Моя идеальная

— Чего именно ты испугалась, Настя? Боишься быть плохой мамой? Это глупо, родная. К тому же ты не одна. Вместе мы научимся этому. Обещаю. Веришь?

— Верю. — шепчет тихо.

— Что ещё? Назови мне причины. Все причины.

Я должен знать, что сподвигло её на решение сделать аборт, чтобы понять.

— Кирилл...

Одно слово, но уже этого больше, чем достаточно.

— Он же мёртв?

Блядь, только сейчас понимаю, что я не знаю, убила его та пуля или нет.

— Да.

— Отлично.

Сука! Его убила моя любимая маленькая девочка, а не я. Ей придётся с этим жить. Какой бы сильной она ни была, в ней очень развито не только чувство справедливости, но и самобичевания. Именно поэтому она и рассказала, что собиралась избавиться от ребёнка. Потому что это жрало её изнутри. Не давало спокойно жить. А теперь ещё и смерть этого уёбка. Я обязательно помогу ей с этим справиться. Вместе мы обязательно сможем, а пока...

— Ещё причины, Настя.

— Они глупые. — глубже зарывается лицом в ткань больничной сорочки.

— Говори. — приказываю негромко, но чётко и непоколебимо. — Если ты не расскажешь, то я не смогу тебя понять.

Она глухо вздыхает и громко сглатывает.

— Учёба.

Ладно, это я тоже понимаю. Весомая причина, но всё же недостаточная.

— Чего именно ты боишься, маленькая? — и похуй на боль, которую она причинила мне. Ей стократ больнее. Я просто должен справиться с собственными эмоциями и поддержать любимую, даже если самого на куски рвёт. — Боишься, что придётся бросить? Что не сможешь исполнить свою мечту? — девушка коротко кивает. — Это глупо, родная. Будешь ходить на учёбу, пока не поймёшь, что пришло время оставить её. Возьмёшь академ.

— А когда он родится, Тём? Я могу потерять не один год.

— Дурочка. — усиливаю объятия. — Как только малыш родится, то придётся посидеть дома, без этого никак. Но едва сможет обходится без тебя, то я буду сам сидеть с ним, пока ты будешь на учёбе. Можем ездить по очереди.

— А если у нас в один день будут важные экзамены или зачёты?

— Будем брать с собой. К тому же у него есть бабушка, которая, я уверен, не откажется побыть с внуком несколько часов, пока мы не разберёмся со своими делами. В конце концов, Насть, мы можем нанять няню.

— Ни за что я не доверю своего ребёнка какой-то неизвестной тётке. — шипит, подрываясь на руках.

И всё... В этот же момент я отпускаю всю свою злость и обиду за её мысли и принятое решение. Знаю же, что она не готова была ещё к рождению ребёнка, о чём сказала прямо ещё по дороге из Петрозаводска. Все её страхи и сомнения мне ясны.Уверен, что она не смогла бы сохранить это решение в тайне и всё равно рассказала бы, а я нашёл правильные слова, чтобы мягко направить её в другую сторону.

— Ты будешь очень хорошей мамой, любимая. А я стану хорошим папой, потому что нельзя иначе. Я понимаю, чего ты испугалась, но ты же не смогла бы убить его? Ведь не смогла?

Блядь, зачем я вообще об этом спрашиваю, если она сказала, что?..

— Не смогла бы, Артём. — толкает еле слышно, качая головой. — У меня просто случилась истерика, когда я увидела две полоски. Я даже не понимала, что делаю, когда зашла на сайт аптеки, но потом... Я начала сомневаться, что смогу обманывать тебя. Я хотела рассказать и попытаться сделать так, чтобы и ты понял. Я просто испугалась, но больше не боюсь. Я тоже хочу, чтобы у нас была настоящая семья, а всё остальное теперь не имеет значения. Я готова бросить учёбу.

— Тебе не придётся бросать. — выбиваю, снова припечатывая хрупкое тело к себе. — Если надо будет, то я сам возьму академ, чтобы ты смогла исполнить свою мечту. Да, возможно, год придётся потерять, но это не значит, что надо отказываться от всего.

— Правда? — цепляет мои глаза.

— Конечно, правда. — вдох-выдох. — Есть ещё причины?

По глазам вижу, что не договаривает чего-то.

— Эта уже совсем глупая. — тарахтит, заливаясь краской.

— Говори, Насть. Расскажи мне всё, каким бы неважным или глупым тебе это не казалась. Я не хочу, чтобы у тебя были поводы для сомнений. Не молчи. Только не теперь.

Она тяжело вздыхает, ударяясь мягкой грудью о мою грудную клетку, и выбивает на одном дыхании:

— Я испугалась, что ребёнок будет отнимать всё наше время.Что мы не сможем просто быть вместе, как до этого. Что не сможем заниматься любовью. А когда живот вырастет, то ты не будешь меня хотеть, потому что я буду похожа на воздушный шар.

Ещё щёки заливает красной краской, а я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

Блядь, ну откуда в её блондинистой голове такие глупые мысли? Да, аппетиты нам придётся поумерить, но в этом нет ничего ужасного.

— Любимая, посмотри на меня. — прошу, подбивая пальцами её подбородок. Едва устанавливаем зрительный контакт, рву в клочья её последний страх. — Я всегда буду хотеть тебя. В синяках и порезах. Худую и толстую. Молодую и старую. Этого ничего не может изменить. К тому же, если по каким-то причинам мы не сможем полноценно заниматься сексом, то мы уже знаем, что с этим делать. И как я могу не хотеть тебя, когда внутри твоего тела будет расти мой ребёнок?

— Тёмочка... — шепчет одними губами.

— Есть ещё сомнения?

Отрицательно качает головой и обрубает:

— Нет. Прости меня за эти мысли и страхи. Я повела себя как настоящая истеричка и чуть не совершила ужасную ошибку.

Знаю, что никогда не смогу забыть об этом, но это одна из тех вещей, которую надо просто принять и научиться с этим жить. У меня нет права винить её во всём, ведь я и сам хорош. Ни одна контрацепция не справится с тем количеством сперматозоидов, что я изливал в неё. Если бы мне не сорвало башню от кайфа, то задумался бы над этим, но сейчас уже поздно.

— Я прощаю, родная. И я всё понимаю. Просто никогда больше не думай об этом. Если ты чего-то боишься или в чём-то сомневаешься, то прежде чем сделать какие-то выводы и принять решение, всегда говори мне. Мы семья, Настя, и всё должны решать вместе. Договорились?

— Да, Артём. — лёгкая улыбка касается её губ, а тело полностью расслабляется. В интонациях слышится счастье, когда спрашивает. — А ты хотел бы, чтобы у нас была девочка или мальчик?

Как и любой мужчина, я мечтаю о сыне, но вместо этого отвечаю:

— Я буду любить одинаково и сына, и дочку.

— Эй, не рано ли вы о детях заговорили? — бурчит с порога Тоха.

Одновременно с Настей переводим взгляды на дверь, в которую только что вошло всё семейство Ариповых.

Поднимаюсь с постели вместе с любимой и крепко прижимаю к боку, когда Ариповы подходят ближе.

— Малыш, это — Сергей Глебович, человек, заменивший мне отца. — Настя тянет руку для приветствия, и мужчина тут же её пожимает. — А это — Екатерина Владимировна — женщина, которая подарила мне материнскую заботу. — снова рукопожатие. — А это — Настя. Моя любимая девочка, будущая жена и мама моего ребёнка.

Девушка снова краснеет, но выдерживает вопросительные взгляды, в то время как я раздуваюсь от гордости.

— Извините, что не удалось раньше представиться как следует. — выбивает моя девочка виновато.

— Сначала очухайся, а потом уже веди разговоры о детях. — снова напоминает о себе приятель. — Вы ещё даже не женаты.

— Но это не мешает делать детей. — смеётся его мама, а потом смотрит на мою любимую. — Какой срок?

— Около недели.

Антон роняет челюсть, явно переваривая информацию, чем вызывает улыбку у всех присутствующих.

— Уже была у врача? — отрицание кивком головы. — Тогда сейчас пойдём к моему геникологу, потому что после всего, что тебе пришлось пережить, необходимо убедиться, что с малышом всё хорошо. Она хорошая женщина и примет без очереди.