Цена памяти

И вот Гермиона замечает саму себя. Она выскакивает из ниши, испуганная, израненная, но… пугающе решительная. Они смотрят друг на друга — и её недоверие будто бьёт Драко под дых, и несколько мгновений он не может прийти в себя. Он страдает, но вместе с тем облегчение затопляет его. Он жадно впитывает её образ, рвано дыша, не в силах даже думать о том, что делать дальше. Но та Гермиона внезапно прищуривается, и яростное пламя в её глазах словно поджигает какой-то фитиль внутри Драко.

С его губ срывается тихое «мне очень жаль», а затем взмах палочки — и заклинание врезается прямиком Гермионе в грудь.

Она падает, а он быстро подходит к ней и опускается рядом на колени. Его взгляд блуждает по её лицу, а руки — зарываются в волосы и ощупывают голову, чтобы убедиться, что она не поранилась ещё больше. Гермиона видит, как его пальцы нежно касаются её лица, очерчивают контур губ, отводят волосы, скользя по виску. Он притягивает её к себе, легко перехватывая, и поднимает на руки. Картинка становится мутной, смазанной. Он приближается к её лицу, прижимается губами ко лбу.

И Гермиона понимает: слёзы застилают его зрение.

Он что-то бормочет, но она настолько в шоке, что не может разобрать ни слова.

Гермиона не знает, сколько проходит времени.

Драко аппарирует, покидая поместье. Пространство схлопывается в одну точку, и они оказываются на поляне недалеко от Хогвартса. Вдали много людей, мелькают разорванные мантии и вспышки заклинаний, раздаются чьи-то громкие голоса…

Вдруг они видят, как от толпы отделяется Гарри.

Он хромает, сильно припадая на левую ногу, и ковыляет в сторону Драко. Его лицо искажено гримасой ярости.

И Гермиону с головой накрывает осознание всего произошедшего.

Будто во сне она глядит, как гневно раскрывается рот Гарри, когда он бросается к ним. Она слышит его крик:

— Ты обещал помочь им обоим! — Он рвётся вперёд, чуть не запутавшись в ногах. — Ты поклялся спасти их!

Он вскидывает палочку, но Кингсли появляется из-за его спины и обезоруживает заклинанием. Гарри кричит, пока Джинни кидается на него сзади, обнимая обеими руками, и вместе они валятся на землю, пачкаясь в грязи. А перед Драко внезапно оказывается побледневший Артур Уизли и с отеческой нежностью забирает израненное тело Гермионы. Его губы дрожат, и он так и не встречается с Драко взглядом.

В отличие от Билла, который появляется следом и жестко, прямолинейно смотрит прямо Драко в глаза, а после направляет палочку ему в лицо.

Гермиона не слышит заклинания, но видит вспышку — и на этом всё заканчивается.

***

Когда череда воспоминаний прерывается, Гермионе требуется несколько мгновений, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Она не знает, как осмыслить увиденное. Она чувствует себя потерянной и никак не может понять, как же всё могло закончиться именно так.

Наконец она гулко сглатывает, опустив взгляд в стол:

— И после этого…

Драко словно ждал, пока она начнёт. Слова вырываются быстро, но на удивление спокойно, сухо:

— После этого Поттер отказался давать показания на моём суде и не предоставил ни единого воспоминания о том, какую помощь я оказывал Ордену.

Его лицо пустое как белый лист, но Гермиона знает, как много эмоций может скрываться за этой равнодушной маской.

— Но как же он мог? — Она потрясённо качает головой. — Ведь он понимал, на что обрекает тебя.

Губы Малфоя изгибаются в жесткой полуулыбке.

— Ты сама говорила об этом, — цокнув языком, Драко разводит руками, и его глаза внезапно сверкают. — На тот момент мне повезло, что Поттер решил не давать показания. В конце концов, он считал, что я хладнокровно убил его лучшего друга и чуть было не закончил дело Беллатрисы и своего отца, когда лишил тебя сознания.

Гермиона вспоминает разговор с Гарри: его эмоциональный всплеск, его тревогу, его невнятные слова. Он не знал, что именно произошло, но сделал свои выводы. Он верил своим глазам — и считал Драко Малфоя предателем и убийцей.

Тяжело было с ним поспорить, особенно после того, как и сама Гермиона в прошлый раз вывалила на Драко свои обвинения и поспешно покинула Азкабан.

Однако это всё ещё кажется ей неправильным.

— Но почему никто не пытался помочь мне вспомнить? — требовательно спрашивает она.

— Никто не знал, что вы стёрли друг другу память, — Драко пожимает плечами. — Наверняка они подумали, что после встречи с Пожирателями твоя память может быть повреждена сама по себе, и решили не способствовать возвращению воспоминаний, чтобы уберечь тебя от них.

Не выдержав, Гермиона обвиняюще восклицает:

— Но ведь из-за этого я не помнила тебя! — Она не верит, что он так легко это говорит. — Когда я очнулась, никто и слова не сказал о тебе.

Выражение лица Драко смягчается. Он сводит брови; вертикальная морщина на его лбу вызывает желание прикоснуться и разгладить её. Гермиона смотрит, как он на миг закусывает губу и медленно говорит:

— Никто не знал про то, что у нас происходило, Грейнджер.

У нас.

О, Мерлин.

— Возможно, Снейп догадывался, но уж точно ни с кем это не обсуждал, а ты сама, видимо, тоже не делилась. Шла война, и это было… — он сглатывает, и Гермиона не уверена, что Драко закончит преложение, но он всё же тихо добавляет: — …между нами.

Гермиона печально опускает голову, глядя на свои дрожащие ладони.

— Но после войны я забыла тебя.

Его шумный вздох вырывается в пространство между ними. Драко долго молчит, и они делят на двоих не только горе, но и тишину.

— Я… — наконец начинает говорить он, но голос тотчас срывается. — Я верил, что когда ты очнёшься, то исправишь ситуацию. Но потом Кингсли рассказал, что ты пришла в себя, но ты так и не появилась. Я ждал. Я думал, что убедить всех освободить бывшего Пожирателя просто заняло больше времени. Но от тебя не было даже весточки, тем временем приближалось Рождество. После Нового года я начал сомневаться… — он вздрагивает и заканчивает с тоской в глазах: — К концу февраля я перестал ждать.

Его лицо трагически омрачено болью, и он выглядит таким открытым и ранимым в этот момент, что Гермиона чувствует острое желание обнять его. Она обводит его взглядом и, решившись, тянется к нему, берёт его ладони в свои и крепко сжимает.

Всё это время она так мало думала о том, что же сам Драко перенёс за этот год.

Гермиона намеревалась исполнить своё обещание, считая предательством то, что не пришла за ним вовремя. Но всё же сомнения вносили свои коррективы в её намерения. Ей не хватало информации и уверенности. И она так страдала от недостатка воспоминаний и тянущей боли, что не обращала внимания на то, что Драко помнил всё — но мучился в сто крат сильнее.

Она стискивает пальцы.

Гермионе хочется успокоить и приободрить его, хочется в который раз пообещать, что теперь уж точно она спасёт его. Но с языка не срывается ни слова. Она лишь впивается в его кожу почти до боли, надеясь, что Драко поймёт, почувствует.

Она так жалеет обо всём случившемся.

— А потом ты появилась здесь, — вновь подаёт голос он. — И оказалось, что ты ничего не помнила, но, конечно, находилась в поиске ответов. Я… Я не мог поверить, что у меня есть шанс, но боялся всё испортить. — Он глядит на их переплетённые руки, даже не моргая, и бережно удерживает её ладони. — Мне казалось, что если ты вспомнишь про… ну, про Уизли раньше времени, — он шумно переводит дыхание, — то не вернёшься. Мне нужно было, чтобы ты снова начала мне доверять.

Его глаза скользят по её рукам, груди, лицу, и они наконец встречаются взглядами.

Серебристые проблески и прожилки, выражение, эмоции, написанные на лице, — всё это заставляет Гермиону почувствовать тепло в груди. Она еле слышно всхлипывает, думая о том, как долго Драко Малфою на самом деле пришлось заслуживать её доверие.

Но теперь он всецело обладает им.

Гермиона верит в него.

Потому что помнит.

Но логика произошедшего всё ещё ускользает от неё. Гермиона пытается собраться с мыслями, обдумывая его судьбу.