Страница 18 из 48
На линии раздается голос Марко:
— Где твой телефон, Лука?
— В моем пиджаке на полу. Что случилось?
— Через десять минут. Мы встретимся с ними лоб в лоб. Белый GTR, пикап и внедорожник.
Марко называет номера, которые нам не нужно записывать, потому что у Виктора фотографическая память. Вот почему от этого человека ничего не ускользает.
Минуты тикают, и когда мы должны в любой момент столкнуться, Виктор опускает окно, говоря: — Ты знаешь правила. Резко налево.
— Понял.
— Приготовься, — бормочет он, его глаза прикованы к машинам впереди.
Внутри меня все замирает, поскольку расстояние между нами и албанцами быстро сокращается, затем Виктор рявкает: — Сейчас!
Я дергаю руль влево, шины визжат, и Виктор открывает огонь по GTR. G-Wagon внезапно останавливается, я выхватываю у Виктора пистолет-пулемет и распахиваю свою дверь. Выбираясь, я подхожу к передней части машины и открываю огонь, прикрывая Виктора, чтобы он мог вытащить свою задницу из G-Wagon.
Албанцы выскакивают из своих машин, затем начинается настоящий ад, когда мои люди вступают в бой.
Когда я впервые занял пост главы мафии, мое сердце бешено колотилось в груди, и я весь обливался потом, но со временем это прошло. Сейчас я почти ничего не чувствую. Это просто еще один рабочий день.
Другие машины на дороге сворачивают, чтобы избежать перестрелки, и я знаю, что это только вопрос времени, когда дорожный патруль прибудет на место происшествия.
— Давайте закончим с этим, — кричу я своим людям, продвигаясь вперед.
Пуля удачливого ублюдка пробивает мой бицепс, но на этом его везение заканчивается, когда Виктор убивает его.
Три машины расстреляны, и когда я убиваю последнего человека, кричу: — Вперед, вперед, вперед!
Между мафией и Братвой у нас в кармане половина правоохранительных органов, но это не значит, что мы останемся здесь после убийства группы албанцев.
Мы с Виктором запрыгиваем обратно в G-Wagon, и давлю на газ, шины визжат.
— Прямо. Поворот через четыре мили, — говорит Виктор, быстро засовывая оружие обратно в спортивную сумку.
Держа одну руку на руле, я снимаю бронежилет и отдаю его Виктору.
Внезапно он рявкает:
— Блять, у тебя идет кровь. Остановись.
— Ты знаешь, что я не могу, — бормочу я. Я съезжаю с пандуса и сворачиваю на случайные дороги, пока даже я не теряюсь. Останавливая машину, мы с Виктором выскакиваем и быстро кладем спортивную сумку в потайной отсек.
Виктор тянется к моей руке, на что я огрызаюсь:
— Я в порядке. Мой пиджак скроет кровь. — Я пожимаю плечами, наконец-то чувствуя укус от пули, впивающейся в мышцу моего бицепса.
Определенно, это больше, чем просто рана.
— Я за рулем, — говорит Виктор, его тон не оставляет места для споров.
Как только мы возвращаемся в G-Wagon, он спрашивает: — Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Да, это просто рана, — вру я, чтобы он не волновался. — Давай вернемся.
Нам приходится ехать домой по более длинному маршруту, потому что мы перекрыли шоссе, и пробки будут на многие мили. К тому времени, как мы добираемся до офиса, мою руку сильно жжет.
— Я собираюсь отправиться домой, — говорю я, когда мы выбираемся из машины.
Виктор кивает.
— Я проверю любые новости, касающиеся убийства.
— Дай мне знать, если что-нибудь найдешь.
— Обязательно.
Виктор направляется в здание, пока я сажусь за руль. Ехать обратно в квартиру – сущая мука, и я стараюсь как можно меньше пользоваться левой рукой.
Я заезжаю в подвал и паркуюсь на своем обычном месте, но в тот момент, когда я выхожу и не вижу Ивана и Льва, мой лоб хмурится.
Я вытаскиваю телефон из кармана и вижу пропущенный звонок от Марии, но она не потрудилась оставить сообщение. Поднимаясь в квартиру, я уже знаю, что найду, а после перестрелки это последнее, на что я настроен.
Когда двери лифта открываются, и я не нахожу Марию в квартире, необоснованный гнев наполняет мои вены.
Господи, она испытывает меня не в тот гребаный день.
Глава 17
МАРИЯ
В тот момент, когда я вхожу в фойе, раздается низкий и грозный голос Луки: — Где, блять, ты была?
Я внезапно останавливаюсь, мои брови взлетают вверх.
— Я ходила в магазин. — Я поднимаю пакет с закусками и ибупрофеном.
Он прислонился к кухонной стойке, его руки небрежно засунуты в карманы, ноги скрещены в лодыжках.
Поза может быть и непринужденная, но я чувствую волны гнева, исходящие от него, за милю.
Он медленно отодвигается от стойки, его темный пристальный взгляд останавливается на мне.
Дрожь пробегает по моей спине, когда я прохожу через фойе.
— Где твой телефон? — он требует, его тон нервирующе спокоен.
Я указываю на лестницу.
— Наверху.
— Господи, ты одержима желанием свести меня с ума, — бормочет он.
— Я пыталась дозвониться до тебя, но ты не ответил, — говорю я в свое оправдание.
— Тогда ты отправляешь мне гребаное сообщение, — кричит он. — Я там веду гребаную войну! Последнее, что мне сейчас нужно, это беспокоиться о тебе.
Моя голова откидывается назад, мгновенный гнев наполняет мои вены.
Никто не кричит на меня.
Подходя ближе к Луке, я бросаю на него предупреждающий взгляд.
— Не кричи на меня! Ты не единственный, кто воюет. Мои яичники в настоящее время разрывают мои внутренности, и это чертовски больно. Я чересчур эмоциональна и чертовски капризна, и я просто вышла купить свои любимые закуски, потому что в твоем чертовом доме нечего есть.
Лука качает головой, выглядя немного озадаченным.
— Что у тебя?
— У меня месячные, — бормочу я. Протискиваясь мимо него, я кладу пакет на стойку и достаю ибупрофен. Закидываю две таблетки в рот и запиваю небольшим количеством воды.
Лука просто смотрит на меня, когда я беру шоколадку.
— Привыкай к этому, муж мой. Кровь будет течь всю следующую неделю. — Я плюхаюсь на диван, прижимаю аккумуляторную грелку к животу и облегченно вздыхаю, когда снимаю обертку с шоколадного лакомства, в котором отчаянно нуждалась весь день.
Как только я откусываю кусочек, мой живот решает, что сегодня подходящий день для того, чтобы усилить спазмы. Я поднимаю ноги, сворачиваясь в углу и сильнее прижимая грелку к коже.
— Господи, лучше бы ибупрофен поскорее подействовал, — шепчу я себе.
Это было дерьмовое шоу, когда появилась тетя Фло10. Я как раз распаковывала вещи и понятия не имела, где лежат мои тампоны. У меня было сильное кровотечение. Мне потребовалось тридцать минут и половина рулона туалетной бумаги, прежде чем я наконец нашла эти чертовы тампоны.
Я слышу, как Лука поднимается по лестнице в нашу спальню.
Черт, в шкафу беспорядок. Он, наверное, наорет на меня. Хотя я не ожидала, что он вернется так скоро. Я проверяю время, замечая, что всего два часа дня.
Определенно я не виновата, что он пришел домой рано.
Он проводит наверху некоторое время, прежде чем спускается, одетый в свитер и брюки от костюма. Даже не взглянув в мою сторону, он направляется прямо на кухню.
Я уже почти начинаю думать, что он будет молчать, когда спрашивает: — Ты сегодня что-нибудь ела?
Его голос звучит устало, но, по крайней мере, он больше не выглядит сердитым.
Несмотря на то, что у меня сильные судороги, я встаю и подхожу ближе к нему. Я протягиваю оливковую ветвь и первая извиняюсь: — Прости, что набросилась на тебя.
Лука открывает холодильник и начинает доставать ингредиенты.
— У нас обоих было дерьмовое утро. Давай оставим все как есть.
В глубине моего сознания начинает закрадываться беспокойство.
— Я оставлю сообщение в следующий раз. Я отсутствовала всего пятнадцать минут, и со мной были Иван и Лев.
— Все в порядке.
Мои глаза изучают его лицо, замечая, что он выглядит бледным.
— Что произошло сегодня?
Лука только качает головой и продолжает готовить еду.