Вторая жена

— Я имею долю акций в нашей компании и мог бы не работать вовсе, но иногда исполняю какие-нибудь поручения.

— Набиль тоже мог бы не работать? — заинтересовалась я.

— Нет, он — будущий глава компании, и должен быть в курсе всего. Решать многие вопросы, бывать на переговорах, заключать договоры.

— У него очень насыщенный график, да?

— Очень, — подтвердил его брат.

— Ну, тогда с ним понятно, почему он так долго не женился, а что насчёт тебя? Есть девушка?

Малик улыбнулся, потешаясь над моей неосведомлённостью:

— У нас до сих пор девушек часто подбирают родители, и мы с ними, конечно же, до свадьбы общаемся не слишком много. Никаких поздних свиданий как в Европе, никаких встреч наедине. Только при её родне. Мне пытались подобрать невесту, но мне не понравилась.

— А… Набилю? Его сватали?

— У нас всех рано или поздно пытаются сватать, так уж принято.

Ещё одно доказательство того, что судьба нас свела друг с другом сквозь преграды и разные варианты, среди которых мы поняли, что иные нам не подходят. Только он мне, только я ему.

Подошёл какой-то знакомый Малика, они поздоровались и немного поговорили на своём языке. Я услышала в ряду непонятных фраз имя Набиля, может, ему привет передали, может, спросили, как у него дела? Меня не представили, как его жену, но, скорее всего, в Марокко и не принято представлять женщин в деловом разговоре.

— Как ты думаешь, — спросила я брата мужа, когда он вёз меня назад, в наступающих сумерках, — ваш отец когда-нибудь примет наш брак?

— Не знаю, — пожал он плечами.

— Я бы хотела познакомиться с вашими родителями.

— Лучше не стоит, — поморщился он, делая отмахивающийся жест, — зачем это нужно? Говорят, что свекрови часто портят жизнь невесткам, разве не хорошо, что вы живёте отдельно и не касаетесь всего этого?

— Да, возможно, но я и не претендую жить всем вместе, под одной крышей… В любом случае, я бы хотела познакомить Набиля со своими мамой и папой.

— Они живут в Париже?

— Нет… — между братьями не настолько доверительные отношения, или Набиль просто не успел всего рассказать обо мне? Или и не хотел, считая, что о его жене не стоит никому много знать? — Он не говорил разве, откуда я?

— Разве не из Франции? — удивился Малик.

— Сейчас я живу и работаю там, но вообще я из России. Я там родилась.

— О, надо же! А ты так чисто говоришь по-французски! И выглядишь по-французски.

— Я закончила магистратуру в Париже и уже несколько лет там, так что… можно сказать, что вторая родина. Или третья, раз в мою жизнь вошло Марокко, — вдыхая теплый и густой воздух, вносящийся в приоткрытое окошко, я посмотрела на мелькающие за ним виды. — Теперь мне, наверное, предстоит стать и немного марокканкой?

Мне не было скучно в компании Малика, но всё равно я предпочитала компанию Набиля, поэтому с упоением встретила его к ужину, соскучившаяся и разгоряченная. Мы поели, после чего поднялись в спальню. Он ушёл принять душ, позвав меня с собой. Я сказала, что сейчас присоединюсь и начала раздеваться. Его телефон, положенный возле изголовья кровати, пропиликал. Вынимая из ушей длинные серьги, я подошла и посмотрела на экран. Светилось какое-то сообщение арабской вязью, прочитать которое я была не в состоянии. Но на аватарке, хоть и мелко, стояло фото женщины. Местной, судя по тёмным волосам и чертам лица. Попытавшись приглядеться и приблизить, я понажимала. Мобильный был заблокирован, и у меня запросило пароль. Я понятия не имела, какой он у Набиля? Предположив, что его день рождения, я ввела, но не угадала. Секреты друг от друга нам ни к чему, но и лазить по телефонам друг друга — плохая идея.

Приоткрыв дверь в ванную комнату, я заглянула туда, полураздетая, с телефоном в руке. Помахивая им, улыбнулась:

— Тебе какая-то женщина пишет.

— Да? — стоявший под струями воды, Набиль обернулся. Я залюбовалась его широкими плечами и смуглой, гладкой спиной с мышцами, выделяющимися над лопатками. — Может, секретарша?

— В такое время? Как-то неприлично, — в моей руке вновь прожужжала вибрация. Я посмотрела на экран, который по-прежнему не могла вскрыть, но мелкое прикреплённое фото к сообщению отобразило ребёнка. Не совсем крошечного, а возраста младшей школы. — Она шлёт тебе детские фотографии, — озвучила я.

Не выключая воды, Набиль вышел из-под лейки и, подойдя, забрал телефон, сразу же опуская взгляд к присланному. Я попыталась проследить зачем-то за движением пальца, чтобы угадать пароль, но не успела. Господи, зачем я это пыталась сделать? Я что, не могу прямо спросить мужа о чём-то? Могу, разумеется. Помолчав и почитав что-то, он произнёс:

— Это сестра.

Точно! Он ещё во Франции говорил мне, что их трое.

— А с ней ты меня познакомишь?

— Алия замужем и живёт в Касабланке. В этот раз не получится, не будет времени, — отложив айфон к раковине, он соблазнительно воззрился на меня и потянул за руки: — Ты идёшь ко мне?

— Только разденусь до конца…

— Ну нет, ты исчерпала лимит отведённого для этого времени!

— Что? Нет, я просто отвлеклась…

— Поздно! — подхватив меня на руки, Набиль развернулся и понёс меня под душ, смеясь: — Я больше не собираюсь ждать!

— О нет, подожди! Пусти! Дай я сниму бельё! — попыталась сопротивляться я, но потом, тоже захохотав, уже попадающая под струи воды, прекратила вырываться, и мы слились в поцелуе.

Я лежала в кровати и вертелась с боку на бок, почему-то никак не погружаясь в сон. Набиль уснул, а я, хоть и уставшая, и удовлетворённая, переваривала увиденное за день, думала о том, что вскоре придётся возвращаться во Францию. Так не хотелось окончания отпуска! Но в голову по-прежнему лезла и Фатима. Я сначала, увидев женское фото на аватарке, подумала, что это она смеет писать. Но вроде бы это не она была. Не она же? На мелком изображении не понять. Если бы я могла приблизить… Почему я додумываю что-то, если Набиль сказал, что это его сестра? Я что, не доверяю ему? Разве есть у меня повод? И всё же, ребёнок на фото — мальчик, совпадал с тем, что у Фатимы был сын, по словам Набиля. Он же не его? Точно же от её покойного мужа? Господи, я бы не перенесла, если бы от меня скрыли какого-то внебрачного ребёнка! То есть, я даже не знаю, что было бы хуже, если бы он продолжил о нём заботиться и помогать, или плевал бы на него. Не хочу быть замужем за безответственным и жестокосердным, но и за тем, у кого есть дети, способные отвлечь от нашей с ним семьи, тоже не хотела бы. Однако, я люблю Набиля, и это не стало бы поводом для расставания. Спросить у него ещё раз? Скажет, что я сумасшедшая, если разбужу его для этого вопроса. Он же сказал — сестра! Но ещё с России я знала шутку насчёт неверных мужчин, что они всякий свой прокол, всплывших любовниц пытаются обозвать сёстрами и списать на это. Да почему же этой женщине не быть Алией, его сестрой, если у него она есть?!

Что делать с девичьей мнительностью? Заняться мне больше нечем, как накручивать себя ночь напролёт, ища подвох! Если что, спрошу завтра у Малика что-нибудь для подтверждения, так как нам снова предстояло провести день вдвоём. Но что спросить? Нет ли у Набиля уже детей? Если сам Набиль скрыл это, то с чего признаваться брату? Не стоит мне корчить из себя разведчицу. И, постановив, что не надо отказываться от своей былой прямоты и честности, я спросила за завтраком:

— Набиль, а… у Фатимы сын точно от мужа?

Он удивлённо поднял на меня глаза.

— На что ты намекаешь?

— Ну… вы же встречались…

— Элен, нет. Это не мой сын. Я знаком с Фатимой три года, а её мальчику шесть, — он уязвлённо покачал головой, — какие же женщины зацикленные! Почему нужно теперь каждый день вспоминать о Фатиме? Я должен каяться и ползать на коленях, что у меня кто-то был до тебя?

— Я вовсе не к тому…

— А к чему? Для чего ты завела этот разговор?! — его голос становился грубым, таким, какой вызывал в моём организме неприятную дрожь.

— Просто уточнила…