Всё равно будешь моей

— Мира, это я, — слышу знакомый голос, и вскакиваю с кровати. Отодвигаю штору, и вижу Матвея, стоящего на пожарной лестнице. Сумасшедший. Быстро открываю окно.

— Ты с ума сошел? Можешь же упасть, — первое, что приходит на ум.

— Малыш, я к тебе, — совсем тихо шепчет. — Пустишь?

— Матвей, тут слишком высоко. Четвертый этаж. Ты можешь сорваться!

— Я спрашиваю, можно к тебе? — немного раздражённо спрашивает он.

— Можно, — сдаюсь я.

Отхожу от окна, и сердце останавливается, не дышу, пока он не садится на оконную раму. Боже... Матвей в моей комнате. Это сон, точно сон.

***

Мирослава

— Не подойдёшь? — спрашивает и улыбается.

В комнате темно, но полный месяц, за его спиной, освещает комнату. Я вижу его силуэт, вижу улыбку. Я вижу его. Несмело подхожу ближе.

— Ты зачем так рисковал? — шепчу дрожащим голосом.

— Соскучился. Ты не отвечаешь на мои смс. А я не мог больше ждать.

Он обнимает и прижимает меня к себе. А я начинаю плакать в его объятьях. Почему с ним так хорошо?

— Эй, одуван, ты чего? — его голос звучит неровно. Он сильно пьян, только сейчас понимаю это.

— Я боялась, что ты упадешь.

— Я бы не упал, ведь ты рядом.

Он спускается с окна. Закрывает его. Я включаю небольшой светильник, чтобы хоть немного добавить света. Матвей проходится по комнате и рассматривает её. Долго рассматривает школьные грамоты. Так же смотрит на фото в рамках. Там я ещё совсем маленькая. А на одной мне двенадцать.

— Ты такая красивая с этими веснушками.

— Никто не может быть красивый с веснушками. Они меня ужасно бесили.

Он подходит ближе, снова прижимает к себе.

— Мне нужна только ты, — говорит на выдохе, и целует.

И снова земля уходит из-под ног. Чувствую головокружение от вкуса Матвея. Он выпил очень много. И мне, кажется, даже я пьянею от него. Мы садимся на кровать и продолжаем целовать, пока воздух в лёгких полностью не заканчивается.

— Малыш, прости за Агнессу. Я был так зол, когда увидел, как Рустам целует тебя возле библиотеки. Крышу снесло.

— Прости, — шепчу. Снова слезы в глазах. Как я его понимаю. Особенно, после того, как сама испытала чувство ревности. — Но он мой жених, я не могу ничего с этим сделать.

Матвей берёт мой подбородок, и поднимает голову вверх. Долго смотрит в глаза, что-то ищет там, а когда не находит, спрашивает.

— Ты любишь его? — довольно-таки простой вопрос. И ответ на него у меня есть. Но что изменит моя правда?

— Какая разница? Это ничего не изменит. Я выйду за него, понимаешь?

— Я задал вопрос. Ответь, — он злится.

— Не люблю, — выдыхаю.

Он снова целует. Валит меня на кровать, и руками ныряет под мою футболку. Трогает грудь, и я загораюсь. Боже, я в своей комнате, целуюсь с парнем. А за стеной родители. Матвей опускает руку в мои трусы, и снова гладит там. Я вся дрожу. А когда чувствую его тело на себе, меня впервые одолевает страх. Те два раза я не могла думать, только чувства руководили мной. Сейчас же, мозг кидает красные сигналы. Губы Горского опускаются к шее, и я вдруг прихожу в себя.

— Матвей, пожалуйста, остановись. Нам надо поговорить.

Он поднимает свой взгляд, и о боги, там такие демоны плещут. Он смотрит в глаза, при этом в трусиках гладит, и резко надавливает на какую-то чувствительную зону.

— Боже... Матвей... — вырывается у меня. Мне кажется, он мой дьявол — соблазнитель. Он творит с моим телом такое, что я даже не представляла, что такое может быть.

— Говори, — шепчет он, при этом продолжает трогать меня там. Как мне собраться с мыслями, когда я думаю о том, что там с меня вытекают соки. Их много. Чувствую. Ведь Матвей, ещё и растирает их по моим внутренним губам. По телу озноб проходит. Облизываю губы, и пытаюсь вспомнить, что хотела ему такого важного сказать. Тяжело это.

— Я не могу говорить, когда ты там, — произношу пересохшими губами.

— А ты попробуй. Потому, что теперь я не могу остановиться, когда уже попробовал тебя. Я хочу ещё. Всю тебя...

Всю тебя... Ах, да. Именно это и нельзя.

— Матвей, прости меня. Я знаю, что сейчас скажу вещь, которая причинит тебе... Ммм... — сказать боль, не решаюсь, но какое, другое слово подобрать? Мысли вообще собрать воедино невозможно. Потому что он так смотри. Потому что его пальцы во мне. — В общем, тебе это не понравится.

— Говори как есть, — взгляд становится мрачнее. Думаю, он знает, что я скажу, но хочет сам услышать это.

— Я не смогу отдаться тебе полностью. В брачную ночь... — снова запинаюсь, потому что слёзы стекают по щекам. Фу, как отвратительно говорить ему такое. Мне даже больно. — Я должна быть девственницей. А иначе... Это будет конец.

Матвей достаёт руку, и резко выпрямляется. Садится на край кровати, и опускает голову, подпирая её руками.

Я подтягиваю колени под себя, прижимаю их руками. Ну вот, я сказала это.

— Что будет, если ты не выйдешь замуж? К примеру, просто откажешься.

— Я не знаю. Родители не простят мне позора. Отец многим обязан Балканову старшему. Та и от их семьи, я не знаю чего ожидать. Они страшные люди. Я боюсь последствий, понимаешь?

Резко вскакиваю и падаю перед ним на колени. Голову кладу и начинаю плакать.

— Я не хочу тебя терять. У нас есть ещё семь недель. Помнишь? Ты обещал, ещё семь желаний. Давай насладимся этим временем. А потом... — задыхаюсь. Не могу сказать эти слова. А надо. Мы оба должны понимать, что будущего у нас нет. — А потом, каждый пойдёт своей дорогой.

— А если не сможем, одуван?

Он снова поднимает моё лицо, и так смотрит. В его глазах так много всего. Боль, отчаяние, страх. Но ещё там есть надежда. Можем ли мы надеяться на что-то?

— Бог всё видит. Давай дадим ему в руки наши судьбы. И если судьба, он поможет. Если же нет, мы сделаем то, о чём сейчас договорились. Мы расстанемся. Хорошо?

Пока говорю это, захлёбываюсь слезами. Мне уже больно, а мы ведь даже ещё не расстались.

Если бы меня вернули на старт, в то кафе, и дали право выбора. Пройти мимо, и никогда не сталкиваться с Горским, или же столкнуться, и снова пережить всё это. Что бы я выбрала? Мне кажется, всё очевидно. Хочу снова и снова проживать моменты с ним.

Матвей ничего не отвечает. Поднимает меня, кладёт в постель, выключает светильник, и сам ложится рядом. Обнимает, и лишь сильнее прижимает к себе. В его тёплых объятьях я чувствую себя спокойно. И спустя некоторое время я проваливаюсь в сон. А когда просыпаюсь его уже нет рядом, с окна тянет холодом и пустотой.

Глава 23

Мирослава

Воскресение, последний выходной перед новой учебной неделей. Он должен быть спокойным и уютным. Мне никуда не надо идти. Рустам не приедет. Я полностью в своём распоряжении. Так почему же нет покоя в душе? Почему одолевают тревожные мысли?

После пробуждения прошло пять часов, а от Горского ни одного смс. Та и я не решаюсь ему писать. Я задала ему вопрос, который он оставил без ответа. Не согласен он на мои условия. Та и я на них не согласна. Но что я могу сделать? Мне восемнадцать. У меня никого нет, кроме родителей. У меня нет денег, чтобы сбежать и скрыться. Я гражданка другой страны, а в этой стране, до сих пор чувствую себя чужой.

Как я могу пойти против всех? Что в итоге меня ждёт? Ничего хорошего, уверена.

Но вместе с тем, моё сердце уже полноценно принадлежит Горскому. Дурочка — Мирочка влюбилась не в того парня.

Целый день проходит в смятении и раздражении. Бесят даже родители. Выхожу с комнаты лишь один раз, чтобы пообедать. После чего говорю маме, что плохо себя чувствую и хочу поспать.

Вечером, чтобы хоть как-то вынырнуть с апатии, сажусь за ноут и пишу новую статью. После того как я начала посещать клубы, собрать информацию стало немного легче. В университете все равно большинство студентов, ведут примерный образ жизни. А вот когда заканчиваются занятия — маски снимаются, и выползают демоны, блудницы и тд.