По прозвищу Чумной

*

— Мать вашу, свет! — прохрипел бы колдун, когда блок раскрылся в не слишком просторном, но достаточном для жизни изолированном помещении, но из-за зашитого рта вышло только недовольное мычание.

— На столе лежит скальпель, на всякий случай, не знаю, ты собирался ногтями швы снимать, отторгать нитки, или что ещё. Зеркало там же. Не спеши. Прийди в себя и будем решать, что с тобой делать дальше, — отозвался Оййох, одновременно приглушая свет за обзорным окном.

Некромант лежал на полу относительно недолго и весьма активно, больше потому, что разминался, прежде чем открыть глаза и сесть. Что ж, на базу его довезли, не выкинув в открытый космос, уже хорошо, уже заметно возвращает надежду на лучшее. За зеркало и конверт со стерильным инструментом взгляд зацепился сразу же. Стежков было наложено не слишком много, так что справился он быстро. Наконец-то! Как же приятно размять измученные мышцы лица и погримасничать, ощущая, как восстанавливается чувствительность занемевшего рта.

— И оденься что ли. На дежурстве сегодня Элиз, она-то может и не против посозерцать твой голый зад, но Глейд может не оценить ситуацию. Знаешь, для отцов их дочери всегда нежные принцессы, а весь мужской пол вокруг — наглые и недостойные.

— Да уж, здесь от него я никуда не убегу, — колдун аккуратно поднимается на ноги, рассматривая сложенную на кровати стопку одежды, и без капризов принимается натягивать её на себя. — Давно я здесь?

— Около суток. Как себя чувствуешь? — медик был в управляющему блоке изолятора один.

— Удивительно неплохо. В желудке, правда, чёрная дыра, но это ожидаемо.

— Использовать стандартное оборудование, чтобы взять у тебя анализы, я не решился, так что собери сам пару пробирок крови, там в углу установлен анализатор попроще, чтобы в случае чего утилизировать было не жалко. Но Кодэх сказал, что магически ты ничем подозрительным не фонишь, впрочем, он не знает, нормально ли это для твоего вида в таком состоянии, или даже в трансе все изменения должны ощущаться.

— По идее — должны, если там что-то серьёзное, — некромант снял жгут, замедляя ток крови до прежних значений. — То, что во мне циркулирует, если ещё не разложилось, уже совершенно точно не зиландская чума. Но я не знаю, как это скажется на остальных.

— Благоразумный колдун, какая прелесть! — раздался под потолком женский голос. — Привет, рада, что ты ещё с нами!

— Давно подглядываешь?

— Достаточно, — уклончиво произнесла технопатка. — Что, через сколько выписка?

— Через пару недель — не раньше! — Оййох рассматривал ровные столбцы данных. — Слишком больше расхождение с результатами прошлого замера, который можно принять за условно нормальные значения... Так, сейчас отправлю тебе постоянную версию, найди артерию, на которой сможешь без проблем закрепить. Нам обоим так будет удобнее. И — завтрак!

— Скорее обед, — фыркнула Элиз.

— У тебя другой работы нет? — Оййох посмотрел куда-то в угол, под потолок, словно через камеру пытался заглянуть ей в глаза.

— Ой, ладно, пойду я от вас!

Ликс, не долго думая, зафиксировал небольшой анализатор на шее, буквально вживляя его под кожу. Наблюдающий за этим медик только головой покачал, то ли поражаясь очередным удивительным возможностям некромантского организма, то ли в глубине души завидуя такой живучести. Несколько недель без нормального питания, насыщение магией можно в расчёт не брать, однако колдун весьма бодр, да и пёс его активно своего хозяина объедает. Надо будет увеличить этим двоим порции. Что ж, некрос явно был чертовски удачлив, а с учётом всем известной покровительницы — скорее всего у божества Зиланделикса есть на него свои планы. Пусть Оййох и был учёным, отрицать существование как магии, так и различных божеств он не мог, это были доказанные много поколений назад факты.

— Ну, что я могу тебе сказать хорошего, — он дождался, когда некромант закончит с едой. — Жить ты будешь.

— Спасибо, доктор. А вокруг меня кто-нибудь жить будет?

— Родственники точно, если таковые имеются. Я ещё проведу несколько проверок, но, кажется, у тебя генетически повышенная устойчивость к конкретно этой чуме. Не абсолютный иммунитет, но шансы её пережить в разы выше, чем у всех остальных. Что думаешь?

— Скорее всего так и есть. Мои предки с материнской стороны её и создали. Странно, что Астрелис пытался меня уничтожить именно ею, не думаю, что ему не сказали, чей я потомок, когда на обучение спихивали. Хотя... могли и замолчать.

— Драма в благородном семействе? — лезть ридалец не стал, справедливо полагая, что как только колдун захочет выговориться, то сам расскажет, а напрасное любопытство иногда стоит жизни. В случае с некромантами же порой и посмертия.

— Что-то вроде того.

«Причём дважды. В обоих мирах», подумал Ликс, принимаясь вслушиваться в рассуждений Оййоха о составе его крови. Эти мысли были куда приятнее и не грузили голову.

*

— Ваше Императорское Высочество, инквизитор Воронов по Вашему приказанию прибыл! — Кир стоял на вытяжку перед Великим Князем, в глубине души мечтая лишь поскорее выйти из кабинета и вылезти из душащей его парадной формы.

— Присаживайтесь, Кирилл, — он махнул инквизитору на место за столом, медленно прикрывая глаза, как делают люди, у которых страшно болит голова, и которые старательно от этой боли отмахиваются ради дел, вертеть головой не хотелось, так что место инквизитору он предложил как раз исходя из этого, напрямую в поле зрения.

— Кир, Михаил Алексеевич. Это полное имя. Воронов Кир Мефодьевич. Родители решили своеобразную оригинальность проявить, — он послушно занял указанный стул, пусть держат ровную спину стоя было значительно легче.

— Ну, хотя бы что-то адекватное, — принял к сведенью мужчина. — Итак, рассказывайте, как продвигается дело Басманова. Я так понимаю, вы пока единственный, кому удалось выйти с ним на связь?

— На данный момент — да. При переносе души произошло вселение в местного некроманта, так что вернуть его сразу не получится. Воскрешение уже произошло, да и...

— «Да и» что? — он говорил всё медленнее и спокойнее. — Мне из вас слова клещами вытаскивать или подкреплённый приказ отдавать? Что там такое страшное случилось, инквизитор Воронов, что вы не хотите мне об этом рассказывать.

— Когда мне в последний раз удалось связаться с Алексеем, он боролся с местной магической разновидностью чумы. Вроде бы успешно, но, сами понимаете, такие вещи могут быть непредсказуемы, и значительное ухудшение состояния может произойти и на пороге исцеления.

— Эта болезнь может как-то перейти за ним сюда?

— Не имею ни малейшего представления. Если она подвязывается к ауре или магической структуре высоких уровней, то да. Если к телу и внешним оболочкам — то не должна. Подозреваю, что второе, раз её можно было «законсервировать» в ловушках. Да и магические болезни первого типа, как правило, настраиваются индивидуально под будущую жертву.

— Тогда продолжаем работать в том же направлении, — покивал Великий Князь. — Скажите, Воронов, как по-вашему проходит адаптация Марины Басмановой? Нет тревожных сигналов?

— Не скажу, что провожу с ней много времени, но лично я ничего сомнительного не заметил, — он сел ещё прямее под смеющимися глазами Романова.

— Ну идите-идите. Если что-то изменится в состоянии Алексея — докладывайте сразу. Можете и без предварительной записи. Пока для вас эта задача приоритетна. Есть какие-то вопросы?

— Не уверен. Но я обращусь в следующий раз, если таковые возникнут.

— Свободны, Кир Мефодьевич.

Инквизитор вылетел из кабинета, по крайней мере ощущалось это именно так. На деле же он старательно держал себя в руках до самого крыльца, где позволил себе ослабить верхнюю пуговицу и застыть, глубоко дыша. Ну, Чумной, подкинул свинью! Какой простой была жизнь до этих его приключений! И ведь теперь не напьёшься, потому что алкоголь мешает выходить на связь и контролировать этот процесс. На пьяную голову есть шанс укатиться не туда, заблудиться в других мирах и измерениях, и не факт, что тебя вернуть смогут. Значит — домой. Если домом можно назвать комнату в инквизиторской казарме, пусть и свою, индивидуальную, за личные заслуги полученную.