Геммы. Сыскное управление

Полицмейстер замер на мгновение, а потом расхохотался, уперев руки в бока:

– Да знаю я, знаю! Диана выследит мерзавца, где бы он ни скрывался, а этот ухарь Лестер надерет тому задницу голыми руками. Я читал ваши личные дела, разумеется, – ухмыльнулся он в ошеломленное лицо Илая, – но мне было важно услышать, что и как ты скажешь, кадет Илай.

Хорошо, что никто не знает о его крайне неуспешных попытках внушить Хранителю Архива желание уснуть, напев тому в ухо неслышную колыбельную! Позор, да и только.

– Рад слышать, господин полицмейстер. Должен сказать, сейчас крайне важно отыскать хотя бы часть ящериц, что еще не успели околеть. Насколько мне известно, агама-летяга считается священным животным в Адашае, и нам следовало бы вернуть на родину хотя бы часть…

Тут он заметил за спиной полицмейстера подозрительное движение и насторожился. А через миг быстро заковылял на вытянувшихся когтях к одному из коробов:

– Фундук, брысь, место!

Судя по его вздыбленному полосатому хвосту и хищно распушившимся усам, Дук был тем, кто обнаружил выживших священных зверей Адашая. И теперь пытался выковырять их из короба и сожрать.

Допросом Норма осталась недовольна. По сути, ей даже не дали задать ни единого вопроса из заготовленного ею универсального списка для первичного протокола. Действительный служащий бегло опросил задержанных, а Норма лишь стояла рядом и кивала или мотала головой, когда к ней обращались, чтобы узнать, правду ли они говорят. Ею овладела нежданная робость, которой она раньше за собой не помнила. Возможно, выступи она лучше во время задержания, то могла бы задирать нос, как Лес, распускать хвост, как Илай, или держаться независимо, как Диана. Но, если подумать, братья и сестра вели себя так всегда. Значит ли это, что она, Норма, такая и есть – робкая молчунья, неспособная заявить о силе своего таланта? Нет, быть такого не может.

Контрабандисты не сообщили ничего стоящего, но только потому, что ничего полезного для следствия они и не знали. Так, обыкновенные исполнители, наряженные в шоры более ловкими дельцами. Они служили только на этом складе, заказчиков не видели, груз оставляли по частям в разных точках города, о которых никогда не знали заранее – ранним утром курьеры из беспризорников доставляли карту с помеченным крестом пунктом.

«Какая-то странная секретность для тех, кто ворует животных. Пусть даже и священных. И для чего их столько?» – размышляла Норма, но задавать эти вопросы бандитам смысла не было.

Отобрав у контрабандистов последнюю карту, похожий на объевшуюся цаплю полицмейстер вручил ее Лесу и Диане, велев отправляться на место и все там разнюхать.

В учебном корпусе, где прошла почти вся их жизнь, эти двое составляли прекрасный тандем – Малахит и Яшма, охотник и боец. Их-то не гоняли по двадцать кругов гусиным шагом вокруг здания корпуса, как Норму с Илаем, уродившихся с талантами дознавателя и координатора. Лес протянул Диане руку в толстой сокольничьей перчатке и поддал Фундуку пятками по мохнатым бокам. Напружинив задние лапы, кошкан скачками понесся прочь.

– Есть тебе что спросить у них? – снизошел до Нормы офицер. – Ну там, что вы обычно спрашиваете.

Норма стиснула в кармане мундира лист опросника. Какая глупость! И она подумала, что с первого дня сможет сделать что-то потрясающее, что-то новое? Что-то, что на самом деле облегчит работу сыскному управлению?

– Ну, нет так нет, – не стал дожидаться ответа офицер и махнул своим: – В телегу и до острога их! На каторгу пойдут как миленькие.

– Как на каторгу?! – вскинулся один, на чьем лице все еще сочилась кровью разбухшая царапина. – Как так на каторгу, господа хорошие! Да за что, за какие грехи? Мы ж простые рабочие, нанимались через приказчика к купчине, ящики таскать да грузы торговые по городу развозить! Почто нам было знать, что это незаконно?

В груди дернуло, а в голове разом прояснилось, будто шальной ветер подхватил кисейную занавеску, плеснув в сумрак чистым светом. Так уже бывало раньше, бывало и сегодня, но чувство истины вернулось с новой силой.

– Он говорит правду, – тихо произнесла Норма. Но когда никто не отреагировал, откашлялась и повторила громче: – Этот человек не врет, он не знал, что груз контрабандный! Скажи мне, где тот приказчик, что вас нанял, – обратилась она к притихшему мужику.

– Неведомо мне, – буркнул тот, вжав голову в плечи, обтянутые плешивым полушубком. – Он в доках обретался, сцапывал по одному тех, кто работенку подыскивал. Больше мы его не видывали.

Остальные горе-контрабандисты согласно закивали.

– Снова правда, – подтвердила Норма, почувствовав внутри новое колыхание светлой завесы. – Господин полицейский, их вряд ли можно считать виновными.

Но чуда не произошло. Сыскной дернул щетинистым подбородком:

– Преступление есть преступление. Знали они – не знали, закону разницы никакой.

– Но как же…

– Тебе бы «Уложение об ответственности» подучить, девочка.

Через минуту Норма беспомощно наблюдала, как мужиков со связанными руками по одному выводили из разгромленного склада и сажали в казенную телегу, запряженную парой меринов.

И так-то ей предстоит служить на благо людей и во славу серафимов?

– Что, снова глаза на мокром месте? – Илай подошел неслышно, повторно подгибая лязгающие по полу когти.

– Я не плачу, – сердито отозвалась Норма и поправила манжеты.

– И правда, – покладисто согласился брат-Янтарь. – Мне показалось.

– Я просто… не могу понять.

– Мы поймем, – пообещал он. – А сначала помоги мне разобраться еще с кое-чем, пока мы еще здесь. Полицмейстер сказал, у нас еще несколько минут.

Илай потянул ее за обшлаг и повел, как многие годы до этого водил за собой за руку, крались ли они ночью на кухню или брели отрабатывать очередную провинность перед наставниками. Брат, пусть никто из геммов не связан меж собой родной кровью, был ее путеводной звездой.

– Смотри, – объявил Илай, присаживаясь на корточки у одного из ящиков. – Тут буквы выжжены: «Аd. Аy», будто кто название Адашая сократил, а ниже еще значок вроде треугольника, три черточки.

Норма наклонилась и увидела, на что он указывал.

– А вот на этом, – Илай заломил треуголку на затылок и по-крабьи переместился вбок, подметая черным шерстяным плащом грязный пол, – те же буквы, но уже круг, разделенный на сектора. Содержимое одинаковое. Что скажешь?

Норма убрала за ухо выбившиеся из косы пряди и пожевала нижнюю губу.

– Возможно, это вместо цифр, ну, для неграмотных. Помнишь, нам говорили, что читать и считать может только каждый седьмой мирянин? Не считая благородных. А те бедолаги, которые попались нам здесь, точно были не из ученых или дворян.

– Бедолаги? – вскинул брови Илай. Брови у брата были знатные – на два тона темнее пшеничных волос, широкие и разговорчивые, под стать хозяину. – Ты слишком мягкосердечна.

– Я слишком хорошо вижу людей.

– Они оказали сопротивление, – напомнил он.

– Кто угодно обделался бы, напрыгни на него Фундук когтями вперед, – фыркнула Норма, – и стал бы защищаться.

Илай расхохотался, запрокинув голову. Спорить с ним совершенно невозможно, даже если он нес несусветную чушь. Легкий человек, он летел по жизни золотистым перышком.

Наконец их окликнули и позвали наружу. Пора было ехать в управление.

Норма чувствовала, как они оказываются все дальше и дальше от учебного корпуса, который был единственным домом, что она знала. Теперь это место выплюнуло их в мир, ведь без геммов в нем никак. И Норма была готова, она готовилась к этому дню всю свою жизнь, но мурашки кололи, будто с нее спустили шкуру, а новая розовая кожица была еще слишком тонкой. Чтобы хоть немного успокоиться, она расправила на коленях ткань новой синей униформы.

Полицмейстер при ближайшем рассмотрении показался приятным человеком. Вежливо расспрашивал про житье-бытье, про учебу в корпусе, про науки, которые осваивали геммы. Особенно заинтересовался он логикой, постулатами которой наставники призывали руководствоваться в расследованиях.