Страница 27 из 74
Бенджамин чертыхнулся про себя, вспоминая о Маринелле.
— Боюсь, у меня тоже сложности с этим, как и у тебя.
— Снимаешь комнату у интеллигентного старичка?
— Почти. Маринелла еще не съехала от меня…
Лицо девушки изменилось лишь на долю секунды.
— Зато удобно. Всегда под рукой секс, когда тебе приспичит…
Бенджамина покоробило от сказанного ею, хотя это и было частичной правдой, ведь после того, как они расстались, он позволил Маринелле соблазнить себя три раза. И все же догадка Розалии оставила неприятное чувство.
— Никто не совершенен. Все мы испытываем потребность в чем-либо. Ты же тоже чуть не переспала со мной в кемпинге. Потом осталась одна с Джиджи Бузато…
Ее реакцию на сказанное он ждал с легким возбуждением.
— Продолжаешь считать меня падкой на симпатичных мужчин?!.. Что ж, имеешь право. Ни в коем случае не хочу разочаровывать тебя!
Розалия в миг преодолела между ними разделяющие их метра два и впилась губами в рот Бенджамина. А тот не колебался ни секунды. Он тесно прижал девушку к себе и стал целовать ее так, как делал это в день их знакомства.
Его окутал запах солнечного дрока, но если раньше он проникал только в сознание, туманя его, когда Рози находилась рядом, то теперь, казалось, он струился под кожей, усиливая ощущение от каждого прикосновения. Бенджамина жгло ее теплом мучительно и приятно. Казалось, что его распирает изнутри, и сейчас кожа лопнет под натиском того всепоглощающего чувства, которое дарила ему своей близостью Розалия. Она стирала границы. И какая, к черту, была разница, что с ней простое не просто становилось сложным, его в принципе не существовало. Разумное приобретало оттенок безрассудности, а неправильное маскировалось в единственно верное. Все, что Бенджамин слышал о ней, красной тряпкой маячило перед глазами, предупреждая об опасности. Но кто же мог реально оценивать свои возможности, когда она так тесно прижималась и так беззастенчиво целовала!
— Рози, остановись… — Неужели он смог отстраниться от нее первым? — Ты лишаешь меня способности мыслить здраво.
Девушка довольно улыбнулась. Ее яркие влажные губы были приоткрыты, дыхание сбилось.
— Ни за что бы не подумала… — покачала она головой с самодовольным выражением на красивом разрумянившемся лице. — Неужели не хочешь продолжения?
Конечно, она над ним издевалась! Ему было так тесно в собственной одежде, что хотелось сорвать ее прямо здесь, на лестничной площадке, под любопытным взглядом старушки, наблюдающей за ними через глазок в двери.
— Продолжения… — только и проговорил Бенджамин и скользнул взглядом с губ Розалии на шею, а затем грудь.
— Принимаю это невнятное бормотание за положительный ответ, — снова посмеялась она, вероятно, наслаждаясь своей властью над ним. — Когда разрулишь ситуацию с Маринеллой, звони!
И с этими словами юркнула в квартиру. Бенджамин услышал два поворота ключа в замочной скважине. Все закончилось. Он стал спускаться вниз по лестнице.
В машине он сидел и не трогался с места еще четверть часа, приводя в порядок не только мысли, но и тело. Возбуждение оставалось таким острым, а ведь он даже не коснулся ни одной обнаженной части ее тела, кроме лица. Чертова Маринелла! Он сейчас же поставит ей ультиматум: к следующим выходным ее не должно быть в его доме!
20. Изменение в программе
Когда Розалия повернула ключ в замке на два оборота, она прижалась спиной к двери и слушала неспешные шаги Бенджамина, пока они совсем не стихли. Все это время улыбка не сходила с лица, и лишь моложавый голос синьоры Пеллегри спугнул ее:
— Влюбилась?
— Нет! — Розалия выпучила глаза, словно услышала непроходимую глупость. — Я не верю в любовь…
Она отошла, наконец, от двери и прошла на кухню.
— Это почему же? — вдогонку спросила пожилая дама.
— А потому, что все это иллюзия! Выдумки затуманенного желанием мозга. А на поверку окажется, что ты нужна за что-то.
— И за что же? — удивилась синьора Пеллегри.
— За красоту. За покладистый характер. За то, что вкусно готовишь или за сногсшибательный секс. А, может, за то, что позволяешь вытирать о себя ноги и самоутверждаться. Каждый находит себе жертву по потребностям…
— И какую же ты нашла себе? — заинтересованность хозяйки квартиры была очевидна.
Розалия замерла, сначала не поняв, что именно ее спрашивают. Как будто ее теория работала только в одну сторону.
— М-м-м, он очень привлекательный…
— Это я и сама заметила! Что еще?
— У него прекрасное чувства юмора!
— А вот это, действительно, важно. Но должно быть что-то еще!.. — настаивала синьора Пеллегри.
В тот вечер Розалия не смогла назвать ей больше ни одного качества, которое она ценила в Бенджамине. Но не потому, что не знала, а потому, что не захотела. Все остальное после внешности и чувства юмора она считала очень личным. Ей нравилась его организованность: то, как он умел сочетать работу в студии и в школе, восхищали Розалию. Самой ей пришлось попыхтеть, чтобы научиться элементарно планировать, когда ехать за покупками и как заранее приготовить ужин, ведь вечером она возвращалась в начале десятого. Она также ценила его коммуникативные качества: Бенджамин мог найти подход и к интеллигентному родителю, и к тому, который говорит на романском диалекте и тыкает тебе с первой встречи. Но больше всего Розалию подкупала забота. Бенджамин повел себя очень внимательно по отношению к ней, когда ей нужна была помощь с рукой. Она уже сходила на семь сеансов массажа к нему в студию, ни разу его там не встретив, а с нее отказывались брать плату. Всякую попытку заговорить с ним об этом, Бенджамин пресекал. А еще Розалия была поражена своей властью над ним. Она “лишала его возможности мыслить здраво”. Конечно, это случалось и раньше, но Бенджамин — это совсем другое. Он казался чем-то цельным, эмоционально огромным и неделимым, зрелым и настолько ценным, что завоевать его симпатию было честью, огромной привилегий. И Розалия совсем не имела в виду желание переспать с ней. Она желала быть ему необходимой.
Лаура хотела того же самого. И Розалия гадала, была ли она влюблена, или же пыталась восполнить пробелы, подобно ей самой. Последнее, чего бы ей хотелось, — это соперничать с подругой. Хотя о чем вообще идет речь, если Бенджамин даже не смотрит в ее сторону!
Розалия ждала звонка от Лауры. Она знала, что это произойдет прежде, чем они увидятся в пятницу на тренировке. И так будет проще — не видеть ее лица.
— Мне нравится Бен, — решительно заявила Лаура сразу после приветствия. — И думаю, я тоже нравлюсь ему…
«Какая чушь!» — хотелось воскликнуть Розалии. По рукам и спине пробежал озноб от воспоминаний о последнем поцелуе на лестничной площадке, который начала она, чтобы посмеяться над Бенджамином, но который до сих пор заставлял ее испытывать волнение.
— Если это так, то, значит, он скоро перейдет к решительным действиям, — почти равнодушно заметила Розалия.
— А если я ошибаюсь, и ему нравится кто-то другой?
“Так ты ему нравишься или нет?!”
— Значит, он перейдет к решительным действиям по отношению к другому объекту, и ты, возможно, узнаешь об этом, — резонно ответила Розалия. — Но, если я не ошибаюсь, он все еще живет со своей невестой. Иногда она приезает сюда по вечерам.
Лаура призадумалась.
— А тебе он нравится? — вдруг спросила она.
— Слишком серьезный!
— Я не заметила. С ним так весело! Но ты права, тебе с ним было бы скучно. А о чем вы говорили по дороге домой?
— Спрашивал, как давно мы с тобой знакомы.
— А ты?
— А я ответила!
Этот разговор раздражал Розалию еще до того, как он начался, а теперь она вообще начинала звереть. Чувство ревности, запустившее свои щупальца еще на пикнике, теперь не отпускало ее.
— Мне бы хотелось, чтобы он пригласил меня куда-нибудь…
— Я не знаю, как помочь тебе! — пыталась отвязаться Розалия.