По прозвищу Чумной

Всё, хватит. Слишком много думает.

Магия раскармливает эго, превращая своего адепта в раба.

Магия становится слугой там, где эго умирает.

Пожалуй, этот же принцип можно переложить на отношения с разумными силами. Если ты стремишься к ним для достижения своих целей, они подсаживают тебя на свою энергию, не давая возможности уйти. Если ты следуешь их воле по собственному почину, без поиска выгоды — они расплачиваются с тобой мирскими благами.

Ощущение чужого присутствия становится слишком явным, а мертвенно-холодные пальцы, схватившиеся за волосы, заставляют запрокинуть голову. Он не может раскрыть глаз, но даже через закрытые веки видит Её. Двуликая злится, и сейчас на него смотрит жуткая старуха, классическая ведьма из ужастиков.

— Мальчишка... И вот что мне с тобой делать?

— Понять и простить? — вырывается вперёд разума и Ликс просто надеется, что ему сейчас не отгрызут лицо. — Был не прав, действовал на эмоциях, обещаю исправиться.

— Испугался? — голос становится скорее сухим, чем раздражённым, но и выдирать клока волос из него больше не пытаются. — И правильно, таким как ты положено бояться смерти. Уже окончательной...

— Есть такое... Могу я как-то, — извиняться всегда тяжело, а уж тут и вовсе слова приходится из себя давить волевым усилием, — загладить свою вину?

— Наглец, — Двуликая молодеет визуально лет на тридцать, — но я подумаю.

Она исчезает, резко обрывая поток силы, до того заполнявшей помещение, будто пробки вышибло. Ликс, однако, чувствует себя переполненным некротикой до краёв, словно он сам по себе — огромный могильник. Нечто, стоящее одной ногой в мире живых, а другой — в мире мёртвых. Хотя сравнение не совсем верное, но чувство причастности к какому-то огромному, бесконечному потоку одуряет. Теперь он хоть немного понимает, к чему стремился предшественник. Что ж, ему дали шанс, и шанс надо не просрать.

Земля возвращается обратно в мешочек, теперь тоже напитанная энергией, сдержать которую покрытая глифами ткань не может.

Его трясет, мышцы горят как после огромной нагрузки, полученной без малейшей подготовки, даже без разминки по сути. Ликс даже распрямить ноги не может, пока в голове не всплывают слова Кодэха о том, что нужно перестать сопротивляться силе. И он позволяет себе обмякнуть, растекаясь на полу, пока перед до боли сомкнутыми веками мелькают картинки отдельных ритуалов, слова заклинаний, врезающиеся в память раскалённым железом. Некромантов обучает сама сила, которой они служат. Нет, какую-то базу, конечно, сородичи преподают, больше подготавливая сознание к приёму знаний напрямую, но степень посвящений зависит только от Двуликой. Иногда в семьях, где множество поколений были приближёнными жрецами, рождается отвергнутый, неспособный вернуться в этот мир после первой смерти, не пришедшийся по вкусу божеству.

А иногда в опальных семьях по типу его собственной рождаются вот такие. Почему, как предугадать и добиться нужного результата — не знает никто. Вот и остаётся хорошо служить и надеяться, что повезёт именно тебе.

В бытность Чумным его могло бы и вывернуть от некоторых образов, да и ритуальный нож бы вряд ли лёг в руку, хотя он и не пробовал, может кровь Басмановых взяла бы верх. Но сейчас он более чем уверен, что сможет если не с первого, то максимум с десятого раза воспроизвести всё в точности.

Нажравшийся дармовой энергии Константин сыто ворчит. Пёс заметно прибавил в габаритах, а вот шерсть местами словно поседела до костяной белизны. Он устраивается у рухнувшего на спину Ликса под боком, чтобы не пропустить ни капли из той энергии, что ему нужно будет сбросить. Потом, когда возникнет необходимость, питомец вернёт её хозяину, а пока будет хранить и приумножать, используя на их общее благо. Например, на защиту такого пока слабого двуногого. До некромантов древности тому ещё слишком далеко, но Кост проследит, чтобы его новый владелец благополучно добрался до этого времени. Он не зря его выбрал и имеет полное право возлагать надежды. Тем более, что Двуликая тоже решила дать мелкому наглецу шанс, а это что-то значит для её верного создания. Кто он такой, в конце концов, чтобы оспаривать подобные решения? Всего лишь полуразумный элементаль, слуга, который должен нести волю Покровительницы и направлять на путь истинный как её последователей, так и неразумных, не познавших её величия.

— Как думаешь, у меня есть возможность всё-таки получить прощение? А что делать, если я всё-таки вернусь в прежний мир?

Константин многозначительно фыркнул, глядя на колдуна тяжёлым взглядом. Мол, от меня-то ты чего хочешь, ты из нас двоих своими мозгами и волей наделён, ты вот и думай. А я так, прослежу, чтобы ты не убился. Ну, или сам добью, если на то воля Двуликой будет. Там посмотрим, до чего доживём. Пока же могу и поспать.

*

– Ты уверен, что щиты корабля выдержат?

– Если не будем заниматься призывами, то да. В конце концов, у меня нет желания размазывать тебя по обшивке. Стены отмывать ещё потом…

– А что так? Мы такие нежные, что от кишочков воротит? – Ликс сделал шаг в сторону, рассматривая Кодэха.

У некромантов тело крепче и разница в габаритах о разнице в силе ничего не говорит. На верхней площадке собрались незанятые члены отряда, Зейл наверняка контролировал происходящее через корабельные системы. Технопат наверняка не упустит возможности окатить их чем-нибудь из систем тушения. Или включить подавители в отдельном помещении.

– А ты так уверен, что сам себя зашить сможешь?

– Я тебя ещё и кишками в процессе придушу, если нужно будет, – некрос поднырнул под руку.

Только вот дотянуться и обозначить тычок окутанной магией ладонью не смог, пришлось уворачиваться от бронированного локтя. Обычному человеку такой удар, даже попавший вскользь, мог бы раздробить пару ребёр, впечатывая осколки в лёгкие. У Ликса может остаться синяк, и то больше от того, что Кодэх опять светился, окутанный энергией своего божества. А уж от того, как бронированные туши Горгулий метелили друг друга страшно становилось даже ему, знающему, чего ожидать. Задумавшись, чуть не получает в голову.

С рыком стягивает энергию к рукам – сила слушается всё ещё недостаточно хорошо, чтобы тягаться с Кодэхом в голой мощи, да и тот скорее только разминается, действуя даже не в четверть способностей. По крайней мере. со стороны некроса это выглядит именно так, он всё ещё помнит, каким взрывом сверхновой тот может быть. Тяжёлая мощь в комплекте с неожиданной для таких габаритов ловкостью заставляет чувствовать себя котом, сцепившимся с волкодавом. За пару минут обмена выпадами и кружения по площадке Ликс только один раз дотягивается до Горгульи: для этого приходится буквально перелететь через мужчину. Некроманту удаётся подцепить наплечник, выдёргивая тот из креплений и обжигая Кодэха выплеском магии, но и только. Тот лишь задерживается на долю мгновения, а после зиланделиксийцу вновь приходится уворачиваться и уходить в глухую оборону. К своему удивлению, Ликс понимает, что сражаться с непонятной тварью было проще, чем с зам.капитана, может потому, что магия у той вибрировала на одних частотах, да и думать о несмертельности атаки было не нужно. Состояния вообще напоминало подступающую лихорадку, Кодэх не стеснялся давить на колдуна аурой и служителя светлого бога, и инквизиторской.

Некромант отскочил к стене, но поток силы всё равно его догнал, пусть и впечатал уже не так ощутимо. Подниматься Ликс не стал, дождался пока Кодэх подойдёт его проверить, и захлестнул того оставшийся магией, собрав в подобие жгута. Рухнувший рядом заместитель Глейда только захохотал:

– Подловил! Я уже переживать начал, что ты так просто сдашься.

– Ну, мне явно есть куда расти, – некрос кое-как смог встать на четвереньки, прежде чем зацепиться за стену и по ней подняться на ноги. – И работы точно непочатый край.

– Не скажи, – раздалось сверху, перемежаясь с овациями. – Пятнадцать стандартных минут, конечно, не рекорд, но однозначно второе место после Глейда.