Геммы. Сыскное управление

Впрочем, о той говорили многое, во что свято верили, а потому отделить правду от вымысла было сложно даже Норме.

Карета захлопнулась, как мышеловка, покачнулась и поехала. Стиснутые на одном сиденье геммы ерзали, пытаясь уместиться.

– Не буду даже спрашивать, где вы четверо таскались, – заявила Рахель таким тоном, будто именно что требовала полного отчета в каждом действии за последние двое суток. Но все же продолжила: – Меня не волнует, чем вы там заняты по поручениям того увальня, полицмейстера. Сейчас есть задача поважнее.

– Госпожа куратор, – с самой мягкой из арсенала своих улыбок начал Илай.

– Приказа открывать рот не было, кадет. Ах да, вы ведь теперь не кадеты, а служащие сыска. – Она криво ухмыльнулась. – Не обольщайтесь. Церковь Святых Серафимов всегда будет стоять за вашим плечом, и, когда понадобится, вы должны прийти на ее зов. Немедля. Безропотно и со всей возможной благодарностью.

Геммы одновременно склонили головы, чтобы продемонстрировать покорность. Лишь бы только не смотреть в алые глаза Палача.

Лес при известном усердии тоже однажды сможет называться Рубином, но его яшма изначально была другой – теплой, вишнево-ягодной, живой. Из глазниц Рахели на них смотрели кровавые стекляшки.

– Теперь, когда мы прояснили, кто у кого на поводке… – Рахель откинулась на спинку сиденья и вытащила из-за пазухи несколько бумаг, перевязанных бечевкой и скрепленных сургучом. – Октав, приступай к своим обязанностям. Хоть это ты можешь?

Если бы Норма могла, она бы тихонько присвистнула: кому-то крепко прищемили вельможный хвост.

Октав отработанным движением сломал сургуч. Этим жестом он как бы говорил: никто прежде не читал этих бумаг; все, что они содержат, – секретно.

– «Прямым приказом Его Святейшества Диаманта, при посредничестве Круга Глиптиков, отрядить геммов четвертого поколения для поисков Катерины Дубравиной, девицы семнадцати лет. Сословие дворянское, наследная графиня. Рост и внешность неизвестны. Детали выяснить самостоятельно. Цель: девицу найти, живой и невредимой передать уполномоченному представителю Внутренней Церкви Святых Серафимов. Ослушание наказуемо», – похоронным тоном закончил Октав и поднял глаза от бумаги. В полутьме кареты он казался тенью Рахель, только глаза посверкивали лиловым. – Вопросы?

Норме как никогда прежде требовалось переговорить с Илаем, но тот, как назло, упорно молчал – и вслух, и в мыслях. Или он сейчас переговаривался со своим любезным Октавом? В таком случае лучше бы ему выяснить хоть что-то полезное.

Приказ звучал… безумно. Наследная графиня без лица, без каких-либо признаков. Пропала. Откуда, куда? Почему ее ищут? Грозит ли ей опасность? По крайней мере, опасность большая, чем оказаться в руках Рахель, а к тому все и идет.

Вопросы имелись, даже слишком много, но задавать их было боязно.

Ситуацию спасла Диана. Славная невозмутимая Диана!

– Слишком мало сведений. Есть еще?

– М-м, нашей гениальной Охотнице нужна помощь? – переплела пальцы Рахель.

– Даже опытному Охотнику нужно знать больше, чем просто имя и возраст. – Диана пожала плечами, из-за чего чуть не вывалилась с места, занятого на сиденье.

Рахель фыркнула.

– Никчемное поколение, – процедила она, имея в виду совершенно всех присутствующих здесь геммов. Они-то с Михаэлем относились к поколению предыдущему.

«Спасибо хоть пометом не обозвала, учитывая, как она любит собачьи аналогии, – подумалось Норме. – Как все-таки славно, что даже Сияющие не могут читать мысли. Разве что сам Диамант…»

– А теперь навострите свои уши, щенки. – Рахель подалась вперед, поставив локоть на граненое колено, обтянутое кожаными брюками. – Дочь графа Андрея Дубравина вот уже десять лет как… мертва. По крайней мере, так утверждал ее отец. Задавать ему вопросы напрямую не стоит, так как он явно что-то скрывает и будет продолжать скрывать от нас. Не смотри так на меня, синеглазка, – цыкнула она на Норму, хоть та даже не поменялась в лице. – Твой слабенький талант Дознавателя не сможет расколоть Дубравина – он слишком высоко летает, а лгать, как молиться, приучен сызмальства. Разве что однажды он просчитается и попадет уже в наши руки… – Рахель мечтательно запрокинула шею. – Выясняйте как хотите. Больше информации дать мы не можем. Но скажу вам одно…

Она снова наклонилась вперед, точно хотела поведать геммам секрет:

– Если найдете доказательства тому, что сам Дубравин – еретик, я, пожалуй, даже не стану вас калечить.

– А он еретик? – разлепил пересохшие губы Илай.

– Граф – советник ее императорского величества. Сам как думаешь, тупица?

Норма не считала тупицей ни себя, никого из геммов, но слова Рахель требовалось как следует обмозговать. В тесной карете, по соседству с полыхающим Лесом, чья температура тела всегда была ощутимо выше, чем у остальных, и ощущалась как лихорадка, соображалось туго. Да еще и Илай, благоухающий на всю карету конским навозом…

Рахель истолковала их молчание по-своему:

– Никчемыши, – прищелкнула она языком. – Так и быть, в интересах дела дам вам кое-какую подсказку: Дубравин знался с нежелательными лицами. Очень нежелательными. Если бы не последние события, никто бы так и не услышал ни о какой Катерине. – Карета, до того мерно катившаяся в неизвестном направлении, остановилась. – А теперь все прочь. Займитесь делом. Рапорт жду через неделю.

Поспешно вывалившись на морозную улицу, все четверо долго не могли отдышаться – присутствие Рахель будто выжигало весь воздух. Оглядевшись, геммы поняли, что вновь стоят перед сыскным управлением – они сделали полный круг. На город опускались зимние сумерки, и на первом этаже здания горели редкие огоньки масляных ламп тех полицейских, что дежурили в ночь. С неба сыпал крупный снег.

– Так, я в баню, – сдался Илай. – Где, говорили, она здесь?

– На соседней улице, – подсказал Лес и понюхал свою подмышку. – Я с тобой.

– А мы пока самовар растопим, – подхватила Норма.

Диана в задумчивости смотрела в вечернее небо над головой, щурясь сквозь толстые стекла окуляров, будто в нем были ответы на какие-то ее особенные вопросы.

Обсуждать произошедшее сразу же не хотелось никому. Всем нужна была передышка.

Братья, порозовевшие и уже не такие вонючие, подоспели как раз к тому моменту, как Норма с Дианой ухитрились-таки раскочегарить пузатого медного монстра – угольками поделились дежурные офицеры, оказавшиеся вполне дружелюбными малыми, – и вскипятить воду. С собой Илай и Лес принесли колесо благоухавшей чесноком копченой колбасы и горшочек протертой брусники.

– Лавочник сказал, если ягоды на колбасу намазать, будет вкусно до небес, – с воодушевлением сообщил Лес, выгружая снедь на стол среди чашек.

– К слову, а чем там Фундук пробавляется, на конюшне? – поинтересовалась Диана. – Не овсом же.

– Фундук на полном довольствии. Для него там в леднике и рыбка есть, и ребрышки.

Это объяснение всех устроило.

Жуя колбасу с брусникой, и правда до небес вкусную, Норма осмотрела комнату, ставшую общей столовой. Беленые стены с покатыми сводами, окна с решетками на них. Неплохо, но не так, как в кухне у той мистерики, Дольской. У той каждый уголок, каждая балка говорили о том, что дом обжит и любим. Норма не знала подходящего слова, таких слов не было ни в учебниках, ни в священных текстах, ни в атласах, но этого чего-то пока не было здесь, в их новом доме. Духа обитания.

Никто так и не решался начать разговор о задании Рахель. Всего несколько часов назад они были так воодушевлены находками по делу о поджоге и жар-птице, но теперь над ними навис долг перед Церковью.

Десять лет они жили и обучались при монастыре Крылатого Благословения. Все эти годы их готовили к тому, что однажды они выйдут в опасный, грешный мир и начнут трудиться на его благо. Они могли стать егерями, солдатами, служить в губерниях или при дворе, как их предшественники.

Но много позже, года три назад геммам четвертого поколения сообщили, какая судьба им уготована – помощь столичному сыску Паустаклавы. Таково было предзнаменование свыше, истолкованное самим Диамантом.