Страница 24 из 65
Глава 7
Глава 7
Ночевать предстояло в квартире Сергея Вадимовича. Ночью такси по Москве если и ходят, то точно не в ту сторону. Да и вообще - где московский горком комсомола, а где строительный институт? Пешком замучаешься идти. Так что выбор был небольшой. Зато дом, где жил Крапивин, оказался в той же стороне куда направлялся ректор института. Так что всё сложилось. Да и Михаил Семёнович оказался нормальным человеком. Сам предложил нас довезти до дома. Там, по дороге и было принято решение, о ночёвке у секретаря горкома.
Нормальная квартира у Крапивина. Четыре комнаты и кухня, хоть танцы танцуй. И это не считая кладовки и ванной комнаты. Про туалет я скромно умолчу. Это в 1950 году. Почти в центре Москвы. Дела, блин.
Ужин... Хотя, какой нафиг ужин? Это: или очень ранний завтрак, или сильно послеполуночный перекус. На часах пол-третьего ночи, а мы хомячим на кухне, как не в себя. Всё, что было в подоконном холодильнике, из того что не надо разогревать, переместилось на стол, а потом в желудок... При этом мы старались производить как можно меньше шума. Слава богу, что никого из семьи Крапивина не разбудили. Смешно было, наверное, смотреть на нас, как мы на цыпочках перемещались из кухни в комнату. Как очень аккуратно, стараясь чего-нибудь не уронить и просто не шуметь, готовили спальные места. Умора - стопроцентная, если смотреть со стороны. Спать меня поместили в большую комнату, на диване. Ерасылу постелили тут же на полу. В общем - разместились как-то.
А вот сон не шёл. Столько переживаний, столько эмоций было выдано за этот вечер, что мозг продолжал перерабатывать информацию. Эпизоды нашего общения всплывали перед глазами...
Мы остались в кабинете вчетвером: Крапивин, Ерасыл, ректор Карпеченко и я. Разговор сразу пошёл о новой технологии по производству кирпича. То, что там наговорил этот хлыщ из комсомольской организации Всекопромсовета, никому не было интересно. Все ждали моих откровений. Ну - я и выдал.
Рассказал всё, кроме процентного состава смеси. Оставил на потом. Нечего, раньше времени, о самой секретной части технологии болтать. Вот попадём в комитет по изобретениям, тогда всё и поведаю.
Особенно возбудило ректора простота самого процесса. Он прямо душу из меня вытряс требуя мельчайших подробностей. Я только и успевал чертить один за другим - общий вид пресса и растворомешалки. Такой настрой этого человека нельзя было упускать. Пришлось подключить к беседе Ерасыла. Тот тоже не стал стесняться и, в самых ярких красках, расписал, как мы вдвоём, за небольшой отрезок времени, изготовили тысячу штук кирпича.
Потом, уже я, не упоминая важных мелочей и, конечно же, не дословно, вспомнил и озвучил текст маршрутной карты. Но - сразу же предупредил, что оригинал находится в чемодане и пока его рано доставать. Типа запечатан и опечатан, до поры до времени. Мне повезло, что у ректора нашлось много листов серой, писчей бумаги. На которой прекрасно рисовалось простым карандашом. В такой ситуации, можно легко обходиться без чертёжного инструмента. Нам ведь, не точность нужна, а суть.
Казалось бы, чего там рассказывать про процесс? Смешал, отмерил, спрессовал и дал время на схватывание - вот и всё. Но - это касается только нормального человека. Ректору этого было мало. Сразу видно, что человек занимает своё место - не просто так! Одного он от меня не смог добиться - показать оригинальные документы. Я упёрся, как копыто горного барана в скалу. Не буду показывать и всё.
Чай, сушки и даже баранки - всё это отвлекало, но - ненадолго. Вахтёр три раза приходил узнать, сколько ещё будет длиться заседание. Ему спать видите ли пора, а мы тут шумим. В какой-то момент разговор перешёл на проблемы с подачей заявления. Тут всё было не так просто. Сам комитет по изобретениям, сейчас, не существует как организация. Там разрабатывают порядок регистрации и все сопутствующие дальнейшие действия. Но - какие-то действия всё-таки происходят, только очень медленно и тяжело. Например, чтобы подать заявление частному лицу, придётся много и долго доказывать оригинальность изобретения. Гораздо легче и, почти всегда со стопроцентным результатом, принимают заявления от организаций, на базе которых было создано или разработано что-то новое. Поэтому Крапивин решил представить мою технологию под эгидой МИСИ. Чтобы избежать лишних вопросов и ускорить регистрацию - как-то так.
После всего услышанного, я задумался. С одной стороны - это был выход из положения, а с другой - это куча ненужных мне соавторов. Надо думать. Только ректор не дал собраться и всё обмозговать. Он снова начал уговаривать меня и приводить убойные доказательства своей правоты:
— Вилор, ты пойми! Я не претендую на соавторство и уж тем более, на авторство твоей разработки. Мы просто проведём по бумагам, что твои исследования проводились в нашей институтской лаборатории под моим непосредственным контролем.
— Как-то это всё, - я с сомнением посмотрел на ректора, - очень неожиданно. Это придётся все документы переделывать. А что делать с журналами лабораторных работ? Там всё прошито и опечатано.
— За это не беспокойся, - махнул рукой Карпеченко, как будто бы говоря о чём-то пустяковом, - для этого есть множество способов. Не всегда всё, в работе лаборантов, проходит гладко. Вот были придуманы некоторые ходы для исправления ошибок.
— Обманывать ответственных лиц, - я посмотрел прямо в глаза ректору, - как-то не очень хочется.
— А это не обман! - подскочил со стула Михаил Семёнович, - за это не переживайте. У меня есть такие полномочия. Я могу контролировать все исследования не вмешиваясь в сам процесс. Что и будет отражено в твоих бумагах. Просто поставлю печать института и распишусь, что работы проведены без нарушений и в соответствии с нормативными требованиями. А это уже говорит о коллективной работе.
— А что делать с маршрутными картами?
— Там всё ещё проще, - улыбнулся ректор, - ты какие штампы там использовал? Технические?
— Нет! - тут же окрестился, от такого нарушения правил, я, - как и положено, строительные.
— Вот и ответ, на твой вопрос, - продолжая улыбаться произнёс Семён Михайлович, - графу "контроль" никто не отменял. Ты её заполнял?
— Нет, - хмыкнул я, - мы правила знаем и куда не надо рейсфедером не лезем, ибо капля туши попавшая в неположенное место может иметь эффект осколочной гранаты. Достанется всем причастным и рядом стоящим.
— Хвалю, - протянул мне руку ректор, - знаешь наши поговорки.
— Прошу прощения, Семён Миха́йлович, - в ответ я улыбнулся и пожал руку ректору, - это поговорка Калужского строительного техникума.
— Откуда такие познания, молодой человек? - удивлённо уставился на меня товарищ Карпеченко, - мне казалось, что я знаю всё про наши внутренние были и небылицы.
— Три месяца лабораторных работ в подвале Калужского техникума, - гордо глядя на московского ректора, произнёс я, - под руководством Сергея Анатольевича Кузнецова. Пришлось много всякого услышать из первых уст. А уж про то, что наш техникум старше московского института, я и раньше знал. Этой поговорке больше тридцати лет. Тогда, на учёбу, в наше учебное заведение, приходили те, кто в гражданской войне поучаствовал. Вот и шутили так необычно. С армейским юмором, так сказать.
— Хм... - только и смог выдавить из себя Михаил Семёнович, потом добавил, - занятно.
Минут десять он, о чём-то размышлял. А мы к нему не лезли. Пусть течение мыслей приведёт в порядок. Нам он нужен дееспособный и разумный.
Неожиданная молчаливая пауза долго не продержалась. Ерасыл начал всех уговаривать, закончить собрание. А что? В чём-то он был прав. Недолго думая все решили, перенести дальнейшие разговоры на завтра...