сделать что-то невероятное, то теперь, наоборот, хотелось затаиться. Она больше не злилась на него, но тоска, которую она пыталась подавить с самого утра и от которой сбегала, согласившись на обед, снова навалилась на нее. Розалия пила, как и все остальные, но не чувствовала, что пьянела. Она учавствовала в разговоре, но ее это тяготило. Аугусто, сидевший рядом с ней, докучал ей своим вниманием. Розалия улыбалась и ему, но через силу.