Страница 6 из 9
Чем ближе становилась телега, тем отчетливее слышалась ругань, летевшая из уст повозочного, а когда он был вынужден остановиться, то юная скиталица слёзно попросила помощи, чтобы повозочный спрятал ее в телеге и помог таким образом попасть в городишко. Хмурый неповоротливый мужичок средних лет, выслушав просьбу, пристально осмотрел молодую стройную высокую девку, которую вульгарно облегало еще не высохшее платье. После дождя оно прилично село. На лице мужика проскользнула ухмылка, глаз сверкнул, как у коршуна. Он представился незнакомке, как Милован Красные Щечки. Что ж, щеки у него выглядели действительно красно-наливными и круглыми – такими же круглыми, как выпиравшее спереди пузо. Жестом он показал, чтобы та лезла в повозку. Она лихо запрыгнула и закопалась в куче брюквы, что вёз на продажу повозочный. Посреди корнеплодов было темно и затруднительно дышалось. Четырехколесная деревянная скрипучая телега, запряженная старенькой лошадью, двинулась, и через некоторое время Алеся услышала суровую команду стражника: «Проезжай!», после чего заскрежетали массивные городские ворота и лязгнули засовы. Теперь она была убеждена, что встречали по одёжке и абсолютно не важно, умеешь ли ты читать глаголицу.
Когда искательница приключений стала выбираться из брюквы наружу, она увидела, что телега уже находилась в тупиковом закутке между бревенчатыми стенами городских изб. Где-то неподалеку слышался шум многолюдной толпы. Видимо, шла торговля на ярмарке. В закутке не видно ни души, если не считать саму искательницу приключений, лошадь и брюхатого повозочного, который стал слишком разговорчивым, а его речь была преисполнена непонятных намеков.
– Только я попышнее люблю, но и ты сойдешь, – обмолвился он.
Алеська посмотрела на него непонимающе, а Милован Красные Щечки продолжил.
– А то, знаешь, ходит всякая молодежь с туесками за плечами. Ходят везде, где вздумается, стоят у дорог, а их не пускают за ворота. Туески-то полные и тяжелые, а грошей нет ни у кого. Не люблю халяву, а жить на что-то надо.
Дальше он взялся рассказывать, как попадались ему девицы строптивые, даже стражников на него натравливали, но ему ничего никто не делал. Раз приходилось сбегать, но никто не догнал и не разыскивал, а перед молодостью до сих пор устоять тяжело, да и платить же надо, в конце концов. Стало очевидно, что этот неприятный тип собрался сбезобразничать над юной путешественницей. Завуалировал, так сказать, – за благое дело полагалась расплата натурой. Алеська попыталась сбежать от развратника, но он схватил больно ее за руку и обозвал никчемной голодранкой. Ее обдало резким тошнотворным запахом пота и навоза. Мириться с таким позорным фактом, что ею воспользуется такая мерзкая скотина, она никак не хотела. Все мечты накрылись разом. И путешествия. И княжич. И турнир. И свадьба. Немного не таким ей представлялся мир за пределами Краснолесья. И далеко-то не успела уйти. Вдруг она вспомнила, что в туеске у нее находились пузырьки с тем самым злополучным незадачливым зельем. Было решено. Выпить всё без остатка и дело концом! Лучше уж умереть, чем сделаться позорной жертвой.
– Стой, не так быстро!
– Так-так-так, – улыбнулся вонючий повозочный. Он никак не рассчитывал на ее сговорчивость и готовился к любому сопротивлению, но тут, на его удивление и счастье, всё принимало иной оборот. Всё шло по маслу. Верно он все-таки определил эту голодранку, как доступную и легкомысленную. Он всегда хорошо разбирался в людях. – Кажется, наша девица стала догонять.
Она трясущимися руками открыла берестяной туесок, где спал кот и одним глазом глазела ворона – мысленно попрощалась с ними – и достала три пузырька, наполненных сногшибательным зельем. Первый пузырек быстро откупорила и не успела поднести ко рту, как повозочный ее остановил и вновь схватил за руку.
– Эээ неее, так не пойдет! Решила хмельного напитка без меня кушать?! А ну-ка, дай-ка мне испробовать, чтоб дело наше с тобой общее хорошо пошло.
Для нее это было полной неожиданностью: он выхватил у нее все три пузырька и опрокинул в себя. Затем вытер свой поганый рот с усами рукавом грубой рубахи и крякнул довольно, а потом бросил пузырьки на землю и принялся потирать ладоши, так как не терпелось приступить к самому важному для него делу. Алеся же стояла в паре шагов от него и до сих пор не понимала происходящего, как и то – как же подействует на краснощекого мерзавца зелье? До нее вдруг дошло одно обстоятельство. Да никакие боги в ту ночь в дремучем лесу не прогневались на нее, не за что ведь было, а вот мощный ливень и паралич бедной Пиявки – результат ее ведьмовских ритуалов. «Да простит меня, моя Пиявка – проговорила про себя девушка».
Тем временем с Милованом Красные Щечки начали происходить метаморфозы. Он покраснел как рак, хотя в его случае куда уж краснеть. Он стал кряхтеть, кашлять и обхватывать свое горло двумя руками. После этого мерзкая скотина выругалась невнятно в адрес девушки и свалилась на землю, как кулёк. На лицо все признаки, как у Пиявки: тело оцепенело, но дышало, всё слышало и глазами водило. В глазах повозочного, наполненных слезами, читался ужас, непонимание и гнев одновременно. Не получилось у него, как раньше, воспользоваться нерасторопностью и наивностью девицы.
В Алеське тоже произошла метаморфоза. Вернулась былая уверенность, однако, радости избавления от опасности не испытывала. Она была на волоске от смерти из-за какого-то урода. После этого случая сделалась недоверчивой и чуточку злее. Она сложила пустые пузырьки в туесок, выпустила кота на прогулку и почувствовала на себе взгляд вороны, которая была укутана в платки на дне туеска.
– Ну что еще? Тебя интересует, сколько он будет здесь лежать? Ты бы лучше за себя беспокоилась. Ну не знаю я, правда! Может сутки, может больше и, вообще, он сам напросился. Он заслужил сполна.
Пиявка моргнула печально глазом. Ей плевать было на какого-то мужика, а больше всего хотелось расправить крылья и взлететь, но получалось только моргать глазами.
– Ну прости меня, я вообще не думала, что получится такое крепкое зелье с ливнем и твоим онемением, я всего лишь хотела вызвать скатерть-самобранку и накормить нас всех. Ну, по крайней мере, я тебя не брошу, дорогая моя, как этого юродивого, – кивнула она на краснощекого мерзавца, который что-то пытался произнести, но выходило лишь отчаянное мычание. Первым его желанием было то, чтобы не попасться в таком виде на глаза мужикам, а то засмеют ведь, ежели прознают, как с ним расправилась какая-то девка, а вторым – найти, поймать и уничтожить эту дрянь, эту ведьму, змею подколодную.
– Пока, голодранец! – попрощалась с бедолагой ведьмочка и направилась в сторону городской ярмарки, жуя на ходу с хрустом сырую брюкву размером в две ладони. Спустя почти сутки у нее получилось хоть что-то покушать. Сиреневый плод брюквы казался ей сладким, несмотря на то, что все-таки обладал небольшой горечью, но ведьмочка не почувствовала этого недостатка. Хоть на чуть-чуть ей удалось облегчить свои голодные страдания.
Ярмарка гудела, толпы народу сновали туда-сюда между рядов торговых деревянных лавок, хаотично расставленных – с навесами и без – из грубой ткани. Купить можно было всё, что угодно: и овощи, и мясо, и хлеб, и гужевых животных. Даже людей продавали с помоста: то были рабы – либо пленные враги либо беглые закупы. Также торговля проходила прямо с телег: повозки с бочками или мешками, запряженные лошадьми, переезжали с места на место, либо загораживали собой проход. В бочках, как правило, продавалось масло либо мёд. В мешках овёс или пшеница. Некоторые люди несколько шарахались от иногородней босой девушки, так как в порядок она себя до сих пор и не привела. К тому же за ней увязалась лошадь гнусного развратника. Она покорно со скрипом следовала за девушкой, а телега с брюквой толкала возмущающийся люд.
– Да что тебе нужно от меня? Что ты увязалась за мной? Кыш! Кыш! – пыталась девушка прогнать животное.
Но лошадь не слушалась ее, а в воздухе тем временем над ярмаркой возникали потрясающие ароматы: на вертеле жарился румяный поросёнок; в печи пекли ржаной каравай. У худой скиталицы голова шла кругом от чудесных ароматов, глаза разбегались от разнообразия яств. Живот разболелся после того, как она громко проглотила скупую слюну. И тут возникла гениальная идея. Девушка остановилась и повернулась к старой кляче развратника. Взяв ее за поводья, она развернула телегу и ни с того ни с сего начала бойко торговать: «Покупай! Покупай! Покупай!». Но торговля не ладилась, в то время как по соседству у овощных лавок от покупателей не было отбоя. Только по прошествии долгого времени, когда уже ярмарка шла на спад, у нее появился первый покупатель. Вежливо назвав ее «голубушкой», он пожелал купить три клубня брюквы. Однако, молодая лавочница наотрез отказала ему, обосновывая это тем, что продает только разом всю брюкву вместе с телегой и лошадью.